***
— Я знаю, в это сложно поверить, и звучит это абсурдно… — Да, Чонгук-и, это звучит глупо. И ты не переубедишь меня. Юнги, сидя за столом чонгуковской кухни, скрестил руки на груди. Скептичный по своей натуре, он не особо верил во всякую паранормальную чушь. И думал, что Чон Чонгук того же мнения. До сегодняшнего дня. — Но просто поверь мне! Этот сон был слишком реальным, чтобы не задуматься о параллельном мире! Нет, давай ты всё-таки выслушаешь полностью сон, хён, и уже тогда будешь критиковать, ладно? Мин молча кивнул, расслабил руки и пригубил кофе. Аромат арабики уже вовсю витал в маленькой кухне, создавая нужную атмосферу уюта. Чонгук прокашлялся. Растрепанный, в пижамных штанах, успевший разве что умыться и почистить зубы к приходу хена, мыслями он всё ещё витал в событиях сна. Необычного, надо сказать. Гуку редко вообще что-то снилось, а если и снилось, то он забывал это сразу же, открыв глаза. Но не в этот раз, судя по всему. — Я помню сон несколькими отрывистыми картинами. Вроде бы сидел в каком-то доисторическом мессенджере, где из интерфейса — белый экран и синее окно диалогов. За ноутбуком. И почему-то мелькнуло чье-то лицо, упорно не помню, чье! Но оно было каким-то необычным, уж точно. Иначе я бы не написал этому человеку. — Ты? Написал? — Юнги поперхнулся напитком, испачкав стол и рукав кофты. Кофту не жалко — она темная. Да и стол Чонгука тоже не жалко. — За руку щипать себя не пробовал, во сне-то? — Очень смешно, хен, — Чон поджал губы, отчего сходство с кроликом стало ещё более выразительным, — но тот парень точно был особенным. Потому что во сне мы встретились на следующий день. Это… какое-то сумасшествие. — Ты же потенциальных друзей и любовников маринуешь не меньше месяца, Гуки, что за дела? — Вот и я о том. Помню одну из сцен, где он нес меня на спине, как в какой-нибудь манхве, веришь? Только… мы парили в метре над землей! Пару аджумм посмотрели на нас, и сказали, что «раньше гравитацией не баловались, а сейчас… ну и молодежь пошла», но мне, честно, было так плевать на них, что я просто лежал лицом на том парне и наслаждался ощущениями. — Ощущениями? — Юнги и его Похабная Улыбка снова в деле, но Чонгук не хотел сбиваться с настроя, поэтому проигнорировал подначку хена. — Потом мы были на старой дороге, той, в Тэгу, помнишь? Ты часто уходил к своему дереву сочинять музыку, Юнги-хен. — Мин кивнул, и младший продолжил. — Велосипед, на котором я ехал, был скрипучий, но почему-то новый и очень удобный. Я пытался ускоряться, но тот парень… он пешком шел со скоростью велосипеда и даже не отставал! Мне не казалось странным это во сне, я смеялся и сказал ему не читерить. Он смеялся в ответ. Какой это был смех, хен! Словно меня окутало таким теплом летнего дня, и хотелось плакать от счастья, словно мир остановил свой оборот вокруг Солнца… Это было лучше, чем ощущение «вина из одуванчиков», лучше, чем победа на сцене… — Шутишь, что ли? Отправить в «нокаут» на андерграундной сцене, — Юнги перебил, усмехнувшись, — о, вот он, самый шикарный момент. А по тебе, Чонгук, стезя писателя плачет. Я проникся и использую пару словечек для новой песни. — Юнги-хен!!! — Ладно, ладно, щепетильный ты мой, молчу, — развел руками старший, — прости, что сбиваю тебя с настроя. И… что дальше? Чонгук немного завис, поглаживая собственную руку. Он всегда так делал, пытаясь вспомнить что-то. — Была какая-то детская площадка ещё, пластмассовая труба, в которой мы сидели. Я достал из рюкзака салфетки и протер его содранные ладони, но сначала вместо салфеток вытащил пачку презервативов. — И ты умер от смущения, Куки, — проницательно заметил Юнги. Чон качнул головой отрицательно. — Нет, что удивительно! Парень не обратил особого внимания, хотя, блин, ну ты представь, кто бы упустил возможность пошутить? Ты-то не упустил бы, Мин. Ну, и мы протирали обувь уже, и я повернулся сказать что-то, но стукнулся губами об нос. Его лицо было так близко… Я не удержался. — Избавь меня от подробностей, Чон Чонгук, — скривился Юнги, — ты мой друг, конечно, но я всё ещё против всякой гейской темы. — У него была точно такая же родинка, как у меня! На носу, с той же стороны. Я не помню его лицо, но родинку помню, — Чонгук понизил голос почти до шепота, — и мы не сосались, как озабоченные подростки. Это было просто соприкосновение губ. Мне как будто снова стало шестнадцать, веришь? Не двадцать два, как сейчас. Мир был такой яркий и красочный в тот момент, как в годы юности. И я был лучше: наивней, добрей, приятней в общении. — Как единственный старик в этом доме, заявляю: не гони, мелкий. Ты явно обаятельней меня, когда дело касается личностной притягательности. Мистер «я-звезда-университета-и-капитан-сборной-по-плаванию». — Было ощущение, что он моя… судьба? — Чонгук не слушал Юнги и как-то очень мечтательно улыбался. — Мои поиски нужного человека наконец-то закончились? Я шел рядом с ним и не мог поверить своему счастью. Мы дошли до его дома, какого-то необычного кирпичного здания, и встретили сестру парня. Её я почему-то запомнил по пухлым губам и светло-русым волосам, крашенным, судя по всему, ведь она кореянка. Но ей шло. «Она и тот парень совершенно не похожи», — вскользь подумал я тогда, и девушка сказала, обращаясь с брату: «будь осторожен» и сон закончился. Как вырубило. На часах было семь утра. — Переквалифицировался в жаворонки? — Юнги и его Скептичная Ухмылка как единый дуэт, заставляющий Чонгука желать смерти хену временами, но не сегодня точно. — Да-да, я понял тебя, хен, выслушаю все твои шутки позже, — Чонгук встал и забрал обе чашки со стола, кладя в раковину донышком вверх. И снова продолжил: — Но самое странное то, что мне нужно было проверить паспорт для приема к стоматологу, не забыл ли. Сна я не помнил, и, открывая рюкзак, случайно коснулся пачки салфеток — да, той самой, из сна — и вспомнил всё. Как будто плотину прорвало. У Юнги зазвонил мобильник. Намджун снова звал на тусу ночью, и Юнги, быстро свернув разговор в сторону согласия, в итоге ответил: — Очень странный сон. И всё же от слов я не отказываюсь. Чонгук, это правда бредово — думать, что ты попал в какой-то параллельный мир во сне, встретил там типа «свою судьбу» и теперь ты серьезно настроен влипнуть в «осознанные сновидения», чтобы встретить парня, чьего имени и внешности ты даже не помнишь! Юнги, конечно, прав на все сто. Но Чонгуку кажется, что он что-то упускает. Что-то важное, то, ради чего он живет сейчас. — Я попробую, хен. Хотя бы попробую его найти и в нашей реальности. Жизнь иногда так нас, бывает, удивляет. Хочу верить в лучший исход этой истории.***
— Ким Тэхен, ты самый безответственный и безнадежный Путешественник, которого я только знаю, — девушка стукнула парня по макушке ладонью, благо, они были одного роста, — напомнить, сколько ты Пактов нарушил?! Мало того, что ты нарушил границу между нашим миром и одним из техно-миров, который в Реестре значится как «нежелательный для сновидческой деятельности»! Ты к тому же вступил в контакт с представителем мира, и втащил его в наш мир! Использовал один из моих «адаптаторов», я зла, но хотя бы сгладил последствия. Глупый братец! Кто тебя просил искать на задницу приключения?! — Эй, КимЧи, не злись!.. — Кого ты назвал КимЧи, ты, мелкий, не смей сокращать моё имя таким ужасным способом! Я не еда! Умереть захотел?! — Айщ-щ-щ, — Тэхен снова морщится от смачного подзатыльника, но напомнить, что сестра старше всего на несколько минут, не хочет. Ну, какая же она ему нуна? Ан нет же — ведет себя, будто самая главная. И вовсе он не ищет приключений на задницу! И он докажет! — Он сам меня нашел, тот парень! Клянусь Игнерувом! — Тэхен, упомянувший святого, одним словом подтвердил всю правдивость слов. Клясться именем Игнерува, не боясь смерти от Творца (а такие случаи бывали), могли немногие. А ТэТэ очень любит жить. — Я просто зависал в системе, ну, для выбора сна конкретного человека. Искал в списке Чон Хосока, ну ты помнишь, вечные наркоманские сны, HopeWorld, но почему-то экран начал мигать, и перед глазами осталось только имя «Чон Чонгук» и я попал в техно-мир. Сам не понимаю, как так вышло, нуна! Я там провел не несколько минут, как обычно в снах людей техно-миров, а два дня. Два дня! Я там даже ударился, видишь? — Ким показывает оцарапанные ладони. — Попытался раздвинуть пространство, вызвать портал сюда, но в итоге лишь нарушил хронологию сна Чон Чонгука, спутав временные нити. Чонгук… сам меня сюда вернул. — Да уж, задержался в симуляции, и пришлось тебя вытаскивать так, обрубив канал связи. Но… ты не врешь?! Ой, нет, конечно, не врет, клялся же, — забормотала себе под нос девушка, — но как так вышло? Тот мальчишка может сам создавать порталы между мирами? Как он попал к нам тогда? Мне нужно сообщить об этом… — Нет, Чи. Молчи. Тэхен, обычно веселый и жизнерадостный, не беспокоившейся о чем-то дольше тридцати секунд, сейчас был предельно серьезен и собран. — Он… Мой соулмейт. У нас одинаковые родинки, на кончиках носов. Ты знаешь, что будет, если об этом узнает кто-то помимо тебя. Сестра поежилась. Природой для любого живого существа заложено умение любить. Природа создала соулмейтов, родственных душ, чей союз воплощал природную потребность в любви в полной мере. Но их мир жил по принципу «чувства не нужны». Их родителей, сверстников, будущее потомство сводил рандомный генератор чисел. Машина решала их жизни. И это было правильно бы, сказать Высшим, что в симуляции произошло, но… ТэТэ её брат. Которого она любит, ценит, несмотря на то, что он такой балбес. И если Чи суждено выйти замуж за парня с присвоенным машиной порядковым номером, то для Тэхена девушка желала иной судьбы. — Хорошо, — понизила голос сестра, — что ты собираешься делать? — Чон Чонгук особенный, — с теплотой в голосе произнес Тэ, — я запомнил имя, координаты мест, в которых мы бывали, находясь в его мире. Сокджин одолжит мне телепорт однократного действия, техно-мир Чонгука не так далеко от нашего, я уже рассчитал всё, нуна, всё получится!.. Тэхен в следующую секунду чувствует, как сестра провисает на шее, уткнувшись лицом в грудь. — Бросишь меня одну, да? Как папа с мамой бросили нас? — Чи не ожидала, что начнет плакать. Не хотела, но слышать этот уверенный братский голос? Который и решил уже всё. А ей-то что остается делать? Возраст Отбора близко, и вся дальнейшая жизнь будет предрешена: как и выбранным супругом, так и выбранной работой. Никаких «сновидческих исследований», посиделок с братом, общения с друзьями. Никакой свободы. — У тебя есть выбор, Чи. Вместе? Тэхен в этот момент очень похож и голосом, и общим видом на отца, чья голограмма — единственное, что сохранилось после казни родителей. Генератор чисел создал одну единственную комбинацию, противоречащую своей сути — он свел соулмейтов вместе. Дети — Чи и Тэ — оказались особенными, по меркам ученых, хотя, когда за ними пристально наблюдали с детства, то ничего такого и не заметили и вскоре отстали. Ни один житель их мира не способен был бы безрассудно бросить быт и отправиться в неизвестность. Ни один житель их мира не пошел бы искать соулмейта, встретив его в техно-мире. Чи вытирает заплаканное лицо, отходит, и уже перед Тэ любимая бойкая сестра, готовая собрать одежду, все памятные вещицы, провиант, запастись нужной техникой и успевать в промежутках между кучей дел шутить про отсутствие у любимого брата мозгов. — Вместе.