Второе восстание Ленина

      Осенние лучи солнца проникали в кухню 46-й квартиры, что на Тверской, а кухонный чад наоборот рвался из душной кухни в форточку. Там же были слышны голоса бабушки — Антонины Павловны, и её внука — Ивана Сергеевича. Антонина Павловна сидела вместе с Иваном за столом и мешала своей пухлой рукой ложку в чае. — Иванушка, завтра пойдём в церковь, причастимся. — ласково сказала она. Иван сразу стал мрачен. Не доев шоколадную плитку, он отодвинул от себя кружку с чаем и положил на фарфоровую тарелку шоколад. Нервно откашлялся. — Извини, у меня дела. — растерянно пролепетал он. — Какие дела могут быть в воскресенье? — с ехидной улыбкой и долей понимания спросила Антонина Павловна. — Я буду обговаривать…важные вопросы с товарищами… то есть, однокурсниками. — также растерянно и с запинками говорил он. — Опять эти коммунисты? — уже в её словах было раздражение, — партия твоя к добру не приведёт! Ты хоть в воскресенье забудь об этой глупости. — Я не пойду в церковь, у меня дела! — уже закричал Иван. — Может ты ещё и атеист?! — закричала Антонина Павловна. — Да, я — атеист! — с этими словами Иван встал со стула и пошёл к двери. Одно напоминание о церкви наводило на него ужас. Иван хотел только открыть дверь, как его нервная бабушка закричала вслед: — Кого мы вырастили! — Здравомыслящего. — фыркнул Иван, — спасибо за обед. Он вышел из кухни, а затем, забрав ключи с комода, вышел из дому, захлопнув за собой входную дверь. Куда направлялся атеист? На заседание партии, где сейчас представитель КПРФ должен был объясняться за свои капиталистические проступки и лицемерие. Эти проступки дали повод для обвинений главы партии. А за это и обличал его защитник нашей Руси — Владимир Жириновский, а Владимир-то был прав. Конечно, Иван выругался на главу партии, теперь он его ненавидел, а где-то в глубине души он даже хотел занять его место и повесить его на фонаре в районе Арбата, чтобы все видели этого ревизиониста. Иван шёл его осуждать. Уже появившись в зале института, где уже было все подготовлено для конференции, Иван смотрел на трибуну и уже сочинял текст для обличения капиталиста. И вот он! Статный, седой и лицемерный Зюманов. Он принёс с собой бумаги, разложил их на трибуну рядом с микрофоном и начал читать с листа текст: — Товарищи! Как вы знаете, меня и нашу коммунистическую партию оскорбил неграмотный политик Владимир Жириновский. Во-первых, бюджет наших председателей очень беден… С кресел, где сидели однопартийцы Ивана, послышались недовольные возгласы и крики, которые перебили Зюманова. — Это у партии нашей бюджет беден, а вы там все, как капиталисты! Да что уж там «как», вы, председатели, все капиталисты! — закричал Иван. — Послушайте, — залепетал Зюманов, — это необоснованно! — А как же те многочисленные показания продавцов Ваших мерседесов, которые «случайно» сдали Вас в том интервью? Вы воруете деньги из партии, это мы уже узнали, иначе откуда у Вас деньги? — подключился к полемике какой-то кучерявый шатен. — Ложь! — отчаянно вскрикнул Зюманов, — ложь! — А как же то, что из-за Вас партия скоро перестанет существовать? — спокойно спросила журналистка. — Почему это перестанет? Все у нас хорошо! — Даже авторитета нет у нас, Зюманов! — закричал Иван напоследок и, расстроившись, выбежал к выходу из зала института и побрел обратно домой, к бабушке и матери. И так раньше партия была не такой сильной, как Единая Россия, так теперь ещё и похоже никогда не станет великой. Образование не такое, какое было при советской власти. Теперь все иначе. Все хуже. Много капиталистов. Сам Иван не может, похоже, ни основать партию, ни что-то сделать, а просто уповать на чудо. Это было отчаяние и осознание, — отчаяние и осознание перед будущим. Придя домой, Иван встретил суровые взгляды его матери и бабушки. Не здороваясь ни с кем, Иван Сергеевич пошёл в свою комнату. В комнате у двадцатилетнего парня возле двери висели в деревянных рамочках портреты Карла Маркса, Ленина, Троцкого, Дзержинского и Сталина. В шкафу было много книг о революции, книг и дневников Троцкого и Ленина, а также стояли разные бюсты революционеров. На шкафу висел цвета крови флаг СССР. В деревянном комоде лежала шапка-ушанка с красной звездой на ней. Когда Иван приходил в свою комнату, он успокаивался, становился набожным. Он только присел на свою кровать, как к нему в комнату постучались. — Мама, это ты? — Да, сынок, и нам с бабушкой надо поговорить с тобой. — они вошли. — Извини меня, внук, но пойми, мы тоже же правы в какой-то степени! — тревожно говорила пухленькая Антонина Павловна. — Извини и ты меня, но я ведь атеист! — Да пойми же ты, сын! — закричала мать, — ты кем становишься? Ты же дрочишь на Ленина! Мы все тебя понимаем. И привели тебе священника. Тут из гостиной вышел старый священник в чёрной рясе со свечой в руке. — О, дитя, грешен ты. Прими Бога в своём сердце! — промолвил священник. — Что это за цирк, мама? Пожалуйста, брат… — Брат Мефодий. — поправил его священник. — Брат Мефодий, не слушайте их! Они любят преувеличивать, я хожу в церковь и люблю Бога! — это было противно говорить Ивану, но он смог. — Да лжет он все! — начала Антонина Павловна, — атеист и коммунист! — Хорошо. — тихо сказал Иван и, не замечая священника и родственников, пошёл в гостиную и запер за собой дверь. За дверью слышались крики и зовы священника и родственников, но все это было напрасно, ведь юноше уже было все равно. Он решил переждать пока священник уйдёт, а родственники успокоятся. Взламывать двери они же не будут? Иван решил порыться в библиотеке бабушки и, может, посмеяться над ее религиозной библиотекой. Ничего лучшего, чтобы скоротать время, он не придумал. Перебирая книги и озаряясь детским смехом хулигана, он уже слышал, как его родственники провожали священника. Было много книг: медицинские справочники, Библия, книги по правильному гаданию, где-то были словари, но то, что по настоящему привлекло внимание Ивана Сергеевича — книга с чёрным переплетом и уже пожелтевшими от старости страницами, которые были хрупкими и тонкими, словно их можно было порвать от легкого прикосновения. Какие-то страницы были вырваны из книги, а сама книга напоминала средневековый бестиарий; даже обложка была из кожи, и похоже, настоящей. Иван, оценив книгу, посмотрел на первую страницу. Это было оглавление. «Как сварить отраву для бесов — 1-24; Как приворожить — 24-27; Призыв диких духов — 27-39; Призыв мирных духов — 39-43; Призыв души усопших — 43-49 стр.» — Иван прочитал отрывок из оглавления и задумался, — «Призыв души… если бы это было возможно, я бы воскресил Владимира Ильича! И все бы было хорошо!». Перелистнув на сорок третью страницу, Иван начал читать: «Воскрешение усопшего бывает лёгким, если человек был при жизни высокого социального статуса. Для воскрешения и призыва Вам понадобятся: — 6 свечек с храма Златоуста. — мел. — молитва из этой книги (см. ниже). — вещь, связанная с усопшим. Обряд желательно проводить перед могилой, прахом или мумией. Вы должны обезопасить себя и нарисовать круг, за который Вы не должны выходить. Дальше читайте молитву о усопшем, попросите мертвого забрать его вещь». В голове Ивана проскакала мысль о том, что он может воскресить Ильича. Нет, он атеист, но, а вдруг? Нам всем так не хватает Ленина.             

***

       Полиция заявилась в квартиру 46, на Тверской улице. После их визита Антонина Павловна и Мария Дмитриевна узнали новость о их родственнике. Оказывается, Иван Сергеевич пошёл в мавзолей со свечами, мелом и еще чем-то, а также выкрикивал праху Владимира Ильича Ленина «Володя, ты будешь свободен!». Но не это заставило прийти полицейских сюда. Ильича за стеклом уже не было.