в клетке

Хрупкие кости наизнанку лезут, тонкие запястья сеткой старых царапин усеяны, у Кэсси на языке теплое лето в восемь, разбитые колени и металлический привкус прокушенной губы, дальше — огромная воронка одинаковых дверей и стерильных комнат, раздраженные взгляды матери и постоянное "не ходи", в четырех стенах ей дышать нечем, хочется на свободу выброситься из ближайшего окна, только все они наглухо запечатаны, заколочены; у Кэсси вместо дома клетка, мать не замечает растворяющуюся человечность, Кэсси одна. Она помнит Мишель тем летом, красивая девочка улыбнулась ей и потащила за собой, через два месяца она превратилась в непонимающее ни черта существо, сгнивающее изнутри, болезнь поедала ее быстро, не оставив ничего — красивая девочка стала трупом, Кэсси — заключенной в бездушные и пустые комнаты матерью; во снах ее жизнь другая, там она смотрит на Сида влюбленными глазами, Тони только смеется — у Кэсси нет проблем с восприятием реальности, она представляет, кем они бы выросли явно. Ее отпускают однажды, охранник у двери соглашается на сделку, она врет, но одинаковые комнаты отвращают, одиночество внутри скребется, Кэсси в спасение не верит, особенно, когда за их спасение платят ее одногодки; под нож или пулю ей хочется первой, это нечестно — убивать тех, у кого еще есть за что держаться. Мать от ее высказываний только уходит, мысленно называет свою девочку глупой, Ава знает — нельзя выиграть войну без жертв, они именно ее ведут, пытаются жизнь свою короткую вырвать из крепких рук болезни, которая забирается глубоко под кожу и разрушает. Кэсси сталкивается с Томасом в закрытом помещении, его отделяют от всех, он непонимающе на нее смотрит, она разглядывает, его образ смутно напоминает — несколько лет назад находит его в лаборатории, маленький мальчик Том и всегда держащаяся рядом Тереза — идеальные кандидаты, Кэсси глупо радуется, она не понимает, что им предстоит. — Кэсси, — имя свое слабым голосом, его звучание за проведенные отдельно от всех годы забывает, он в ней мать ее не узнает, и Кэсси устало вздыхает; под глазами синие круги расцветают, она воздухом свежим давно не дышит. Томас рассказывает ей об отвратительном мире, о страшном лабиринте и смерти, хватающей за шкирку, забирающей его друзей, Кэсси глаза прикрывает, она помнит похожую конструкцию — мать ругается последующие два года, ее маленькой девочке не положено знать; она представляет распухающую больную землю, населенную полумертвыми людьми, его друзей на фоне и много-много трагедии, окружающий мир пугает и тянет, Кэсси задыхается, иссохшими жабрами, не дышит. Она "я ее дочь" выкрикивает несмело, охранники утаскивают в безоконную комнату, с кроватью и только; ее мать верит в жестокость и лишения, приводящие к правильным размышлениям, Кэсси мать свою не любит, не знает — светловолосый образ, приходящий во снах, только и остается; Кэсси без семьи, заточенная в лучших целях, клетку свою ненавидящая, Томас не один, выживание всегда людей сближает, особенно с идеальным мальчиком Томом, который не меняется с десяти и до шестнадцати. Томас к ней привыкает, к острым коленям и лопаткам, тихому голосу и разговорам о другой жизни; Кэсси хочет в лесные походы и школьные кабинеты, Кэсси терпеть не может свою пустую жизнь, в ней от Авы — оттенок волос и только, она хрупкая и своим ценностям верная, не верящая в убийства ради благородной цели. Кэсси руками по стенам бьет, ей выбраться отчаянно хочется, комната, идентичная старой, раздражает, Томас появляется в последние минуты ее отчаяния, помогает подняться и за руку хватает крепко; Ава наблюдает за ними долго, все разговоры на камере выглядят еще более секретными, она наизусть знает правило — не позволяй своим детям оставаться с врагами, их обязательно используют против тебя. Кэсси мир видит ужасный, настоящий, не бесцветное ничто, окрасившее последние годы ее жизни, Томас улыбается ей случайно, и она представляет себя влюбленной в мальчика из соседнего дома. Иллюзия растворяется, тухнет, мальчик душевно разрушенный, переломанный, у нее одиночество за грудиной вросло; Ава предсмертную песню выбивает на лопатках, обнимает ее крепко, игнорируя попытки вырваться, и выпускает в четырехкамерное пулю — мать утаскивает ее за собой, она предугадывает, Кэсси надеется, что ей посмертно вырвут сердце, когда ее собственное перестает биться.