For the rest of

Намджуну приходится терпеть многое: у него нет личной жизни, нет свободного времени, нет спокойного незаметного существования, и в ближайшее время ничего из этого не предвидится. Намджун привык поступать правильно, потому что и выбора у него нет тоже — одно неверное действие, и весь многолетний труд пойдет насмарку. Все часы, оторванные от веселой студенческой жизни в угоду кропотливой работе над музыкой и движениями, потеряют всякий смысл, а этого Намджун допускать не хочет. Но он не знает, как поступить правильно, если он влюблен. И не в кого-нибудь, а в Ким Тэхена. Намджун вообще влюбляться не планировал: все равно ничего хорошего, пока он айдол, не выйдет. Влюбляться в Тэхена он не планировал вдвойне, поэтому вся его жизнь, расписанная по секундам, очень усложнилась. Да любовь вообще все усложняет. Намджун любит за ним наблюдать и пришел к выводу, что Тэхен похож на звездное небо — снаружи идеальная картинка, а внутри миллионы взрывающихся звезд. Тэ будто из другого времени, вот только непонятно, из какого. Будет ли вообще когда-нибудь время, подходящее этому человеку? В любом случае, сам Тэхен подошел бы любому. А еще Тэхен солнце — огромное, теплое и всепоглощающее; он способен осветить все, даже самые далекие и темные уголки вселенной одной лишь улыбкой, и это то, в чем Намджун уверен больше, чем в существовании квадратного корня из единицы. Долгими бессонными ночами Намджун мечтает о том, как здорово было бы жить другой, не настолько публичной жизнью, как безопасно было бы ощущать его ладонь в своей, как комфортно было бы сжимать его в своих объятиях. Как волшебно было бы первым делом после пробуждения видеть его невозможные глаза, а после опускать взгляд на губы, тепло и мягко растянутые в улыбке. Намджун никогда и никому не покажет, насколько важен ему Тэхен, потому что мнение общества никто не отменял; будущее группы никто не отменял; и самое ужасное — невзаимность никто не отменял тоже. Вот и приходится смотреть, как Тэ играется с Чонгуком, обнимается с Чимином, в общем, светит всем и вся. Но что он может сделать? У Намджуна сил уже примерно ноль, когда Тэхен вдруг начинает смотреть на него: посреди предложения, замолчав на секунду, а после так же непринужденно продолжая, во время выступления, отрываясь от макне-лайновских игр, во время завтрака, да все время, что уж там. Смотрит своими невероятными глазами, будто испытывает: «Ну что, Намджун-хен, сколько продержишься?» Намджун готов сдаться сразу же, но кто ж его спрашивает? И силы, которые и так были на исходе, заканчиваются совсем. Наверное, из-за этого Тэхен все и понимает. Так сказать, взял на износ. Вечером, когда все разбредаются по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи, лидер уходит на кухню, чтобы поработать над текстом. Он привык к этому настолько, что руки сами наливают кофе, пока мысли где-то далеко, среди освещаемых Тэхеном планет. — Как дела, Намджун-хен? Ты выглядишь уставшим, — низкий голос разрывает привычную тишину, и Намджун роняет кружку из рук. Осколки разлетаются по всему полу, — ты как всегда неловкий, хен, — и хихикает по-мальчишески. Намджун смотрит на него, на осколки, снова на него, снова на осколки, а потом опускается на колени, чтобы прибрать. — Я тебе помогу, — тут же сообщает Тэ и опускается рядом. В какой-то момент они тянутся за одним и тем же черепком, и их руки соприкоснулись бы, если бы Тэхен не поменял направление своей за секунду до. Намджун не понимает, рад он этому или нет. Когда последний осколок оказывается в мусорке, повисает неловкая тишина. Намджун берет новую кружку, наливает кофе снова, а после спрашивает: — Ты будешь? Голос хриплый и какой-то неживой. Как и сам Намджун, в общем-то. — Буду, — кивает Тэ, а после с надеждой, — сделаешь? Будто просит о большем. А что может Намджун? Он кивает и достает вторую кружку. — Знаешь, я бы хотел, чтобы мы так пили кофе всю жизнь. Тэхен видит, как напрягается спина Намджуна, и ухмыляется, а сам Намджун в это время прокручивает только что произнесенную фразу в голове и наивно пытается не принимать ее на свой счет. «Он имел в виду всех мемберов». — Я имел в виду, ты и я. Надежды разбились о реальность, в которой Ким Тэхен сидит рядом, улыбается и ждет свой кофе. Намджун ставит кружку перед Тэ и жадно впитывает благодарную улыбку. Когда Тэхен делает первый глоток, Намджуна вдруг осеняет: — Ты разве спать не собираешься? Взбодришься же. — А ты? Тэхен снова смотрит, снова в душу, снова своими космическими глазами, в которых плещутся вселенные, словно малые дети, и почему-то в этом вопросе Намджун слышит больше, чем есть. По взгляду Тэхена, глубокому и густому, Намджун понимает, что так оно и есть. «Ты разве оставлять меня не собираешься?» «А ты?» А что он может ответить? Намджун Тэхена любит, да, это глупо и очевидно. Но что он может ему дать? Незаслуженно романтизированные подростками тайные отношения? Покалывание в пальцах из-за невозможности прикоснуться на людях? Фальшивые ответы на вопросы «все ли в порядке?», потому что ничего не в порядке и дурацкий фансервис все портит? Намджун чувствует себя так, будто в следующую секунду разрушит все, чего добился в жизни. — Я хотел текст дописать, но понял, что слишком устал и сейчас объективно не сделаю ничего хорошего. Так что да. «Я хотел бы остаться, но я не смогу дать тебе то, что ты ищешь». Пуф. Все рушится, словно карточный домик. Огонек в глазах Тэхена потухает, и Намджуну ударить себя за это хочется. Он ведь, по сути, разрушил то, что еще даже не было построено. — А я еще посижу, — шепчет Тэ в кружку, и Намджун уходит. «А я еще подожду тебя». Когда Намджун исчезает в темноте коридора, Тэхен оседает на стуле и тоже теряется, но в темноте собственного потухшего сердца. Глупый Намджун. Тэхену ведь ничего и не нужно, кроме него самого. На следующее утро Намджун видит в мусорке осколки еще одной кружки, и ему кажется, что с его сердцем сделали то же самое — разбили и выкинули. Он сам это сделал. Намджун не знает, сколько Тэ будет его ждать, но надеется, что недолго, потому что уверен, что оправдать ожидания он не сможет. Тэхен перестает делать бессмысленные попытки через несколько месяцев, и Намджуну с одной стороны легче, а с другой в окно хочется, потому что с каждым разом в глазах Тэ умирало что-то светлое и чистое, что-то, что должно было освещать этот мир, мир Намджуна в том числе, а Ким просто взял это и разрушил. Тэхен не справляется, это ясно любому зрячему, и Намджуну как лидеру следовало бы помочь, но что он сделает? Он бессилен осушить болото, причиной возникновения которого является сам. Вечером он идет на кухню, чтобы выпить кофе, который потерял для него всякий вкус, но замирает на пороге. На стуле, поджав под себя ноги, сидит Тэхен. Одной рукой он держит кружку, а другой обнимает себя, и все, чего хочется, — это прижать к себе и пообещать, что не даст разбиться на кусочки. Вместо этого Намджун засовывает руки в карманы домашних штанов и спрашивает: — Не спишь? Тэхен поднимает взгляд, и Намджун видит, что он понял. «Все еще?..» — Уже ухожу. «Уже нет». У Тэхена голос прозрачный и какой-то стеклянный, он смотрит Намджуну в глаза, но в этом взгляде Ким больше не видит светящихся звезд. Только холодный беспросветный космос, в котором обломками некогда цветущих планет дрейфуют безразличие и пустота. Намджун отходит в сторону, чтобы освободить дорогу, и не оборачивается, даже когда Тэ говорит: — И как ты эту гадость пьешь? Я надеялся, мне понравится, если сделаешь ты, но чуда не произошло. «Чуда не произошло». Намджун смотрит на кружку с недопитым кофе и думает: «Он больше не то солнышко, которым я его знал. Он то чудовище, которым я его сделал». Хотя если кто и чудовище, то это он сам. С тех пор Намджун кофе не пьет.