Грядет буря

Декстер устал. Раздражен. На грани. Жарко даже для Майами. Гаррисон наконец беспокойно заснул. Он капризничал весь день, с ним было тяжело справиться. Все, чего хочет Декстер – немного тишины и покоя. И чтобы Деб не дергалась. Она сейчас с Гаррисоном, она в плохом настроении, она избегает Декстера. Он не уверен, от нее ли сыну перешла взвинченность, или истерики Гаррисона отразились на ней. Декстер практически шантажом вынудил Деб прийти. Ей некомфортно и страшно, когда он рядом. Но Декстер не уверен, боится она его или саму себя. Он ждет, когда она выйдет из спальни Гаррисона. На столе ей оставлено холодное пиво. Пиво постепенно нагревается, потому что она не спешит. Он слышит, как она пытается проскочить за дверь так, чтобы он не заметил. Выходит же наоборот: стоит ей едва с ним поравняться, он накидывается на нее. Не успев понять, что произошло, она прижата к стене. Деб в ловушке, в глазах мечутся беспокойство и страх. Глаза кажутся больше, потому что она похудела. Декстер обоняет ее. Шампунь и сигареты, а под ними – ее собственный необычный запах соленой кожи. Он одновременно и привычен, и незнаком. Он вдруг осознает, что Деб на самом деле довольно маленькая, это бесцеремонность и нахрапистость придают ей вес. Рот, полный ругательств и гнева, который проецирует ее личность. Рот так близко и зовуще. Деб любит его. Он знает, она сказала. Будучи в отчаянии, она выкрикнула это ему в лицо, а он плохо отреагировал. Собственно, никак не отреагировал. Он был в шоке, и пусть она думает, он не в состоянии выразить свои чувства – нет, он просто обрабатывал информацию. В ящеричном мозгу. Деб думает, что знает его, но она и понятия не имеет, как он себя чувствовал. …когда она кинула в него эти слова, он подумал: «наконец-то», а в животе свернулся узел счастья, облегчения и страсти. Он относился к ней так же. Всегда, но скрывал годами. Больше всех – от Гарри. Потому что Гарри бы убил его. Делая то, чему учил Гарри, он хранил это желание, погребенное под жаждой убивать, в самых темных, самых далеких уголках своего сердца. Он принудил себя отвергать это чувство и перенаправил его на других женщин. На Риту – мягкую, доверчивую Риту, которая любила его безоговорочно. Совсем как Деб. На Лайлу – запутавшуюся, порывистую Лайлу – совсем как Деб. И Люмен, боже, Люмен – надломленную, обозленную, израненную. Совсем как Деб. И Ханну. Убийцу, которая хотела всего лишь его защитить. Совсем. Как. Деб. А Деб молчит. Непохоже на нее. Она должна бы оттолкнуть его, наорать, обозвать по-всякому и поколотить. Но нет. Она не назвала его кабыздохом, пиздоногом или другим виртуозным оскорблением. Вместо этого она стоит тихо, не двигаясь. Глядит во все глаза. Декстер может сделать с ней все что угодно. Может свернуть шею. Может сломать каждую из тонких косточек. Может взять на память любой трофей и избавиться от тела. Никто не узнает. Он умеет носить траур, у него было предостаточно практики. Деб слегка дрожит. Они оба довольно долго стоят молча и неподвижно. Это что-нибудь да значит. Уже не выдать за оплошность или этакий забавный рестлинг. Ему не хочется, чтобы Деб боялась, ему хочется получить обратно свою Деб. Шумную, смешную, взбалмошную Деб, которой он нравится, и которая любит проводить с ним время. Не эту чурающуюся Деб, которую приходится ловить, чтобы удержать в одной с ним комнате. Он трогает ее горло и не может перестать думать о пульсе, бьющемся под пальцами. Панически трепещет под теплой, мягкой, легкоранимой кожей. Декстер придвигается самую малость ближе. Он прижимается к ее бедру, и она шумно выдыхает. Он прижимается к ней всем телом, и намерения его безошибочны. Назад дороги нет. Что-то должно произойти. То, что изменит их отношения. Он не уверен, кто делает первый шаг, но чувствует, как ее сухие губы царапают о его. Он чувствует ее дыхание, и она по-прежнему его не останавливает. Ему даже нравится эта новая покорная сторона Деб. Ни один из них не закрывает глаза, и он обеими руками сжимает ее горло, совсем немного. Она все еще не отталкивает его, тогда он правой рукой выкручивает пуговицу на ее джинсах. Деб не носит платьев, поэтому приходится обеими руками неловко стащить с нее джинсы, в то же время надеясь, что она не попытается вырваться. Он мыслит как убийца: о том, что Деб сбежит, – но она не пытается. Просто смотрит на него. Он чувствует, как сердце бьется где-то в горле. Он опускает взгляд и видит на ней практичные черные плавки из хлопка, контрастно прикрывающие загоревшую под солнцем Майами кожу. Она выросла во Флориде, почти все время проводя на пляже. – Сними их, – говорит он хрипло и скрипуче. Деб, что удивительно, позволяет белью слететь к ногам. Декстер не отводит от нее глаз, отшвыривая плавки подальше. Оба они одинаково решительны и напряжены. Руки Деб плотно прижаты к стене, пока он стягивает с себя штаны. Когда он отбрасывает их вместе с боксерами, ее взгляд на миг устремляется вниз. Он замечает краткое движение бровью, и едва улыбается в ответ на ее удивление. Он большой и знает это. Во всех смыслах он меньше, чем обычный мужчина, а в одном этом смысле он больше обычного. Декстер приподнимает Деб и вжимает ее ноги вкруг своих бедер, когда проталкивается в нее. Если он и более резок, чем необходимо, она не протестует, пока он устраивает их обоих удобнее. У Деб перехватывает дыхание, в едва уловимом всхрипе слышно, что он причинил ей боль. Он помнит из детства: такой же звук она издавала, получая ссадины на коленках. Он находит это забавным. Он двигается медленнее, отчетливее ухватывая этот хрип в ее горле, но вдруг она замирает. Мышцы ног Деб напрягаются у него на боках, а взгляд остановился на двери в комнату Гаррисона. Они оба застыли, выжидая, и Деб понимает, насколько Декс силен, потому что он держит ее одной рукой. Через очень долгий миг Декстер снова начинает двигаться и задавать ритм, а пальцами свободной руки нащупывает ее клитор. Наградой ему служат новые судорожные вздохи – быстрее, глубже, – тихие мяукающие звуки и, наконец, шепотом на выдохе произнесенное «бля», от которого он расцветает в улыбке. Он роняет их обоих на пол и держит ее, стискивая за горло. Он сдавливает так сильно, что она прикасается к нему. Ладонью охватывает его запястье, вынуждая ослабить хватку. Деб отводит его руку, и тогда он целует ее. Он кусает ее губы, а она погружает ногти в его спину. Декстер толкается внутри нее сильнее, быстрее, грубее. В свою очередь, Деб плотнее охватывает его ногами, тянет и отталкивает. За это Декстер оттягивает ее голову за волосы назад и пробирает зубами кожу на шее и плече, пока она кончает. Затем и он кончает, быстро и мощно. Декстер расслабленно валится на нее, закрывая глаза. Он дает Деб себя отпихнуть, и она делает это сильнее, чем требуется. Лежа на полу своей кухни, он думает, что ожидал от Деб больше шума – ему доводилось раньше слышать, как она трахается. Когда он озвучивает это наблюдение, она подскакивает и начинает одеваться. Успевает надеть джинсы, пока он выуживает свою одежду из запутанного комка, которым она в него швырнула. К тому моменту, как он привел себя в порядок, ее уже и след простыл. Выскочила за дверь, не попрощавшись. Декстер делает глоток оставленного для нее, теперь теплого, пива. Заглядывает в комнату Гаррисона - проверить, как он там, потом падает на свою кровать и засыпает.