***
– Я говорил, что ты сдашь. – Мне повезло, вот и все. Метод тыка иногда срабатывает и на полных неудачниках. – Тебе повезло, потому что ты умный, – Мирон треплет его по волосам. Слава быстро отходит, потому что ему не совсем понятны его собственные чувства к таким вот прикосновениям. Ему нравится? Или нет? Это ощущается, как просто дружеское прикосновение или он надеется на что-то большее? Мирон родом из Питера, жил в Германии, переехал в Лондон. Слава из Хабаровска, и он не был нигде до тех пор, пока судьба не дала ему шанс. Теперь они делят на двоих комнату в общежитии и сидят на парах плечом к плечу. Мирон любит повторять, что Слава умный. Карелин не согласен и его так бесит эта откровенная ложь, что иногда они ссорятся по этому поводу.***
В одну из таких ссор Слава приводит в комнату девушку. Она красивая, темнокожая, у нее волосы достают до поясницы, целовать ее – что шоколадку есть. Славе нравится. Очень. Поэтому для него остается загадкой тот факт, что он обрывает все на стадии поцелуев. Хотя девушка, кажется, совершенно не против. Они сидят на кровати. Девушка в лифчике и джинсах, Слава – в одних трусах, потому что она шустрее. Ему неловко признавать, что он не хочет ее. Кто в здравом уме такое признает? Славу бесит, что за окном светло, что он видит собственный румянец в отражении зеркала над кроватью Мирона. – Я тебе совсем не нравлюсь? – спрашивает она. Слава отвечает на несовершенном английском, что она красивая, сексуальная, что он хотел бы перестать быть кретином. Она понимает. Кажется, понимает даже слишком многое, потому что перед уходом ласково проводит ладонью по фотке, висящей у Славы над головой. На ней они с Мироном стоят довольные на фоне универа, потому что закрыли сессию. Это было в прошлом году. Больше они вместе не фоткались почему-то. Девушка уходит, и, закрывая за ней дверь, Слава видит Мирона, который сидит на полу в коридоре. Он зависает в телефоне, довольная улыбка не сходит с губ. Услышав, что дверь открылась, поднимается на ноги и провожает девушку любопытным взглядом. Даже присвистывает восторженно. Слава хочет провалиться сквозь землю. – Так и понял, что не надо мешать, – говорит он весело. Хотя Карелин считает, что ни хера веселого в этом нет. – Но в следующий раз кинь сообщение, чтобы я знал, как долго мне гулять и стоит ли вообще приходить до утра. Для него все это – подколки для лучшего друга, который завис в комнате с телкой. Для Славы его слова – лезвием по груди. – В следующий раз?***
Слава трактует просьбу Мирона по-своему. Следующий раз наступает уже завтра. Теперь это блондинка, и Слава запоминает ее имя. Джессика. Просит называть ее Джесс. Слава говорит, что он Слава и просит называть его Славой. Заходит чуть дальше, чем с первой девушкой, имя которой стоило бы все-таки узнать, потому что она знаковая. С нее все началось. Джесс вертит попкой, сидя у Славы на коленях. Она делает это профессионально, активно, судя по всему – занимается танцами, и Карелин даже не прочь посмотреть, как она тверкает, но есть проблема. У него не встает. Серьезно, лекции по античной литературе возбуждают его сильнее, чем аппетитная женская попа, трущаяся о его член. Это провал. Незачет. Слава не может поделать с собой ровным счетом ничего, и Джесс – не ТА ПЕРВАЯ ДЕВУШКА, Джесс чертовски оскорблена, и уходит она, хлопнув дверью, а потом возвращается, чтобы дать Славе смачную пощечину. Тем вечером он лежит на кровати, накрыв одеялом голову и делает вид, что спит, пока Мирон флиртует с кем-то по телефону. Это звучит мерзко. Он словно с цепи сорвался, говорит откровенную чушь про облака, про звезды, про вино и шоколад. Потом переходит на шепот, и Слава достает наушники.***
– Ты в кого-то влюбился? И как ему только в голову приходит спросить такое за завтраком? Мирон смотрит на Славу из-за огромного стакана кофе. Он снова пьет эту гадость. Потом не спит по трое суток: читает, пишет, идет гулять по кампусу в два часа ночи. Мирон сводит его с ума, какой же он болван, черт его дери. – С чего ты это взял? Слава старается выглядеть как можно более непринужденным. Он намазывает масло на хлеб, аккуратно раскладывает сыр, берет кубик сахара и бросает в чашку с чаем. – Ты выглядишь слегка загадочным. Мирон пожимает плечами. – Ничего такого, – Карелин пытается определить, радуют его эти слова или огорчают. А потом Федоров выдает. – А ты? – Что? – Влюбился в кого-то? – Нет. – Точно? – Точно. И Мирон треплет его по волосам. Снова. Привычным жестом, как будто так и надо. Слава знает, что в жизни больше никому не позволит трепать его по волосам. Никому, кроме Мирона, естественно. – Итак, – Федоров бывает невыносимым, особенно с вот этой вот своей улыбочкой. – Джессика. А первую как звали? Славе стыдно, что он не помнит, но перед Мироном можно вообще ничего не стыдиться. – Без понятия, – он откусывает хлеб и глотает его, не жуя. Ему нужно чем-то занять свой рот, чтобы не сболтнуть глупость. И когда все стало настолько херово? Когда он начал затыкать себе рот, чтобы не сказать Мирону что-то неприемлемое? – Как грубо. – А как зовут ту, с которой ты постоянно на телефоне висишь? – Не имеет значения, – заявляет он. – И я уже не вишу, у тебя устаревшая информация. Славе становится жарко.***
Черт. Они опаздывают на пару, и это плохо не потому что они супер-ответственные, а потому что эта преподавательница не пускает тех, кто приходит после звонка. Она просто закрывает дверь и все. Слава бежит впереди, потому что у него ноги длиннее, он слышит топот Мирона позади себя. Тормозит со скрипом кроссовок по полу, дергает ручку и понимает, что дверь заперта. Совсем. – Пиздец, – он сползает по стенке на пол. Окси, схватившись за живот, угорает. Нет, ну что за придурок? Один раз его уже отчисляли. – И что будем делать? – Предлагаю пойти в парк и обожраться мороженым с горя. Звучит соблазнительно. Слава представляет себе фисташковый шарик на вафельной трубочке. У него слюни собираются во рту.***
После двух порций мороженого хочется растянуться на траве и смотреть, как разъезжаются в стороны облака. А уж никак не топать обратно в корпус на следующую пару. Мирон укладывает голову Славе на колени, у него короткие волосы, и Слава не может их растрепать, как делает с его волосами Федоров. Он может только осторожно водить по макушке, иногда касаясь пальцами мочки уха и кожи на шее. Мирон от его прикосновений мурлычет, совершенно своих чувств не смущаясь. Славу же смущает абсолютно все – от дрожи в чужих пальцах до взглядов проходящих мимо людей. Но в то же время он не поддается смущению, не спихивает Мирона с себя, а наслаждается его присутствием, прекрасно отдавая себе отчет в том, как это выглядит. Пары? Какие пары? Мирон засыпает через три минуты. И Славе приходится сидеть в неудобной позе, опираясь о дерево, его спина болит, а ноги устали держать часть туши Мирона на себе. У него длинные ресницы. Рассматривать человека, пока он спит – отвратительно, но у Славы не будет другого шанса. И он смотрит, не отрывая взгляда. Ласкает глазами красивый контур лица, горбинку на носу и пухлые губы, на которых капелькой застыло фисташковое мороженое. – Нет, Слава, не смей, – тихо говорит он себе. Вокруг никого. Только что были люди, а сейчас словно испарились, и что это, если не знак? – Ты получишь по ебалу. Точно, получишь. Но что такое слова, когда сердце вот-вот разорвется от предвкушения? Слава наклоняется и языком собирает остатки мороженого у Мирона с губ. Мирон просыпается, потому что только в тупом кино люди продолжают спать, когда их целуют. Он просыпается, открывает глаза и смотрит на Славу мутным ото сна взглядом. После чего говорит: – Сделай так еще. Слава наклоняется снова, и на этот раз он превращает свои махинации в поцелуй. Настоящий. От которого едва получается нормально дышать. Мирон чуть приподнимается, зарывается пальцами в волосы у Славы на затылке, проталкивает в его рот язык. Все очень влажно, вкусно и невозможно. Когда Джессика вертела попой у Славы на коленях, он чувствовал зуд и желание, чтобы это быстрее закончилось. Когда Мирон целует Славу, у него из головы вылетают все мысли кроме одной: не останавливайся.***
Слава готовится к зачету, обложившись учебниками, конспектами Мирона и тремя банками энергетиков. Мирон сладко спит рядом с ним и просыпается каждый раз, когда у Карелина появляется вопрос по теме. – Ты все сдашь, – скажет Мирон ему утром перед кабинетом. Слава в полной истерике сядет писать свой тест.