Ведьмак на полставки

И мы направились по своим делам. Геральт – полез на дерево к эльфу, а я – направился в город, вместе с Трисс. Грязный флотзам был по прежнему грязен и мы без особого удовольствия миновав улицу и площадь, зашли в трактир. Я оставил пару золотых монет трактирщику и получил в своё пользование целую небольшую комнатку. Трисс зашла и презрительно скривив губы, прошлась магией по оклопевшей кровати, в которой и вши, наверное, водились. Меня, полудракона, не то что вши да мухи – драконы укусить не могли, а вот нежная кожа Меригольд такого неудобства не выдержит. С сомнением посмотрев на диван, она передумала на него садиться. Я призвал свой рюкзак магией призыва. Рюкзак был сложным артефактом, являющимся буферной зоной между внемировым пространством и миром. Через эту дырку вытащил на свет божий то, что хотел – настольный светильник в двемерском стиле – из двемерского сплава, с двумя штангами, соединёнными шарниром и обычной лампочкой на сто ватт. Включил его, поставив на стол и вытащил следующее богатство – несколько килограммовых слитков серебра. Девять штук. Призвал себе и Трисс удобные кресла с колёсиками и вращающиеся, выложил на стол инструментарий зачарователя. Алтарь зачарования. – Очень интересно, как ты собираешься делать меч? – Увидишь. Немножечко магии изменения – и готово. Двемеры не были идиотами и их тональная архитектура – великое искуство, должен заметить. Это не простая металлургия – металлы двемеров обладали уникальными, могущественными свойствами. Я попытался это объяснить Трисс: – Много тысячелетий назад существовала раса эльфов. Они были похожи по образу жизни на краснолюдов – жили в подземных городах в горах, и не слишком любили открытые пространства. Их звали двемеры. Они зашли в создании своих механизмов так далеко, как никто в Нирне – так называется мир, откуда я прибыл. Двемеры создали маленькие и мощные источники энергии, металлические тела для душ живых существ, которые даже спустя тысячелетия после исчезновения двемеров наполняют их города и уничтожают любого вторженца. Двемеры достигли вершин мастерства в обработке металлов и смеси магии и техники. Они отвергали любые религии и прославляли разум своими достижениями… и в один день просто исчезли, все до единого. Как будто их стёрли, смахнули всех со стола как крошки. Ни следа борьбы или чего-то необычного. Двемеры научились видеть магическую суть металлов, то, как магия взаимодействует с металлами и создавать гармоники – сплавы, которые соединены как химически, так и магическими отзвуками. – Поразительно, – Трисс грела уши. – Да, нота серебра противна нежити, магия в них, взаимодействуя с серебром, образует… звук, как это называли двемеры, который разрушает её. Но серебро, я полагаю, не совершенная гармоника. Против нежити я разработал гармонику, которую назвал "Поющее Серебро". Оно не сильно отлично от обычного серебра – но помимо сольного металла в нём есть другие, запас которых я создал заранее. – У вас тоже были проблемы с нежитью? – Скорее с некромантами. И да, оружие против нежити мы разрабатывали. Теперь нужно создать гармонику металла. Итак, поровну серебра и титана, к ним один процент платины, семь процентов эрбия… Чтобы меч реже пришлось заряжать камнями душ, и без них он мог продолжать жить, даже без зачарования. Металл под моими пальцами растёкся лужицей и смешался, после чего из него стал формироваться клинок. Моих сил на такое хватало, хотя чтобы сделать дом или даже машину – уже говорить не приходилось. Я смешал металлы внутри, получив удивительной красоты клинок. Немного работы по определению центра тяжести и отведению его в нужное место. Меч был не таким примитивным, как европейские средневековые – клинок типа фламберг – с волнистым лезвием. Принцип был прост как септим – при рубящем ударе таким клинком, вся сила удара концентрируется не на большой линии, а на точках изгиба, таким образом, при равной прочности шкуры или доспеха, бронепробиваемость рубящего удара фламберга в пять-шесть раз выше. Стоили фламберги – лебединая песня мечей средневековья, больше, и не застревали в теле жертвы, так как входили в неё вместе с воздухом, поскольку ширина раны больше ширины клинка, если его распрямить, конечно. Я сделал двенадцать волн на клинке с короткой амплитудой. Следующим было зачарование… – Для зачарования нужны камни душ. – Камни душ? Что это? Я достал и положил пару штук на стол, – это камни душ. Магическая… эм… магический кристалл, образующийся при высокой концентрации проходящей магии. В них заключены души живых существ – как маленьких, так и больших. Чем сильнее душа – тем сильнее зачарование, оно накладывается и использует души в качестве топлива. Маг практически не тратит своих сил, и искусность зачарования не зависит от силы мага, только от опыта и знаний. Я научу тебя пользоваться камнями и накладывать чары, это пригодится тебе, хотя для того, чтобы создавать великие артефакты – нужно владеть не только магией, но и ротмулаг, и словами древних языков, которые многие тысячелетия не звучали в мирах смертных. А теперь – самая скучная часть, – объявил я, – гравировка клинка рунами. Из сумочки в числе прочих инструментов были извлечены – маленький гравёр, щипцы и пинцеты, ланцет и стамеска, похожая больше на часовую отвёртку. И я приступил к работе – довольно скучной, должен заметить. Не хотел создавать второсортного меча – любое творение мастера – это должно быть легендарное оружие, пусть Геральт с моим мечом в руках прославляет моё имя как зачарователя. Начал с крестовины. От гарды вниз я начал гравировку, она должна была пройти по клинку, и образовывать надпись. – А сделать это магией было нельзя? – Нет, при нанесении руны нужно напитывать её своей магией, если наносить руны магическим образом – то она не будет иметь силу. Это язык аэдра – язык богов. И сила его велика, очень велика. Я начну, с твоего позволения. – Конечно, – Трисс пододвинулась ближе. Руны языка аэдра складывались в смысловые конструкции. Нельзя было в свободной форме написать что угодно – поэтому я перевёл для Трисс то, что писал – клинок, чистота, свет, разить нежить. Руны повторялись раз за разом, после нанесения каждой я собирал всю свою магию – а было её очень много и вкладывал в руну. Как и ротмулаг, язык аэдра был совершенным языком, который имел огромную власть над миром – слова, начертанные или произнесённые на этом языке требовали глубокого понимания от пишущего и магическая связь позволяла их силе высвобождаться. Я нанёс все руны – они шли прямо вниз от гарды до кончика клинка, в доле меча, специально сделанном для этого более грубым и угловатым, чем обычные полукруглые, словно выемки. Написанное светилось слабым светом, поскольку руны "свет" постепенно входили в силу и сначала сами начинали слабо светиться, как фосфоресцирующие, а потом и другие соседние светились, тоже слабо и на свету это было плохо заметно. Закончил с рунами и положил меч на алтарь зачарования, установил великий камень душ и приступил к наложению двойных чар на меч. Чары страха ведьмаку не нужны, чары, разрушающие связь между нежитью и некромантом – тоже – почти вся нежить здесь – это стихийная. Поэтому я начал думать, ведь мне не подходили имеющиеся чары против нежити из-за разницы в её особенностях. – Что такое? – Трисс заметила мою задумчивость. – У меня нет подходящих чар против нежити, – вздохнул я, – есть те, которые заставляют нежить убегать, есть те, которые разрушают связь нежити и некроманта, упокаивая поднятых мертвецов. Но оба этих типа чар бесполезны для ведьмака, потому что если его нежить будет от него убегать – это будет плохо. Да и некромант есть не всегда, я бы сказал – это редкость. – И что ты будешь делать? – спросила волшебница. – Придётся создать свои собственные, подходящие для ведьмака, – вздохнул я, – мне надо подумать. * * * * – Обычно чары оружия быстро слабеют и теряют заряд. Зарядить их можно только сырой духовной энергией – исключение составляют редкие чары подзарядки, которые впитывают энергию из окружающей среды – что-то вроде чар ускорения регенерации магии, только применённые к неживому объекту. Чем мощнее эффект – тем чаще нужно заряжать оружие, самые мощные эффекты позволяют нанести всего несколько ударов, но зато они могут сжечь цель дотла одной царапиной зачарованного меча, или заморозить, или парализовать. – И какие ты придумал? – Я поначалу хотел сделать что-то от нежити и прочей гадости, но потом подумал, что аэдрическое зачарование и без того сделает клинок смертельным для любой нежити. Поэтому наложил уникальное зачарование, которое впитывает магическую энергию из воздуха и может образовывать круг чистоты – барьер в пять шагов от эпицентра, который не позволяет пересечь его любой нежити. Самые могущественные из нежити – вампир-лорды могут зайти в круг, но сила их будет слабеть с каждым шагом. – Сильно! Трисс смотрела за моей работой до поздней ночи, пока я делал меч и руны, она уже уснула на кровати. Я же продолжил нанесение рун. За большой дольной надписью последовала гравировка перекрестия – мне нужен был гармоничный эффект, так что сняв с меча перекрестие, я нанёс на него руны ловкости. В центре крестовины оставил круглую выемку, после окончания работы над клинком – сделал последнее, что должен был сделать. Помню по игре Этерий. Легендарный и могущественный сверхпрочный минерал, обладающий мощным магическим свойством. В игре Скайрим – этерий был всего лишь диковинкой, дающей просто необычные свойства, согласно игровой механике. Но не превосходящие обычное хорошее зачарование – между тем, как говорилось, двемеры вели кровопролитные войны за обладание ним. Смысл этих войн? Мне это было непонятно, честно говоря. Но реальность превзошла все мои ожидания и расставила галочки над Й. Этерий имел уникальную гармонию и удивительную силу – материал был способен гармонично звучать с любой металлогармоникой, не будучи её частью, он перенимал гармонику металла и изменял его звучание. В каком-то смысле – этерий был универсальным усилителем. Да и свойства минерала оказались совсем не такими, как в игре – этот минерал обладал удивительной силой, не знаю уж, что нужно было с ним сделать, чтобы получить те свойства, что были описаны в игре. Я вставил в перекрестие меча, где лезвие соединялось с крестовиной, эмблему – кругляш, вроде большой монеты, из Этерия. Звучание и магическая аура, которую создавали все руны и чары, гармоники металла, изменилось глобально! Разница как между прослушиванием симфонического оркестра с дешёвых китайских колонок и настоящим оркестром, со всей глубиной звука. Двемеры использовали для обозначения ауры именно аналогию со звуком, преобразуя магические вибрации металла в звуковые, с помощью тональных генераторов. Очень полезный инструмент, должен заметить, для зачарователя высшего класса. Мне, в отличие от дрыхнувшей Трисс, не нужен был сон, пока что, так что я спустился со своей работой вниз, завернув заготовку меча в полотенце и пошёл прочь из города. Стражник на воротах хотел меня остановить, но куда там – я вышел из города, сдвинув его в сторону и пошёл прочь, по ночному лесу, нужно было отойти на пару километров. Лес ночью был совсем не тем, что днём – он кишел эндриагами, утопцами и накерами, и всей мыслимой и немыслимой поганью. Она даже вылезла из своих нор, учуяв меня, но обычный огненный плащ, который разработал старина Дж'Зарго их распугал. Плащ вообще жёг огнём всех, кто на десять метров подойдёт к зачарователю, при этом заклинание удивительным образом не затрагивало союзников. Я даже исследовал природу этого явления и выяснил, что ключевым здесь были намерения атакующих. Так что по лесу я прошёл, а бросающиеся на меня твари визжали и горели прежде, чем подбирались достаточно близко для прыжка. Плащ, в который вложить много энергии, наносил огромный урон. Моей силы было достаточно для такого даже без Ока – я был намного сильнее людей. Моя магическая энергия в районе ста пятидесяти тысяч единиц, тогда как обычные, тренированные маги имели около тысячи, мастера – от тысячи до трёх. Так что я не экономил, сделав плащ в сто раз сильнее обычного, базового. Теперь пришла пора произнесения драконьей мантры над мечом – предпоследний шаг для зачарования. Я отошёл достаточно глубоко в лес и остановился. Меч положил на корень дерева и сел рядом в позу для медитации. Чем я буду сконцентрированней, тем лучше будет результат. Нельзя пренебрегать концентрацией. Zun-GhrA-Dhun! Shaan! Zun-GhrA-Dhun HeyV! Zun-GhrA-Dhun! SiiVaaS-DINOK! Zun-GhrA-Dhun! Shaan! Zun-GhrA-Dhun HeyV! Zun-GhrA-Dhun! SiiVaaS-DINOK! Zun-GhrA-Dhun! Shaan! Zun-GhrA-Dhun HeyV! Zun-GhrA-Dhun! SiiVaaS-DINOK! Лес словно бы вымер – ни шороха, ни звука. Абсолютная тишина, только лёгкий шелест листвы, хотя ещё полчаса назад он шумел, многочисленые звери, птицы, нечисть, все издавали звуки. Теперь же далеко и со всех сторон были слышны убегающие твари нечистые, а вот чистые… Подхватив меч, я заметил одно странное существо. Это был ворон. Он прилетел сюда и смотрел на меня, сев на ветку. Видимо, его очень заинтересовало происходящее. Остальные животные разбежались и разлетелись, лес словно бы вымер. Тишина! Я взял меч в руки. О, да, это была могущественная мантра. – Рувак? Рован-ран, – я обратил внимание на ворона, – Фэр-Фейкро. Он каркнул и улетел. Нда, не умею я с животными общаться, хотя они понимают драконий язык не умом, но инстинктами своими. * * * Грохот, наверное, стоял такой, как при призыве седобородых. Так что когда я вернулся в город – у ворот стояли стражники с арбалетами наизготовку, меня впустили без лишних вопросов – всего то одному дал в глаз, второго пнул под зад. А вот нечего тыкать в меня своими арбалетами. Город был растревожен, как улей, горели факелы, проснулось всё. Я зашёл в таверну, отправившись в свою комнату и не нашёл там Меригольд. Положил заготовку для меча на стол – похоже, Трисс побежала смотреть, что это был за страшный грохот, который перебудил весь лес. Последние штрихи к мечу – это рукоять из кости дракона, насаженная сверху, навершие в виде круга с ведьмачьим символом внутри, оплётка рукояти крест-накрест кожаными полосами из шкуры тролля – очень прочной и жёсткой, и заточка – заточка должна быть как у бритвы, даже острее. Молекулярная заточка с помощью магии изменения. Обычными способами такой меч не заточить, только зачарованным точилом или магией – но, я думаю, это не понадобится – затупить этот клинок не получится, даже если бить им по камню много лет подряд. Он сверхпрочный, благодаря заклинаниям, и сохранит остроту, что бы и сколько бы не резал. Это должно быть острее ведьмачьего меча, а бронепробиваемость по всякой защищённой от физического урона толстой шкурой и панцирем погани – в разы лучше. Трисс вошла. – Это ты, – обвинительно сказала она, – ты перебудил весь город! – Да, прости. – А до утра магия подождать не могла? Хотя должна сказать – я впечатлена. Но теперь ещё и Шеала встревожена. – чародейка? – я повернулся, – да насрать. Я взял заказ и я его выполню, вчера день – раз, сегодня день – два. Незачем тормозиться. Клинок готов. – Ого, – Трисс округлила глаза, глядя на бело-розовое лезвие, – ничего себе! – она, по-моему, малость охренела. Я не понял: – Что такое? – Магия! У этого клинка такая магия, что у меня мурашки по спине пробежали! Она такая… трисс перебрала пальцами, словно пыталась помять руками котёнка, – такая… чистая! – Да, я добавил в клинок этерий. Это редкий минерал из моего мира, за него когда-то велись войны. Он делает гармонику клинка намного чище и звучнее. А ещё наложил сложное драконье зачарование. Не-дова не могут его почувствовать. Судя по лихорадочному взгляду на меч и сбивчивому дыханию, раскрасневшемуся лицу, у Трисс голова закружилась, и она все свои магические чувства направила на меч. Как же это знакомо! Творение мастера, поражающее до глубины души ценителя, заставляющее его душу трепетать и восхищаться… так же я смотрел на аэдрические артефакты, когда научился достаточно, чтобы понимать суть наложенной магии. Этот меч – подобие, но только подобие, Сияния Рассвета, одного из лучших творений Зенитара. Он был прекрасен всем, а магическая суть так же приятна, как лучшее вино, или любимая классическая музыка для ценителя с утончённым вкусом. – Это слишком ценный подарок, – сказала Трисс, – Геральт никогда с тобой не расплатится за такой клинок. Я никогда не встречала ничего совершеннее этого меча! – она наконец пришла в себя. По-моему, прозвучало как-то слишком приторно-восхищённо. Меня, конечно, обучал Зенитар, он мастер. Я создал на основе двемерского окулатория концентратор этериальной магии для зачарования, с плитами и струнами из этерия в качестве резонаторов, установил его в центре башни белого золота, в её энергии, запитал от Ока Магнуса поддерживающие колодцы магии… И создал артефакт под названием "Очиститель", который защищал Имперский Город, сжигая в нём любую нечисть и нежить. Это резко упростило политическую жизнь, так как вампиры, и прочая дрянь не могли попасть в столицу, и следовательно, не могли влиять на знать. И в Имперском Городе не было даэдрапоклонников. Я к тому моменту достиг теоретической вершины мастерства Иорре – использовал абсолютно все ресурсы, которые у меня были и доступны смертному – и концентрацию этериальной энергии с помощью огромной машины, и сильнейшую из башен, и око Магнуса, и колодцы магии в планы этериуса, и дюжину мастеров-магов, которые поддерживали зачарование, накладывая заклинания… в общем, выше вершины горы только небо. И туда можно подняться. Не то чтобы я стал величайшим мастером зачарования, но мог создавать артефакты на уровне Даэдрических, а до Аэдра, тем более – до Зенитара, мне ещё долго-долго, тут проблема уже не в учёбе, а в собственной природе – будучи довакином я не сумею преодолеть последнюю грань между мной и Эт'Адда.