Два дня и две ночи

Кого только не встретишь в кеттарийских трактирах в сезон туристов. Чаще всего это, конечно, ленивые безликие ребята, набивающие брюхо перед очередным походом по сувенирным лавочкам, но иногда попадаются и более эксцентричные экземпляры. Данный конкретный тип безвылазно заседал в нашем «Деревенском доме» вот уже вторую ночь, самозабвенно продувая свои денежки в крак. Собственно, до его кошелька мне дела не было никакого: если очередной столичный простофиля пожелал с шиком передать своё состояние в загребущие руки моих земляков – флаг в руки, как говорится. Сэр Фурш Лонки-Ломки, так он себя назвал. И дико ржал каждый раз, когда к нему обращались по имени. Правда, приступы взрывного смеха у него вызывало не только своё собственное имя. Его веселило практически всё: наряды клиентов, усы его компаньона по игре, моя угрюмая физиономия… да даже собственные проигрыши. Вот это я понимаю, правильный подход к делу! Причём парень не был похож ни на пьяного, ни на безумного. Интересно, как его терпят его знакомые? Или как раз не терпят, и потому сослали в продолжительный отпуск? Любопытно было бы узнать. – Ну что, сэр Фурш, - обратился к нему его противник, вызвав тем самым очередной приступ хохота, - не пора ли тебе закругляться? – Дерьма тебе на голову, сэр Вакки! – радостно возмутился Фурш. – Неужели ты думаешь, что я просто так отпущу тебя с целым кошельком моих денег? Нет, Вакки-Шмакки, ты должен дать мне шанс отыграться. – Ты уже двое суток отыгрываешься, - проворчал сэр Вакки, отпивая ещё камры. – Правильно, и у меня уже почти начало получаться! Кроме того, если я продую все деньги и не предприму ни единой попытки их вернуть, моя благоверная, леди Мерелин…, - тут он снова заржал как породистый, но невоспитанный конь, - эта рыжая девчонка-а-ха-ха.. – Ладно, сэр Фурш, так и быть, - обречённо вздохнул сэр Вакки. – Чтоб над тобой куфага стошнило… Клянусь усами шерифа Махи, иногда от этих ребят-картёжников можно услышать такое, что портовые грузчики удавились бы от зависти. – Десять корон за партию! – взревел неугомонный Лонки-Ломки. – Эй, Трошш! – окликнул меня Вакки. – Принеси-ка ещё камры, будь добр. Я неспешно отложил тряпку, которой протирал барную стойку, и, подхватив пузатый кувшин, проследовал к столу. – Не принести ли и вам кувшинчик, сэр Лонки-Ломки? – сдержанно поинтересовался я. – Нет, спасибо, сэр Угрюм! – весело ответил Фурш. – В седьмой раз пить вашу смолу я не собираюсь. Я пожал плечами и вернулся за стойку. Угрюм, так Угрюм. Смола, так смола. Каким бы благополучным ни было заведение, если бы трактирщики рыдали в уборной каждый раз, когда получают неудовлетворительный отзыв касательно своего меню, на всё остальное времени бы у них уже не хватало. – Всё, сэр Фурш, - сообщил Вакки спустя дюжину минут, решительно поднимаясь из-за стола. – Ты как хочешь, а я спать пошёл. И тебе советую того же. Деньги свои ты уже не вернёшь, сохрани хотя бы оставшиеся… С этими словами Вакки начал было выходить в дверь, как вдруг в дюйме от его головы об стену вдребезги разлетелся кувшин из под только что выпитой камры. Хороший, между прочим, кувшин. Полвека уже прослужил, и столько же мог бы. – Молодец, парень, - слегка оскалился Вакки, поворачиваясь к Фуршу. – Теперь ты должен Трошшу ещё и за посуду. – Почему же я должен, если разбивается она об твою голову? – поинтересовался Фурш, запуская в Вакки крошечное блюдце. На этот раз оно угодило чётко в лоб. Будь мы в столице, я бы заподозрил, что парень даже слегка колдует, настолько красиво и ровно блюдце приземлилось и раскололось об лоб Вакки на две половинки. Знаете, может Кеттари и выглядит при свете дня как культурная и трогательная провинция, но ночные дебоши и пьяные вопли – обычное дело для любого города, в котором до утра работают трактиры. Не то, чтобы это было нормальным укладом вещей, но туристам нравится глазеть, а иногда и участвовать. Почему-то эти странные столичные ребята никак не желают верить, что точно такое же зрелище можно увидеть и в Ехо, не уматывая на сотню миль от дома. Но, вероятно в этом и состоит очарование провинции, о котором твердят путешественники. Считается, что мы тут такие грубоватые и простоватые с ночной выпивкой, и единственное дело, в котором мы каким-то образом достигли профессиональных высот – пушистые ковры. У меня дома их, например, штук семь, этих грешных ковриков. Совершенно не представляю, как они так быстро расплодились…. В любом случае, мороки с ними ничуть не меньше, чем с кошками. Забавно, как я с битья физиономий перескочил на тему ковров. В этом беда местных жителей: почти все разговоры закачиваются рассуждениями об этих излишествах интерьера… Как бы то ни было, но моему трактиру в этот вечер, похоже, грозило остаться без каких-либо излишеств интерьера вовсе. Да и не только излишеств. При звоне разбившегося блюдца большинство ребят, уже какое-то время наблюдавших за последними партиями в крак, повскакивали с мест, словно только и дожидались первого сигнала к началу боевых действий. В мгновение ока Фурш был окружен со всех сторон, а ещё через несколько секунд некоторые из этого окружения отлетали в разные стороны, сражённые его кулаками. Вакки, к его чести, не смылся под шумок. Хотя возможно тут ни о какой чести и речи не идёт, а вполне может статься, что он просто не любит, когда об его голову разбивают блюдца. Поэтому теперь я с интересом наблюдал, как он замахивается на Лонки-Ломки здоровенной поварёшкой… Кстати, интересно, откуда он её взял? У меня вроде обычно кухонная утварь без присмотра по обеденным залам не валяется. Что остаётся делать простому трактирщику, когда в его заведении люди с удовольствием громят посуду и с восторгом бьют морды? Лично я всегда придерживался убеждения, что в такой ситуации стоит получать удовольствие, наблюдая из-за безопасной стойки. Согласен, недешёвое удовольствие. Но лучше уж получать его, чем синяки, верно? Ну и варить камру. После такого безобразия камра требуется всегда. Что касается синяков, то их у окружающих было уже предостаточно, а количество целой мебели стремительно уменьшалось. Жаль, неплохие были столики… То есть, конечно, починить их не составит труда, даже вдали от Сердца Мира, но мебель починенная и мебель не сломанная… согласитесь, есть разница. Я отвлёкся от мысленного оплакивания погибших столов как раз вовремя, чтобы отследить полёт стула, брошенного изрядно потрёпанным Вакки в сэра Фурша. Кажется, я не один заинтересовался этим зрелищем: драка как-то сразу остановилась. И только через пару мгновений я понял почему. Этот грешный сэр Фурш, вурдалаков им с его рыжей жёнушкой на брачное ложе, стоял посреди остовов мебели, воздев руки вверх, а стул парил в нескольких дюймах от его довольной физиономии. Вот оно как. Значит, всё-таки занесло к нам какого-то страшного столичного колдуна…. Ну что ж, такое тоже бывает. Однако желающих продолжать побоище как-то сразу поубавилось. Вдохновение у ребят, что ли, пропало…. – Что ты вытворяешь, Фурш? – изумлённо спросил Вакки, на всякий случай отступая на шаг назад. Лонки-Ломки, не удостоив его ответом, осторожно опустил стул на пол и небрежно взмахнул рукой. Уцелевшие столы и табуреты тут же аккуратно вернулись на свои законные места. – Ну так что, сэр Вакки? – ухмыльнулся он. – Может, всё-таки ты позволишь мне отыграться? Кажется, у меня есть ещё несколько дюжин корон. – Магистры с тобой, парень, - обречённо сказал Вакки, присаживаясь за тот же стол. – Вероятно, у меня не слишком большой выбор. – Дюжина корон за партию! – взревел сэр Фурш как ни в чём не бывало. – Трошш… – тихо позвал Вакки, кидая на стол монеты. – Будь другом, ещё камры. И чего-нибудь покрепче. Я тут же проследовал к их столу с очередным кувшином и стаканом «Джубатыкской пьяни». Всё-таки интуиция трактирщика меня ещё ни разу не подводила. Пусть играют, эти странные ребята. А мебель… ну что поделаешь. Придётся Вакки раскошелиться за погром. Будет совершенно несправедливо требовать что-то с этого сэра Колдуна. Вряд ли к утру у него уже что-то останется….