Пещера желаний

Как Соломон достиг своей цели, так и я достигну своей. Из заговора

Пещера была темной. И глубокой. И неприветливой. Не лучшее место для путешествий, но разве Мерлину выбирать? Венценосный осел решил сократить путь — слушаю и повинуюсь, сир. А разве такому что-то другое ответишь? К тому же, с Артура станется в этой самой пещере и сгинуть. Кому, как не Мерлину, выручать его тупоумное высочество… Утешая себя этими мыслями и стараясь «случайно» не подпалить что-то идущему впереди Артуру, например — волосы, Мерлин уныло плелся за источником всех своих проблем. Мысль о факеле и Артуре казалась настолько пакостно соблазнительной, что, замечтавшись, Мерлин не заметил камня под ногами, споткнулся и растянулся во весь рост. Артур обернулся, умудрившись при этом и меч выхватить, и факел не уронить. Да, уж реакция у него была что надо — всем ослам на зависть. — Мерлин, — на лице Артура последовательно отразились: встревоженность; недоумение; облегчение. — Ты ровно вообще ходить не умеешь? — Умею, — ловя себя на подобии улыбки, Мерлин торопливо поднялся. Хотя выражать свои чувства у Артура получалось паршиво, Мерлин был благодарен ему за неуклюжую заботу. Как и за то, что, завидев Мерлина в своей комнате посреди ночи — дела, связанные с магией и помощью Камелоту, требовали то кражи у Артура золота, то ключей, которые он хранил своих покоях, — Артур никогда не удивлялся. То ли привык к странностям Мерлина и склонности шарить у него под кроватью, в том числе по ночам, то ли в принципе не считал это чем-то из ряда вон. Понятие личного пространства для Артура было относительным: с одной стороны, он ничуть не стеснялся нарушить чужое пространство, когда, например, тыкал Мерлина пальцем в губы, отчитывая за какой-либо проступок, или заламывал ему руку, выгораживая перед своим отцом за «неуместное поведение», чтобы потом едва ли не в обнимку утащить подальше; с другой, Артур избегал показываться перед Мерлином совсем уж в неглиже. Наверное, боялся, что тот опять начнет называть его толстым. Когда Мерлин только стал слугой Артура, того такие мелочи не заботили. Да, с тех пор многое изменилось... Многое — но все, заключил Мерлин обреченно, когда из стены пещеры рядом с Артуром показалось чье-то полупрозрачное лицо. Артур, недолго думая, рубанул лицо так кстати выхваченным мечом. На мгновение размазавшись в воздухе, лицо восстановило прежнюю форму. Его обладатель коротко хохотнул и показался из стены полностью. — П... призрак, — подытожил Артур севшим голосом. Мерлин понял, что дело дрянь. Его ослиное высочество всегда панически боялся призраков — хотя монстров, порожденных магией, рубил на ура. Сам Мерлин, если честно, тоже не очень представлял, как с ними бороться. — Что тут у нас, — проскрипел призрак задумчиво. — Так-так... Ага! Я знаю, что вам нужно. Прежде, чем Мерлин успел что-либо предпринять, мир вокруг лопнул, как мыльный пузырь. *** Мерлин раздражал Артура. Даже не так — Мерлин доводил Артура до белого каления. Сводил с ума. Придушить его было слишком милосердно, поэтому Артур не душил, позволяя лопоухому недоразумению существовать дальше… и вляпываться во все новые разновидности дерьма. Справедливости ради следует заметить — не будь Мерлин слугой самого Артура, притягивавшего неприятности как магнитом, количество дерьма стало бы на порядок меньше. Да и Мерлин сам по себе был неплохим парнем — что-то в нем чувствовалось, окромя вечного идиота. Только, вот беда, воспринимать его «самим по себе» с каждым днем становилось все труднее. Может, оттого, что в мире Артура все было решено заранее. Все было уравновешенно, в чем-то скучно, в чем-то грустно — Артур не привык грустить и с малолетства был приучен выстаивать на самых нудных церемониях. Пока не сообразил с них сбегать, разумеется. С появлением Мерлина жизнь стала гораздо интереснее, и дело было даже не в магических чудовищах, постоянно нападавших на Камелот. В том, что у Артура появился... друг. Да. Именно так можно объяснить желание постоянно защищать Мерлина, выгораживать его перед отцом, выручать, если ввязывался в очередные потасовки. Ни для кого другого Артур бы не стал так стараться. Слабость Мерлина, все равно, в чем она проявлялась, действовала на него будто тычок в спину — беги защищай. После можно и попривередничать, если что. Даже побросаться в нерадивого слугу подушками — или чем потяжелее, если под руку подвернется. Какое-то время Артур не видел в этом ничего особенного — а потом у него однажды затекла шея, и Мерлин, ворча и отпираясь на словах, сделал-таки Артуру массаж. И жутко обиделся, когда тот, совершенно разомлевший, вдруг напрягся и велел ему выметаться. После этого Артур некоторое время пребывал в задумчивости. Раньше он на друзей так не реагировал — впрочем, таких друзей, как Мерлин, слабых, умеющих делать массаж и постоянно влипающих, у него прежде не водилось. Были товарищи, приятели, последователи, а еще — женщины, с которыми... Да. Вот на женщину Мерлин точно похож не был — во всяком случае, внешне. Обратное могла подумать разве что Моргана, в тринадцать лет увлекавшаяся авантюрными романами. Сам Артур романов не любил. Он не признавал «развлекательные» книги за неправдоподобность. Не факт, что она вообще где-то была, эта правдоподобность, но, по глубочайшему убеждению Артура, женщина выдавать себя за мужчину не смогла бы. Да и где вы видали таких худых женщин, но при этом чтобы выше, чем сам Артур? Их и в природе-то не существует. Мерлин определенно не был женщиной, и это все усложняло — хотя куда уж дальше-то. Слуга, друг, мужчина — и сам к женщинам, судя по всему, неравнодушный. Недаром ему нравились темноволосые красавицы вроде Гвен или даже Морганы. Но ведь, с другой стороны, Мерлин как-то брал у Морганы платья. Может, он... Артур был бы рад выбросить эти мысли из головы, но, вот беда, Мерлин находился слишком близко. С определенного времени Артур начал реагировать на его близость совершенно иначе — наверное, потому ему, как мальчишке, стали сниться мокрые сны. От эротических снов Артур не кончал, но они изматывали до невозможности. Да еще и вечная привычка Мерлина шастать по покоям Артура посреди ночи — тут не сразу разберешься, где сон, где реальность. Однажды Артур так прокололся — перевернулся во сне с боку на бок, и едва не зацепил участвующего в очередной проказе Мерлина. Все бы ничего, но ему именно это и снилось тогда — неуклюжий слуга под собственными руками. Не вырваться. В итоге Артур, еще не до конца проснувшись, затянул Мерлина в собственную кровать — и очнулся, обрезавшись о чужой взгляд, ясно различимый в лунном свете. Мерлин в его снах так никогда не смотрел. В итоге Артур отговорился тем, что принял Мерлина за врага, и отпустил с миром, даже не поинтересовавшись, зачем тот приходил в его спальню. Это же Мерлин. У него свои странности. Странности не означают то, что он согласится перейти на новый уровень отношений, а принуждать Мерлина Артур бы не осмелился. Он даже женщинам никогда не навязывался, не пользовался своим положением принца — ему и не нужно было. Он не испытывал недостатка в женском внимании, напротив, тяготился им. Мерлин уделял Артуру внимания больше, чем кто-либо, и это Артура нисколько не тяготило. Ему было мало, но он понимал — неправильно, и поэтому радовался, что тогда, заполучив Мерлина в собственную постель, не успел даже его поцеловать. Одновременно Артур жалел об этом — о том, что не поцеловал. Когда бы еще ему представился такой шанс? Потом можно было бы оправдаться совсем замучившими снами и даже не соврать. Так получалось, что Артур, первый на поле боя, в личных отношениях оставался совершенно пассивным. Он стремился скрывать собственные желания; все закончилось тем, что Артур стал дрочить, вдыхая запах выкраденного у Мерлина шейного платка — возможно, того самого, из которого Мерлин когда-то выдавливал противоядие ему на губы. С фантазией у Артура во все времена было неважно, но помешательство на Мерлине открывало новые грани его воображения. Дошло до абсурда — Артур в красках представлял, как ему по ошибке вместо зелья от ран достается возбуждающий эликсир и, не в силах сдерживаться, он обнаруживает себя перед Мерлином. Или что они попадают в безвыходную ситуацию, например, оказываются заперты в пещере, где произошел обвал, и на волоске от смерти он решается перейти к решительным действиям, а Мерлин их всецело одобряет. Но в Пещеру желаний Артур потащил Мерлина не из-за собственных фантазий — их он, в отличие от снов, никогда не путал с реальностью. Эта пещера была сквозной — путь к логову очередного чудища благодаря проходу через нее сокращался вдвое. А что слухи о ней ходили, дескать, если есть заветное желание, которому все никак не сбыться, — нужно туда идти, там «сами стены» помогут «преломить судьбу»... В эти бредни Артур не верил. Может, зря. *** Стирать вещи Артура было не самой простой задачей. Сказать по правде, Мерлин предпочел бы лишний раз отполировать пол в покоях принца, тем более что на подвижность ему, слуге, жаловаться не приходилось. Но стирать… ух. Иногда у Мерлина было чувство — Артур специально старается как можно сильнее запачкать одежду. Или, что ближе к правде, не имеет элементарного представления о правилах гигиены. Мерлин чувствовал себя Золушкой из иноземной сказки, только вот вместо злой мачехи у него был принц. Тоже — не сказать, чтобы добрый. А Гаюс никак не тянул на фею-спасительницу… Похоже, призрак из пещеры воплощал в реальность безобидные, но оттого не менее неприятные вещи, подумал Мерлин, мрачно глядя на целую гору грязной одежды Артура, небрежно сваленной перед ним. Может, попросить кого, ту же Гвен... Прежде всего нужно разобраться с призраком. И понять, так ли реальна эта «реальность». Привычно уложив вещи в обнаружившуюся рядом корзину для грязного белья, Мерлин вышел из комнаты Артура... чтобы тут же наткнуться на улыбающуюся Гвен. — Где ты был, Мерлин? — поинтересовалась она, лучась счастьем. — Принц Артур сейчас будет переодеваться! — Опять ему помогать, — проворчал Мерлин по привычке. — Будто у меня других дел нет, работы по горло... — Нет, помогать ему не надо, — Гвен покачала головой, — он обещал, что сделает это сам. Хотя, спорю, в итоге все равно попросит помощи у госпожи Морганы. А это что? Грязное белье? Пойдем отнесем в прачечную — может, они как раз к тому времени управятся. Мерлин последовал за Гвен, в который раз задаваясь вопросом — а что вообще происходит. *** — Ни за что, — отрезал Артур. Если Пещера желаний и правда существовала, а не, скажем, приснилась ему с Мерлином за компанию, у ее хозяина было странное чувство юмора. Решить, что Артур мечтает о таком... — Но ты проиграл, — заметила Моргана. — Теперь ты должен выполнить любое его желание. Совершенно любое. — Я — принц, — Артур с честью держал оборону. — Чтобы я подчинялся собственному слуге? Моргана вздохнула. — А нечего было с ним спорить. Мерлин, может, звезд с неба и не хватает, но всяко умнее тебя… милорд. В голове у Артура роились беспорядочные мысли, но озвучить их он не успел — в коридоре послышались шаги, и Моргана, остановившая принца посреди коридора для задушевного разговора, поспешила затащить его в укромный уголок. Мимо прошествовал Мерлин с Гвен под руку. Даже из стенной ниши Артур прекрасно видел, как горели предвкушением глаза его слуги. Подумать только — ему так не терпится увидеть своего господина в женском платье? Артур попытался в очередной раз ущипнуть себя, но проснуться не получилось. *** — Значит, принц Артур в платье, — протянул Мерлин мечтательно. В отрыве от ирреальности происходящего это было даже забавно. Может, призрак из пещеры и не соврал, когда говорил про «что вам нужно». Неплохая расплата за все издевательства Артура, за его показательно сокрушенные покачивания головой, когда речь шла о Мерлине, и домыслы Гаюса — дескать, Мерлин с Артуром ночует. Это с чего бы, интересно. Одно дело — в первую очередь запасаться едой для Артура, когда начинается осада, или говорить Утеру про Артура «между нами есть связь», или даже, скрипя зубами, оплачивать счет Гавейна, который, по идее, должен был взять на себя сам Артур... Но ночевать с Артуром в покоях — совершенно другое дело. — Ага, — Гвен казалась Мерлину подозрительно довольной. А ведь она вроде как понимает Артура, была в него влюблена. Она могла сказать Артуру даже те слова, которые Мерлин бы сказать не посмел — и Артур ее слушал. А теперь Гвен искренне радуется, что Артур проспорил. Да еще и по замку Мерлина водит туда-сюда, чтобы дать Моргане побольше времени. Вещи в прачечную они уже отнесли и теперь просто слонялись. Уж не сговорились ли Моргана и Гвен, подумал Мерлин. В реальном мире никогда бы не рискнули, но мир этот, убеждался Мерлин, с реальностью имел мало общего. Тут бы рассказать Гаюсу, может, даже он здешний что-то посоветует... Но Гвен не отпускала Мерлина, и он не шибко спешил вырываться. Все же не каждый день видишь Артура в женском наряде. Когда Гвен во время очередного круга по замку остановилась перед покоями Артура, с которых они начали свое путешествие, а потом вдруг втолкнула Мерлина в эти самые покои, тот только рот приоткрыл. Дверь у него за спиной захлопнулась, а сидевший на кровати в чем мать родила Артур повернулся с недовольным выражением лица: — Ну долго еще... Мерлин?! *** Моргана пообещала помочь. Прислать слугу, не Мерлина, другого, чтобы и с платьем справиться помог, и нужный размер подобрал. «Разденься и жди», — велела она, и Артур, у которого не было особых оснований сомневаться в словах Морганы, так и поступил. Зря. — Это вы перед Морганой в таком виде показываться собрались? — После немой сцены Мерлин открыл рот первым. — Перед ее слугой, — буркнул Артур — крыть было нечем. — Чтобы он мне одеться помог. — То есть, перед другими слугами вы раздеваетесь догола. Это я в последнее время стал исключением, — голос Мерлина звучал с неподдельной издевкой — похоже, он смутился. Неужели... — Хотелось бы узнать, почему. Бред. Нет, в реальности такого происходить не могло, и неважно, спал Артур или нет. Уверившись в этом, он совершенно правдиво ответил: — Потому что мы друзья. И мне не хочется потерять над собой контроль, повалить друга на пол и отыметь его, когда он просто будет надевать на меня трусы. Или даже просто захочет обнять. — Если у вас проблемы с женщинами — так бы и сказали, — на щеках Мерлина явственно проступил румянец, но он героически продолжал говорить. — Я бы договорился... Вы вон только и делаете, что деретесь, и никак не женитесь. Это, вообще-то, вредно. Неудивительно... — У меня нет проблем с женщинами. У меня проблема с тобой, — отрезал Артур. — Никого больше мне не... Знаешь. Я думаю, это все потому, что ты — единственный. Тот, кто готов меня принять таким, какой я есть. Со всеми достоинствами и недостатками... — Недостатков у вас гораздо больше, — заметил Мерлин. — Я слишком мало о тебе знаю, — в обычной ситуации Артур уже сто раз попытался бы прикрыться, но это был сон. — Ты ничего не рассказываешь. Мне остается только угадывать, только быть рядом, только защищать тебя. Мне этого мало. Я хочу большего. Хочу... близости. — Это я тебя защищаю, — возмущение Мерлина, похоже, не знало границ. Ах да, про защиту они уже говорили, вспомнил Артур. И как тогда, в реальности, закатил глаза: — Господи, помоги мне. *** Волос на теле Артура было значительно больше, чем казалось. Задница его ослиного высочества не стала исключением — впрочем, как раз задницу с такого ракурса Мерлин видел неважно. Если бы рассмотреть получше... Если бы больше знать о собственной магии и ее особенностях. В частности — потеряет ли Мерлин свои способности, если переспит с Артуром? Колдуньи свою магию не теряли в любом случае, но он ведь — маг. Тут бы расспросить Гаюса. Мерлин скорее бы откусил себе язык, чем начал рассказывать Гаюсу о таких подробностях. Да и вообще, это ведь не реальность. Настоящий Артур такого бы никогда не сказал, его желания на чувственную область не распространяются, даже с Гвен. Гвен вместо Мерлина, потому что она женщина. Потому что так «правильнее» — сознательно или подсознательно, Артур мог так решить. Конечно, этот Артур не был настоящим, но его поступки и объяснения заставили о многом задуматься. Возможно, настоящий Артур отреагирует так же, как этот, когда... — Прежде чем сближаться со мной, ты должен кое-что узнать. Я владею магией. После краткой, но очень красноречивой паузы Артур спросил: — Значит, ты тоже попадаешь под охоту на ведьм? — Я не ведьма, — сдержанно возмутился Мерлин. — И почему ты так спокоен? — А что мне велишь предпринять? — Артур, казалось, был удивлен. — Сказать что-то вроде «Мерлин, ты вынул из меня душу этими словами? Сердце вырвал и заставил ходить в теле, не способном чувствовать ничего, кроме боли», — Артур декламировал с таким неподдельным надрывом, что Мерлин невольно заинтересовался. — Это же из любовной лирики. Знаешь что-то еще? — «Как летний дым горька твоя любовь», — подумав, нашелся Артур. — Все. Это вообще страшная чушь. — Артур. — А? — машинально отозвался его высочество. Потом его глаза стали шире — Мерлин не так-то часто обращался к нему по имени. — Для меня ты тоже — единственный. Если, конечно, на самом деле ответишь так, когда узнаешь. — «На самом деле»? — В глазах Артура промелькнуло понимание. — Погоди-ка... Хочешь сказать, что ты помнишь? Пещеру желаний, того призрака и... «Кажется, этот Артур — настоящий», — подумал Мерлин. Он сам не мог определить, чего эта мысль в нем вызвала больше — ужаса или восторга. А потом мир вокруг них закружился спиралью. *** Артур пришел в себя в Пещере желаний. Он все еще стоял, прислонившись спиной к стене, с факелом в одной руке и мечом — в другой. Призрака поблизости не наблюдалось. Обменявшись ошарашенными взглядами с замершим напротив Мерлином, Артур внезапно охрипшим голосом спросил: — Там, в иллюзии... ты говорил правду? Мерлин помрачнел, но отозвался без колебаний: — Насчет того, что я маг? — Нет! Насчет того, что я — единственный. Лицо Мерлина просветлело. — Вы, как всегда, говорите только о себе, сир. Но да — я был с вами откровенен... Эй! Артур, что ты... — Так меня и называй, — пробормотал Артур в перерывах между беспорядочными поцелуями. Факел улетел на пол пещеры, ну да и Нимуэ с ним. — Это действительно Пещера желаний. Нужно будет принести обитающему здесь призраку, насылающему общие сны, какое-нибудь пожертвование. В конце концов, мало кто по доброй воле согласится преломить чужие судьбы и позволит несбыточным желаниям осуществиться. Даже если этот «кто-то» давно мертв. Даже если его имя при жизни было Соломон. Хотя что такого в этом имени и в нарисованных на стенах пещеры знаках? Они, в отличие от Мерлина, для Артура ничего не значили.