Коты-не-очень-людоеды

Сычен не знает, зачем поддался явно безрассудным уговорам Чону и повёл его в ближайший бар, в котором не раз уже выпивал в одиночестве. Конечно, нужно было спросить, каков предел Кима, но Дун, справедливо решив, что младший сам в состоянии справиться с собой, даже не следил за количеством выпитых рюмок. Они будто были не вместе, хотя и сидели за одним столом и Сычен платил за всё. Напиваться Дуну не хотелось, поэтому он особо не торопился вливать в себя соджу, уделяя всё своё внимание лёгким закускам. Однако, даже несмотря на неторопливость парня, алкоголь утекал в невидимую чёрную дыру, местоположение которой раскрылось лишь когда послышался первый нервный, но прекрасный, подобно весеннему подснежнику, ик. — Ик! — Вновь содрогнулся Чону, после этого начав не очень адекватно хихикать, стоило Сычену перевести на него взгляд. Ким слегка пошатывается на стуле, чудом удерживая себя в сидячем положении. Непрекращающееся икание с присоединившимся после пяти минут невнятным бормотанием подсказало Сычену, что его подопечный, кажется, дошёл до своего предела. И хорошо, если только до него, а не до отброшенных коньков. Таксист, лишь только взглянув на почти бессознательного Чону, заранее озвучил сумму испорченного коврика или же сидений. Цифры Дуну, мягко говоря, пришлись не по душе до такой степени, что в голову закралась мысль оставить Чону на попечение того ворчливого дядюшки, обслуживающего их, однако отголоски совести заявили, что он в какой-то степени сам виноват в случившемся, значит, ответственность должен нести сам. Вздохнув, парень лишь кивнул на «Ну так вы едете или как?» и поспешно затолкал почему-то брыкающегося Кима на заднее сидения, моля сдерживать себя и ничего не загаживать в такси. Хорошая новость: Чону не блюёт ни на что в такси. Плохая: Чону заливает такси сначала слюнями, а уже потом — слезами. Таксист упорно отказывается игнорировать тот факт, что Чону ничего ему не заблевал и требует денег хотя бы за моральный ущерб — плачущих геев он боится больше смерти. Сычен уже не в силах препираться с ним, поэтому накидывает несколько купюр, и мужчину как ветром сдувает. Дун тоскливо смотрит на полу-живое тельце на буксире и надеется, что Чону сейчас также испарится, но Ким даже не пытается. Более того: он вполне осознанным взглядом смотрит на Сычена, после чего подавленно улыбается и хрипит: — Ты не пройдёшь. — Куда? — Недоумевает Дун, однако Чону снова проваливается в бессознательное состояние, оставляя Сычена наедине со всеми своими проблемами. Затащить Кима в лифт оказывается подвигом. Младший упирается ногами и руками, не давая протолкнуть себя в кабину, и что-то бормочет о кольце и «моя прееелесть». Сычен, честно говоря, завидует — он тоже хочет, будучи полностью в стельку, просматривать в своей голове бессмертного «Властелина кольца». Надо сказать, даже не способный нормально стоять Чону умеет неплохо сопротивляться, а также удивлять окружающих неожиданными фактами из своей или даже не своей жизни. — Хён, а Ждэхён впервые отсосал в пятнадцать, — доносится интимный шёпот уже порядок задолбавшемуся Сычену в ухо. — Рад за него. — Хён, а ты во сколько впервые кому-то отсосал? — Ещё никогда такого не было. — Хён, а Ждэхёну понравилось… Минуту, когда створки лифта раскрываются и прямо напротив в темноте проглядывается дверь в квартиру Чону, Сычен запоминает как лучшую в своей жизни. Придерживая кое-как волочащего ноги Кима за плечи, Дун несколько раз жмёт на звонок, прежде чем дверь резко раскрывается. Сычен успевает отстраниться, а вот Чону везёт меньше: ему попадает прямо в плечо, из-за чего парень неизбежно падает на кафель. Сычен выдаёт виноватое «упс!», но поднять горе-выпивалу не торопится. — Спасибо, что привели Чону, — парня, стоящего перед ним, Дун уже сегодня успел заметить прямо в том кафе, где они с Чону договорились встретиться. Он похож больше на школьника, чем на серьёзного студента, причём не только на внешний вид, даже голосом как-то смахивает. — А вы, наверное, Ждэхён, который впервые отсосал в пятнадцать? — Криво ухмыляется Сычен, понимая, что он вообще не умеет заводить новые знакомства. Парень напротив жутко краснеет, но всё же кивает, давая понять, что это именно он. Снизу раздаётся встревоженное (Сычен готов поклясться, что услышал эту эмоцию в, казалось бы, совсем непримечательном кошачьем возгласе) мяуканье, и Дун переводит взгляд на выбежавшего за порог Лукаса. Кот бьёт лапкой Чону по носу несколько раз, прежде чем ткнуться бессознательному парню мордочкой в лицо. В этом жесте столько нежности, что будь бы Сычен без свидетелей, то точно бы умилился, назвав их самой прекрасной парой на свете. Однако рядом стоит Джэхён, который пока не знает о настоящей сущности Лукаса. И как бы Дун ни хотел рассказать обо всём, он понимает, что это не его дело. Проницательный взгляд кошачьих глаз тому подтверждение. — Это… — Подаёт голос Джэхён, привлекая к себе внимание Сычена. — Думаю, я должен рассказать вам о плане этого неуёмного ребёнка… — Я уже понял, что он решил так познакомить меня со своими друзьями, — прерывает его Дун. — Ничего страшного, правда. Я не злюсь и даже буду не против познакомиться поближе. Если Чону считает, что его друзьям можно доверять, то я поверю ему. Но, честно говоря, сейчас, наверное, не лучшее время для знакомств. — Вы безусловно правы, — дружелюбно улыбается Джэхён, тем самым показывая правдивость ранее сказанных слов. — И предлагаю перейти на «ты». Не против? — Хорошо. — Тогда донеси этого идиота до кровати, ладно? Сычен слегка жалеет о своей мягкотелости.

***

Первое, что Чону видит с самого утра — это тазик с картинкой улыбающегося ебла на дне, так предусмотрительно кем-то поставленный накануне. Парня выворачивает прямо на омерзительно улыбающееся лицо тазика, в котором (Чону странные факты в голову приходят порой) так любит валяться Лукас. От осознания того, что он загадил любимое место оборотня, как-то вмиг становится лучше. Чону слегка приподнимается на локтях и оглядывает комнату, с облегчением вздыхая — вроде его. На полу всё так же валяются разноцветные носки, а в коробке из-под кроссовок валяются тетради в первого курса, никому больше не нужные. Чону грезил об огромном пламени, что сожжёт до тла все тетради и ненужные учебники за всё обучение в университете, поэтому все тетради бережно складывал в коробки из-под обуви. Дверь в коридор слегка приоткрыта, и оттуда доносятся негромкие голоса. Причём не только Джэхёна, но и ещё кого-то, чей голос Ким никак не может вспомнить. Гудящая голова открыть нужную папочку в голове не помогает. Аккуратно, хватаясь пальцами за стены, Чону выходит из своей комнаты. Тошнота снова подкатывает к горлу, но, вопреки опасениям, ничего не происходит — просто мерзкий привкус во рту. По мере приближения к кухне Ким чувствует запахи еды, однако они делают всё только хуже. Парень уже собирается свернуть в сторону ванной, чтобы уж точно всю отраву из себя вытащить, как дверь на кухню слегка скрипит. Чону косится на неё и замечает в проёме улыбающегося, как идиот, и свежего Юкхея. — Оу, а вот и наш алкаш проснулся! — Восклицает парень, и Чону, кривясь, хватается за не переносящую громких звуков голову. Самое печальное, что Юкхей потише быть не может — попросту не знает как. — Как ты? — Неплохо, но не будь ты здесь, было бы ещё лучше, — ворчит Чону, напрочь игнорируя неестественный кашель с кухни. Брови Юкхея скрываются за чёлкой, и парень, кидая взгляд на дверь, интересуется: — Мне уйти? — Ага, и как можно быстрее. — Как скажешь, — неожиданно легко соглашается Юкхей, тут же шагая к двери. — Джэхён-хён, я пошёл! — Подожди, Лукас! — Торопится остановить его Джэхён, но за оборотнем уже закрывается входная дверь. — Ну вот, зачем ты его прогнал? — Слегка ударяя младшего по плечу, спрашивает Джэхён. Выглядит старший, по правде говоря, не очень: тёмные круги под глазами говорят о бессонной ночи, а слегка опухшее лицо и перегар — о том, что не один Чону вчера пил. Ким закусывает нижнюю губу, как-то совсем некстати вспоминая, что именно Джэхён вчера был его причиной попойки. Точнее не сам Чон, а их непонятные недомолвки насчёт Тэёна и вообще всей жизни Джэхёна. Это неправильно, потому что Чону для старшего как открытая книга, в то время как Джэхён закрывается в себе всё больше и больше. Что это? Попытка не обременять своими проблемами или всё же недоверие? — Хён, — зовёт старшего Чону, и, стоит только ему посмотреть на Кима вопрошающим взглядом, продолжает, — прости. Прости меня за то, что я не интересовался твоими делами да и вообще в целом… Почему ты не сказал мне о проблеме с Тэёном? — Он всё ещё для тебя хён, сопляк, — произносит беззлобно Джэхён, почему-то не решаясь взглянуть младшему в глаза. — На самом деле это я должен перед тобой извиниться. Ведь я не делился с тобой своими проблемами, думая, что так делаю только лучше. Ведь Тэён-хён мой парень, а значит, что это только моя проблема и ничья больше. — Но ты мог в любой момент сказать мне, что тебе плохо! — Да, и именно поэтому я извиняюсь. Чону, пойми, я не не доверяю тебе, я просто хочу, чтобы ты не волновался о чужих проблемах. Ведь ты такой сострадательный и всегда переживаешь больше, чем надо. Чону, не сдержавшись, всё же всхлипывает, когда Джэхён приветливо разводит руки в стороны, приглашая в свои объятия. Они давно просто так не обнимались, как друзья, и это действительно огорчало Кима. Ведь у него роднее Джэхёна только родители, но они сейчас в другом городе, и даже им нельзя обо всём рассказать. А Чон — это лучший слушатель, лучший друг, да и вообще — лучший человек на свете. — Хён, — сквозь слёзы произносит Чону, не прекращая обнимать старшего. — Тэён-хён тебя не достоин. Поверь мне, он и безымянного пальца твоего не стоит. Почему ты не порвал с ним раньше? — Просто я всё ещё люблю его, — усмехнувшись, просто отвечает Джэхён. — Я знаю, что он поступил ужасно, но от этого моя любовь к нему никуда не делась. Мне обидно, горько, печально, возможно, даже совсем немного противно, но я не могу перестать что-то чувствовать к нему. — А ты перестань, — упрямится Ким, не желая оставлять своего хёна одного в беде. — Просто не думай о нём. — Ты глупый, — ласково говорит Чон, слегка отстраняясь от младшего. — Просто ты пока ещё не полюбил так сильно. Наверное, только когда ты действительно полюбишь кого-то, ты сможешь понять меня. — Глупости, — фыркает Чону, снова прижимаясь к старшему. В проёме кухни мелькает пушистый хвост непонятно как пробравшегося обратно в квартиру Лукаса, дёргающийся туда-сюда, подобно маятнику, и Ким смотрит на него непрерывно, словно рассматривая каждую шерстинку. Юкхей, словно почувствовав это, на пару секунд пропадает, чтобы вновь появится в проёме, уже выглядывая в коридор. Огромные глаза, почти такие же, как и у человеческого облика Лукаса, смотрят слегка недовольно, но потом кот фыркает, точь-в-точь как Чону недавно, и улыбается одними лишь глазами. В голове тут же возникает образ тепло улыбающегося Лукаса в человеческом обличии, и Чону чувствует жар на щеках. — Воу, у тебя сердце так забилось! — Почему-то радостно оповещает и без того знающего Кима Джэхён. — Вспомнил кого-то приятного? — Да, — тихо отвечает Чону, не сводя взгляда с наглой кошачьей морды.