Самая большая тыква

– Я тебя очень уважаю! – твёрдо произнёс заплетающимся языком новый приятель Грегори и улыбнулся, демонстрируя самые отвратительные зубы, которые только доводилось видеть инспектору. Впрочем, у кого из нас нет недостатков? В остальном приятель был замечательный, даже его имя, которое Грег сократил для себя до короткого и понятного… эээ… Руль. Да, вот так, как руль, только тот, что на корабле. Всяко понятнее, чем Руль-пел-чихал… или как-то похоже. В общем, имя тоже было совершенно замечательное, только слегка непроизносимое. А замечательнее всего был эль, которого было много, и пился он легко, практически не пьяня. Ну, по крайней мере, Лестрейд точно был трезв, а вот Руля, кажется, пробрало. Они сидели в прекрасной забегаловке, насквозь пронизанной духом настоящей старины, который чувствовался в каждом деревянном столе и грубой лавке, глиняных стенах и тусклом освещении, даже не свечном – светильниками тут служили плошки с жиром. – Конечно, – согласился Грег. Как его можно не уважать, если он только что провёл для Руля неофициальное расследование и нашёл для него девушку в совершенно незнакомой стране? Инспектор сам не слишком понимал, как ему удалось справиться, но результат же важнее! И отчёт. Лестрейд вздохнул. Никакое дело нельзя считать завершённым, пока не написан отчёт. Он принялся объяснять это Рулю, тот заспорил и стал доказывать, что договора важнее отчетов. Спор был бессмысленный, как всегда получается, когда твой собеседник откровенно пьян и жутко упрям, так что Лестрейд великодушно решил уступить своему визави и согласился вместо отчёта подписать договор. Руль тоже решил уважить Грега, так что в договоре нашёлся пункт и для отчётов. Грег поверил Рулю на слово и подмахнул отчёт… то есть договор, не читая – что-то от усталости буквы плясали пред глазами. Всё равно Рулю как работодателю виднее, какие отчёто-договора его устраивают. Главное – бумаги были оформлены правильно и красиво! И почему у них в Ярде договора так красиво не оформляют – в свитки и готическим шрифтом? Ни фига, конечно, не разобрать, что там написано, зато смотреть приятно. Пробуждение было не слишком радостным. Где и с кем он набрался? Голова гудела, звенела и раскалывалась. Стоп! Попойка ему приснилась, видимо, из-за болящей головы. Анальгину! Полцарства за анальгин! Грегори прохрипел это вслух и боковым зрением заметил, как на тумбочке рядом с ним что-то появилось. Он повернул голову и увидел стакан с водой, где с тихим, почти неслышным шипением растворялись, пузырясь, две таблетки. «Призыв обезболивающего во время мигрени, действие не ограничено. Пункт 32 Договора», – вспыхнуло в голове. Рядом со стаканом лежал свиток, и Грегори был уверен, что это его копия того самого Договора. Во рту пересохло, и руки затряслись. Он машинально схватил стакан и выпил жидкость, а потом развернул Магический, Неразрывный Вечнодействующий Контракт между Грегори Лестрейдом и Румпельштильцхеном. В некоторых пунктах даже был смысл. Например, чтобы кофейный автомат был всегда исправен, а рядом с ним поставили второй, со всегда свежими пончиками и сэндвичами. Отличная мотивация для личного состава. Или вот ремонт в квартире… Лестрейд разочарованно обвёл взглядом несвежие обои, с укором посмотрел на выщербленную паркетину, на потолок с пятном от убитого впопыхах комара и подумал, что договор, возможно, не такой уж и безотказно действующий. Однако тут же, будто отвечая на его мысли, позвонил менеджер из строительной фирмы, на счет которой уже поступил аванс за предстоящие работы, а на электронный адрес был прислан дизайнерский проект. Оставалось только договориться о доступе в квартиру для бригады работников. Но часть пунктов была глупа, нелепа или ужасна. Зачем ему шапка в два раза круче, чем у Шерлока? Неужто он так завидует славе консультанта? К тому же, когда нужны мозги, шапка делу не поможет. Лестрейд застонал, вспомнив часть беседы « – Ходит весь надутый, и шапкой, которую ему мы, между прочим, подарили, щеголяет перед газетчиками. Вот почему мне не дарят шапки, а ему – подарили? – А хочешь, я тебе тоже шапку подарю! Такую или даже лучше! – Да! – В два раза лучше! – Да!» И ведь горел от восторга, правда её хотел – охотничью шапку с четырьмя козырьками! Идиот, как есть идиот. Или вот пункт о бывшей жене, которой Грегори пожелал, чтобы она от своих инструкторов, с которыми ездит в Альпы, отбою не имела и не вылазила из своих любимых Альп по полгода, только бы детей ему оставила. Дети – это хорошо, но мать-то их зачем было так далеко и надолго отправлять? Мстительный идиот! Это был ужасный день. Пришлось принимать не только ремонтников, но и тонну конской колбасы, которую свалили во дворе, а потом придумывать, как от нее избавиться. Даже на благотворительность её так просто не отдашь, в таком-то количестве. От её запаха Грега тошнило, неудивительно, что он согласился, что колбаса ему очень нужна, просто необходима, прямо тоннами, но потом, попозже, а не сейчас. А теперь, получается, ему придётся избавляться от тонны конской колбасы каждую неделю до конца года? Дурдом! Работники уточнили у него, тот ли проект они будут исполнять, и Лестрейд, мельком взглянув в бумаги, быстро согласился. В принципе, ничего страшного. Малость выпендрёжно, может. Ну, мотоцикл на потолке… будем считать, что это стильно, главное чтобы закрепили хорошо. Его клятвенно заверили, что и не такое закрепляли, вот в кафе на Мерлиборн-роуд к потолку подвесили целый лимузин, и держится же! Хорошо бы так, кивнул затюканный мыслями о договоре инспектор и сбежал на работу. На работе дурдом творился не только из-за установки нового автомата, но, главное, из-за предстоящей хэллоуинской вечеринки. Никто не хотел работать, на их отдел пытались повесить пару случаев мошенничества, еле отбился, а ведь ежу понятно, что у них не тот профиль! Салли посреди рабочего дня сбежала забирать костюм. Потом пришёл Грегсон – пить с Лестрейдом кофе и жаловаться, как мошенники и воры резвятся вовсю, пользуясь возможностью творить всё, что им угодно, под масками. А потом совершённого за эту предпраздничную неделю месяц не разгребешь. Отдела Лестрейда это не касалось, но похитителям и убийцам тоже удобен карнавальный разгул, так что во второй половине дня пришлось выезжать на ограбление банка и телесные повреждения средней тяжести – заступившему дорогу убегающим преступникам клиенту банка прострелили ногу. В целом нормальный рабочий день, если бы не мысли, от которых делалось дурно. Договор надо как-то обходить, расторгать, что-то с ним делать. А для этого придётся показать его кому-то умному, кто сумеет найти выход из безвыходной ситуации. Кому-то кудрявому и насмешливому, кто будет припоминать ему злосчастную охотничью шапку с четырьмя козырьками до конца жизни, или кому-то строгому, кто не будет смеяться вслух, но перед кем будет безотчётно стыдно за этот договор вообще. Самое ужасное, инспектор вообще не сразу вспомнил про отчёт, который он должен составить до полуночи, а ведь у него на руках было не только новое дело, а ещё и в столе пылилось несколько старых. Отложил на более удобный момент, называется. Какое легкомыслие! Куда-то бежать, что-то придумывать было поздно. Сотрудники умчались на вечеринку, а инспектор, как проклятый, пыхтел над отчётами, стараясь успеть до полуночи и ощущая себя грёбаной золушкой. Он не успевал. Нет, если постараться, то, наверное, успевал… нет, совсем не успевал… а вот если поднажать и скопировать из старого дела… За пятнадцать минут до полуночи он сдался. Запустил сигнал тревоги, доступ к которому успел попросить, клятвенно пообещав разъяснения потом. По пустым коридорам гулко разносилось: «Всем покинуть здание! Внимание! Это не учебная тревога, всем сотрудникам срочно покинуть здание. Не сотрудников эвакуировать». Лестрейд собрал свои вещи и вышел из кабинета почти спокойно, насколько можно быть спокойным в ситуации, когда мир катится ко всем чертям. Немногочисленные полицейские толпились неподалёку от входа в здание, не понимая, что им делать и чего ожидать. Основной вопрос был: рванёт или не рванёт? Превращение не заняло много времени. Над зданием сгустился туман, ещё сгустился, стал совсем плотным, а затем развеялся, и все желающие смогли увидеть, что Скотланд-Ярд превратился в тыкву. Инспектор уселся прямо на асфальт и захохотал. Вот так и уходят на ветер деньги налогоплательщиков: небоскрёб, который планировали продать за двести сорок миллионов долларов, стал овощем. Тыквой в сто двадцать шесть метров высотой! И только потому, что в договоре был и такой идиотский пункт, про необходимость завершать отчеты до полуночи, иначе Ярд превратится в тыкву. Румпельштильцхен на деле доказал, насколько договора важнее отчетов. Зато получилась самая большая хэллоуинская тыква во всём мире, – сказал себе Лестрейд. Возможно, Холмсы эту шутку даже оценят.