Гуашь, нежные персики и моя любовь к тебе

«Порой, ты сводишь меня с ума. Я не преувеличиваю. Иногда мне кажется, что я сумасшедший, когда вижу тебя, когда вспоминаю, когда просто думаю о тебе. Ты обладаешь какой-то странной, скорее всего, сверхъестественной силой, потому что по-другому как? Твоя великолепная внешность, поведение, милые и вредные привычки, восхитительная харизма, весь тот широкий спектр эмоций, который ты можешь испытать всего за несколько минут, твои умения, талант — это всё повод начать медленно, но верно сходить с ума. И, знаешь, я вот вообще не жалею, что так зависим от тебя. Мне нравится наблюдать, находить на твоём теле новые родинки и еле заметные шрамы. Вглядываться в твои глаза, уже зная, что они не глубокие чёрные омуты, а тёмно-тёмно-карие с чёрными и янтарными крапинками, словно подсвеченные солнцем. Я люблю узнавать твои предпочтения, и сейчас я могу со всей не присущей мне, к сожалению, смелостью заявить: я знаю о тебе почти всё. Или всё. Я так привык смотреть на тебя, можно даже сказать — следить, учитывая то, что мы живём вместе, поэтому не могу представить свою жизнь без наблюдения за сонным, радостным, печальным лицом, без тебя. Это будет то же самое, если мне скажут, чтобы я начал совершенно новую жизнь в другой эпохе, но при этом, воспоминания о старой жизни останутся. Помнишь, как я стал твоим соседом по квартире? Ты расклеивал объявления о том, что ищешь «сокамерника». Я так долго смеялся, когда увидел тебя, неуклюже стоящего на роликовых коньках, пытаясь не скатиться со склона, и расклеивающего листовки на столбы, закреплявшего их собственной слюной. Сначала мне показалось, что ты просто всеми покинутый студент, который пытается прожить на копеечную стипендию, ведь так часто бывает. Дети уходят из отчего дома, желая продолжать образование так, как хотят именно они, а не их родители. Как же я ошибался! Но мне, к счастью или сожалению, не дано было знать об этом, особенно в тот момент, когда ты всё-таки не смог удержаться и покатился прямо на меня с широко раскрытыми в немом ужасе ртом и глазами. Твои бедные листовки, плохо пропечатанные на домашнем принтере, посыпались прямо мне в лицо, но я успел тебя подхватить. Помнишь, как ты уткнулся мне в ключицу, доверчиво сопя, но не спеша отстраняться? Я увидел твою листовку и сразу сказал, что как раз искал «сокамерника», хотя у меня была съёмная квартира, а соседом мне не хотелось обзаводиться, потому что денег было достаточно. Комично, что ты узнал о моей хитрости только сейчас, но тогда моей очарованности тобой с первых секунд не было предела, поэтому слова сами слетели с языка. Я ожидал, что ты будешь безмерно рад и счастлив найденному соседу, но ты разозлился, обосновав это тем, что: «Зачем же я всё это тогда расклеивал?! Сосед должен был появиться где-то через неделю, тогда я был бы счастлив». Это меня ещё больше умилило. Помню, как помогал отклеивать тебе эти дурацкие листы, большинство из которых уже отлетело и было растоптано снующими людьми, потому что слюни не надёжны, хён. Я сейчас пишу и улыбаюсь, ибо в голове вертится заданный мной вопрос: «Хённим, а почему в интернет не выставил?..» Твоё растерянное лицо надо было залить гипсом и выставить потом в музее, потому что — «Как же я не догадался, ой дурак…» Мой хохот было, наверное, слышно на весь Сеул, а твоё раздражённое пыхтение на всю бесконечную Вселенную. Впервые в груди у меня появилось то щемяще-нежное чувство, когда я только переступил порог твоей квартиры, и в нос мне ударили запахи персиков, гуаши и свежей бумаги для рисования красками. Вряд ли тебе знакомо такое, не думаю, что ты ощущаешь что-то подобное на протяжении двух лет нашего совместного проживания: тепло, разливающееся по телу от солнечного сплетения, кровь, приливающая к щекам, влажные ладони и глупая улыбка, расцветающая на лице. Помню, как постепенно узнавал о тебе всё больше и больше, соответственно, всё сильнее привязывался к тебе. Твоя любовь к рисованию, пению и музыке, пастельным цветам, персикам, нектаринам, сопливым романам и объятиям — моя любовь. Помню, как первый раз услышал твоё имя, которое удосужился узнать только к вечеру: Ким Тэхён. Оно олицетворяет тебя, твой характер: хрупкий, ранимый, хотя пытаешься доказать обратное. Помню, как в тот вечер мы разговаривали много часов, разъясняя информацию друг о друге, выпили по нескольку чашек кофе, чтобы дольше не засыпать. Я тогда отключился прямо на кухне, а ты принёс мне плед, потому что по полу гулял сквозняк. Помню наши первые объятия, уже на следующее утро. Ты просто шёл разбудить меня, споткнулся о плед, скомканный на полу, и упал ко мне на колени. Я сразу проснулся и ожидал, что ты хотя бы отстранишься, но нет, ошибался. Твой холодный нос уткнулся мне в ключицу, а у меня снова это чувство, только намного ярче и сильнее. Помню наш первый поцелуй. Мы были тогда пьяными вдрызг, только почему-то я проснулся на утро со свежей памятью, а ты встал как ни в чём не бывало. Этот поцелуй… соглашусь, он был донельзя неловким, но моя симпатия к тебе вместе с ним переросла во что-то большее. Мы играли в бутылочку… да, вдвоём. Тебя бросила девушка, и я решил поддержать тебя в твоём несчастье. Когда ты наклонился ко мне, то мы столкнулись лбами, а поцелуй был вообще детским — простое прикосновение, но оно вызвало у меня бурю эмоций. Алкоголь мигом выветрился, а ты так и заснул, прижимаясь своими губами к моим. Я не хотел отстраняться и ещё долго придерживал тебя за руки, чтобы ты не упал, не прекратил целовать меня. Помню, как впервые увидел тебя обнажённым. На удивление, мне не захотелось делать с тобой какие-нибудь пошлости, а возбуждение не затмило мне разум. Я был восхищён твоим телом: красивыми изгибами и неровностями, стройностью и подтянутостью. Ты меня так и не заметил, мылся, даже не прикрывшись шторкой, напевая песню Джастина Бибера, которая мне так нравится. Единственное, что я хотел в тот момент — это крепко обнять тебя сзади, а потом долго заниматься любовью. Не трахаться, как кролики, а именно заниматься любовью. Я хотел доказать тебе все свои чувства, хотел, чтобы ты ощутил всё то, что приходится ощущать мне, но лишь вышел, прикрыв за собой дверь. Я помню наше совместное проживание досконально, будто стал твоим соседом не два года назад, а вчера. С самого первого дня мне было в радость наблюдать за тобой. Я люблю твои ядерно-красные, словно у Русалочки, волосы, мягкие, даже после множества покрасок, растрёпанные после сна, похожие на гнездо, или гладко уложенные, зачёсанные назад. Мне нравятся твои выразительные глаза, твоё двойное веко, которое ты ненавидишь всеми фибрами души. Я люблю твои мягкие, полные, чуть обветренные, сухие губы, и был бы нереально счастлив, если бы ощутил их ещё раз на своих собственных. К сожалению, это вряд ли когда-то случится. Я люблю твои выделяющиеся скулы, линию подбородка, о которую можно порезаться, как говорит Джин-хён. Мне нравится твоя тонкая шея; бледная, будто кожа, сквозь которую видны синие вены, подсвечивается чем-то изнутри. Твои острые ключицы. Иногда я хочу укусить тебя, чтобы остался яркий след, а все поняли — ты только мой, ничей больше. Мне нравится твоя худоба: выступающие рёбра, впалый живот, стройные ноги, отсутствие мышщ. Это ощущение хрупкости, незащищённости, но я желаю тебя защищать. Мне нравятся твои длинные пальцы, даже длиннее, чем у меня, хотя по сюжету моих мечтаний, альфа-самец здесь как бы я. А помнишь, как мы впервые взялись за руку? Тогда был холодный дождливый день, но ты всё равно вытащил погулять меня в твой любимый парк, который стал и моим любимым тоже. Ты дико замёрз, но денег мы не взяли, чтобы купить хотя бы стаканчик капучино. Обычно инициативу в наших дружеских отношений всегда проявлял ты, но здесь я решил, что хватит. Кто здесь альфа-самец-шизофреник? Твои пальцы были на удивление тёплыми, и когда я переплёл их со своими, ты сильно покраснел, а твоя ладонь стала горячей. Эта неловкость, которая повисла между нами, нравилась мне, и, думаю, тебе тоже. Тем для разговора не нашлось, но так хорошо было просто идти с тобой за руку и понимать — какой же ты всё-таки удивительный. Иногда я думаю, что ты не человек вовсе, потому что какие нормальные люди остаются всегда очаровательными? В сонном состоянии, в радости, грусти, любви, даже когда ты плачешь — ты прекрасен. Самое лучшее — что тебе не стыдно показывать свои эмоции, чувства. Я знаю, что ты можешь спокойно заплакать прямо посреди улицы, потому что тебе жаль бездомного котика, или засмеяться на весь район, потому что в журнале прочёл смешную шутку. Мне до сих пор кажется, что что-то здесь не так, ибо наша квартира должна делиться на две половины: одна будет принадлежать животным и твоей любви к ним, а вторая журналам, газетам, рисованию, персикам и книгам. Возможно, должна быть и третья часть: вырезки из фильма «Убей своих любимых» и моя безграничная привязанность к тебе и твоим увлечениям. Сейчас я просто сижу на обеденном перерыве в нашем любимом кафе и пишу это письмо, зная, что сообщения ты не любишь и можешь не брать в руки телефон несколько дней. Почерк, возможно, неразборчивый, потому что хочется написать тебе всё сразу: мои первые чувства, что я люблю в тебе. Но проблема в том, что ты нравишься мне абсолютно полностью. Пожалуйста, когда прочитаешь это письмо — не отворачивайся от меня. Я знаю, что ты вряд ли ответишь взаимностью, но даже так, любить тебя совсем не больно. Мне нравится любить тебя, каждую секунду ощущать щемяще-нежное чувство, поэтому своим отказом ты не сделаешь мне больно, просто позволь хотя бы думать о тебе. Хён. Я бесконечно сильно люблю тебя». Тэхён сморгнул пелену слёз и сделал глубокий вдох. Раз-два, раз-два. Рыдания всё равно рвутся наружу. Чонгук уже ушёл на работу, поэтому Ким решил не сдерживаться: осел на пол, закрыл рот рукой и заплакал. Неужели… правда? Это всё для него, по-настоящему, так тепло и светло, как он любит? Что же Тэхён сделал в прошлой жизни, что ему так повезло?.. Наверное, спас целую Вселенную. Спустя несколько минут, Ким постарался успокоиться и взял в дрожащие руки телефон, который не брал уже пару дней. Всё равно нет смысла, Чонгук дома в назначенное время, а больше Тэхён не хочет ни о ком заботиться и думать. «Приходи. Срочно», — быстро набрал Ким в KakaoTalk и пошёл в ванную — охладить пылающее от переизбытка чувств лицо. Чонгук мгновенно прочитал сообщение, потому что как раз собирался переключить песню, но уведомление помешало ему это сделать. Чон честно не думал про письмо, которое он оставил на заваленном рисунками столе, ибо был уверен: Тэхён прочтёт его только спустя несколько дней. Обычный лист бумаги, у Кима их тысячи, поэтому… Чонгук быстро повернул назад, испугавшись, что случилось что-то нехорошее. За два года происходило кое-что плохое только один раз, и после этого Чон всегда на чеку. Тогда Тэхён сильно отравился, а помочь ему было некому. Чонгук не хочет повторения той ситуации — им приходилось вызывать скорую два раза, а потом Кима вообще закрыли в больницу. Чон тогда все ногти изгрыз, особенно, когда слышал глубокий, но тихий голос в трубке телефона. Тэхён не ожидал Чонгука так скоро. Он не готов! Он не успел подобрать речь и сейчас вряд ли мог бы связать хоть пару слов. Чон ворвался как ураган и отыскал его в ванной — заплаканного, с искусанными в кровь губами. — Хён! — Чонгук обхватил лицо Кима руками и заставил посмотреть на себя. — Что… что происходит? Ты плакал?.. Тэхён не ответил. Вместо этого он резко подался губами вперёд, цепко схватившись за кожаную куртку в районе плеч, потому что колени предательски задрожали. Чонгук опешил. От мягкости губ, подрагивающих ресниц напротив и от своего же неловкого испуга. Чон как можно мягче ответил на этот детский, но бесконечно нежный поцелуй, стараясь не спугнуть, но Ким лишь пододвигался ближе. «Можно ли считать это нашим первым поцелуем? Скорее всего, да». — Будь смелее, — прошептал Тэхён, и Чонгук, стараясь не удивляться, подхватил его под бёдра, посадив на стиральную машину. Так долго, сладко. — Ты прочитал, — через несколько минут не спросил, а скорее подтвердил Чон. После смущённого кивка напротив он продолжил: — Расскажешь мне всё? — Да. — Тихое, но уверенное. Тэхён переплёл свои пальцы с чужими и повёл Чонгука на кухню так, будто тот сам не знает, куда нужно идти. Но сейчас им не нужны слова. В головах обоих лишь гуашь, нежные персики и любовь.