Street rats

Жизнь Изуку Мидории всегда была похожа на старый деревянный мост над обдуваемой всеми ветрами пропастью. Один неверный шаг – и ты покойник. Словно ты мог надеяться только на то, что в следующую секунду под твоей ногой не раздастся жалостный деревянный хруст, и ты не умрешь от неудачного стечения обстоятельств. Жизнь была к нему несправедлива. Но будем честны, Изуку тоже играл не по правилам. У него есть квирк, который пугал его несчастную мать до жути, и из-за чего он пришел к такой жизни. Мертвый друг, чем-то похожий на него самого, и который преследует его по пятам вот уже год, чем не дает ему умереть. Врожденная упертость в дуэте с ненавистью, заменяющей ему мотивацию. Если вы спросите его, как именно он в тринадцатилетнем возрасте оказался на улице с крысами, блохами и другими бездомными, как он, которые не рады очередной раз открыть глаза и понять, что они все еще живы, то он вряд ли ответит на ваш вопрос. Он не любил вспоминать о том, почему он был там, где он оказался. Но несмотря на свою ситуацию, ему приходилось двигаться дальше. Раз они все еще дышат (в случае его друга - существуют), то им надо встать и начать новый день, сражаясь за выживание и кусок хлеба. Или, как в его случае, окончить свой день, убегая по улице от разозленного парня, который хочет поджарить его задницу за то, что он украл его уже украденный пакет с чипсами. В этот момент своей жизни Изуку знал, что облажался по-крупному, когда воровал у другого бездомного с чертовски сильным квирком, но кто в его возрасте не делал глупых ошибок? Его друг вообще умер от суицида в лесу, а затем пристал к нему будучи призраком. Так что он определенно точно оправдает себя возрастом. А что? Он же просто подросток, который украл еду, которая не то что не утолит его голод даже на час, она вряд ли даже избавит его от боли в желудке. Как же глупо было ему рисковать быть пойманным из-за одной пачки снеков, а ведь он даже чипсы не любит. Но он хотя бы позабавил своего призрачного друга, который видел, как Изуку проследил за парнем, который поджег стенд с бумажными салфетками, чтобы отвлечь внимание, а затем стащил у того пачку чипсов, когда он потянулся за газировкой и сигаретами. Конечно, его бы съедала совесть – воровать у такого же обделенного судьбой. Но он уже слишком долго живет на улице, а украденное дважды не считается тем, что волновало бы сердце и душу подростка, который когда-то хотел пойти по стопам величайших героев. Но что поделать? Ты не всегда получаешь то, что хочешь. Но чипсы он не особо-то хотел. Да и жизнь на улице по ночам ему не снилась. А сейчас он удирает по самым темным закоулкам, которые стали его домом. Мусорные контейнеры, разбитые бутылки, чья-то старая полуразвалившаяся мебель, грязные животные и озлобленные люди. Дом, милый дом. Ему бы хотелось дольше подумать о романтике уличной жизни, если бы эта жизнь не висела на волоске. Не то что бы он против умереть. Проживи так полтора года, и ты начнешь привыкать к смерти. Особенно, когда твой лучший друг – призрак совершившего суицид подростка, чьи шутки в основном основываются на том, как он умер. Но Изуку планировал зачеркнуть еще один день в своем воображаемом календаре, поэтому он бежал вперед, несмотря на горящие легкие и боль в боку от долгого бега. Его пятки болели, а из-за очередного громкого выдоха горло стягивалось и казалось, что оно жгло изнутри. Мидория подумал, что это все же была плохая идея, ведь теперь ему очень хочется пить, а воду раздобыть легче, чем еду, но все равно сложно. Ему, очевидно, надо меньше слушать Коннора. - Эй, а ну вернись, засранец! – раздалось сзади. Парень явно выкрикнул на выдохе, потому что последние слоги звучали нечетко и тихо, но все равно не уставше. Черт, кажется, его преследователь был сложен лучше Изуку, что последнему не на руку совершенно. Для схваток квирк Изуку подходит идеально, особенно с людьми. Он бы надрал этому парню зад с легкостью, но он не ел ничего уже в течение двух дней, кроме старого хлеба, который ему сбывает его знакомая работница пекарни. - Этот парень все ближе, Мидо, - немного обеспокоенно произнес парящий рядом Коннор, который подогнул под себя свои длинные ноги, чтобы они не касались земли. Это заставило Изуку напрячься в попытке бежать быстрее, потому что Коннор редко проявляет какие-либо эмоции, кроме ярости или скуки, но это быстро провалилось, потому что зеленоволосый обо что-то споткнулся и упал на асфальт, чем вызвал у Коннора тихое “блять”. Мидория проехался животом по земле, больно ударив подбородок и колени, наверняка создав пару новых дыр в своей и без того разодранной грязной одежде. Единственное, он надеялся, что от этого он не убил свои когда-то красные кроссовки, которые держались последнее время на одном добром слове. Изуку со стоном медленно поднялся с земли, словно при этом боялся потерять конечности. То, как он двигался, напоминало движения тряпичной куклы, которую поднимали с пола за веревочки. Все ужасно болело, а во рту был привкус крови и рвоты из-за голода. Прямо перед ним стоял тот парень из магазина, который также тяжело дышал, но старался делать вид, что не устал. На улицах нельзя показывать другим свою слабость, и это все прекрасно знали. И хоть парень загораживал собой свет из входа в переулок, в котором они сейчас находились (и когда только они успели забежать сюда?), его все еще можно было рассмотреть. Грязные черные волосы, торчащие в разные стороны, уставший взгляд ледяных голубых глаз, порванные черные штаны и пыльная серая толстовка, на рукавах которой были следы огня. Самым примечательным в его внешности были фиолетовые шрамы практически по всему телу от, Изуку предполагал, ожогов, скрепленные стальными пластинами со здоровой кожей. Но Мидория не задержал на них взгляд дольше необходимого, потому что это было бы не вежливо даже по отношению к врагу, а так же, потому что он видел вещи страшнее, чтобы быть впечатленным одними ожогами. Этот парень выглядел немного старше Изуку. Может, на год или два. Казалось, если бы не повреждения кожи, то тот вполне мог бы найти какую-то работу и избежать жизни на улице, если бы хотел. Но каждый проигрывает в игре жизни, поэтому они оказались именно здесь. - А ты быстрый для пацана с таким хилым телом, - ухмыльнулся брюнет, из-за чего шрамы на его лице немного натянулись при действии. Изуку даже не моргнул, держась одной рукой за плечо, которое поцарапал при падении. – Жаль только, что теперь тебе некуда бежать. Он оскалился и тихо засмеялся, создавая в своей левой руке яркое синее пламя, которое отражалось в глазах обоих. Если бы не угроза его жизни, Изуку сказал бы, что это самое красивое пламя, которое он только видел. Насыщенный цвет ночного неба, от которого тепло только при взгляде на него. Коннор рядом с ним недовольно выдохнул, скрестив руки на груди и подошел неприлично близко к незнакомцу, который преследовал его друга: - Вот же мудак, - призрак сделал попытку пнуть его ногой, но конечность прошла насквозь, хотя пламя в руке того заметно дрогнуло от порыва внезапного ветра. Вот так Изуку и умрет. Из-за пачки чипсов в тринадцатилетнем возрасте. Мама бы им гордилась. Зато он может присоединиться к Коннору после того, как его поджарят на месте. Когда парень сделал шаг вперед, сократив расстояние, Изуку почувствовал движение клеток его крови, которую он не мог ощутить до этого, так как был чересчур голоден, и диапазон квирка сузился. Это всегда было для него странным чувством, похожим на слабый разряд тока на кончиках пальцев и одновременно призрачным касанием Коннора к его коже. Он не видел сосудистую систему или что-то в этом роде, но ощущал движение крови по всему телу: от ступней до макушки, и у парня напротив него что-то мешало правильной циркуляции. - Боги, Мидо, я уже видел у тебя такой взгляд. Не смей делать что-то глупое, - Коннор нахмурился и встал между ними, хотя это не помешало незнакомцу пройти сквозь него навстречу Изуку с синим пламенем, танцующим в его руке. - Ты ранен, не так ли? – брюнет резко остановился, услышав слабый голос Мидории, а пламя в его руке уменьшило свой размер с угрожающего до небольшого, но все еще способного осветить все пространство вокруг них. - Что? – он выглядел не менее сконфуженным, чем Коннор, который метал свой взгляд между незнакомцем, собирающего убить его друга, и Изуку. Что его зеленоволосый друг собрался сделать? Мидория своим расчётливым взглядом медленно осматривал тело другого подростка перед ним, пока его зеленые глаза не остановились на его руке. - Твое плечо, - он кивнул на правую сторону брюнета, чем заставил того бросить быстрый взгляд в указанном направлении и нахмуриться, смотря на Изуку. – Твоя кровь циркулирует не так, как должна. Твоя ведущая рука не левая, так ведь? - Откуда ты знаешь? – тот сузил глаза и сделал еще один шаг вперед, оказываясь в паре сантиметров от Мидории, отчего лицо того почувствовало жар огня, но зеленоволосый не предпринял попыток отойти. Казалось, что энергии не хватает даже для вдоха и выдоха. – Даже если это не та рука, которой я обычно атакую, это не помешает мне спалить тебя к херам. Лицо Изуку было напряженным, но не дайте ему вас обмануть. Он не боялся человека перед ним, ему просто было больно. Если бы он считал, сколько раз ему угрожали, то он бы давно сбился. Поэтому, когда чужие слова осели в нем, он расслабленно выдохнул, и морщинка между сведенными бровями разгладилась. Смерть давно бродит за ним по пятам. - Ты можешь убить меня сейчас, если хочешь. Я живу на улицах уже довольно давно – мне нечего терять, - искренность в его голосе пугала. Сколько дерьма нужно пережить, чтобы голос ребенка начал так звучать? – Но не выгоднее тебе будет, если я сначала тебя исцелю? Брюнет скептически поднял одну бровь. Это было неплохое предложение, так как плечо беспокоило его уже довольно долго, хотя боль была терпимая. Он ничем не рискует, принимая предложение, а маленький говнюк не выглядит так, словно у него остались силы на побег. Это его последнее желание или типа того? - Какого хуя, Мидо? Ты понимаешь, что ты делаешь? Среди нас должен был быть один, который умер из-за суицида, и это я! – Коннор поднял руки вверх в раздраженном жесте, повысив голос. Да, он начал таскаться за ребенком просто из немой благодарности, что тот не оставил его тело разлагаться на улице, но он привязался к нему. Изуку на самом деле уже было все равно. Он давно смирился со своей жизнью, а сейчас он полностью осознал, что устал не только физически. Сексуально выглядящий опасный незнакомец пытается убить его? Плевать, он просто хочет закончить все это. Стоп. “Сексуальный?”. Нет, ему точно надо поспать. Желательно, непробудным сном, потому что единственная мечта, ради которой он жил все это время, оказалась теперь недостижимой. Он мечтал поступить в Юуэй, когда станет старше. Но теперь он не мог, потому что Изуку не знал, подала ли его мать заявление о его пропаже в полицию. Если нет, то он мог бы еще попытаться, зная, что его не узнают, а если да, то его поймают сразу же, как он придет на вступительный экзамен, и вернут к его матери. Но он обещал себе, что лучше умрет, чем вернется домой. Именно поэтому лучше закончить все прямо сейчас, но перед этим Изуку хочет сделать хоть что-то хорошее. Пусть этот парень считает это благодарностью за прекращение его страданий. - Это мой квирк. Я могу контролировать кровь, - объяснил он, не имея сил говорить громче полушепота. – Я могу залечить твою рану. Или можешь убить меня сейчас. Как пожелаешь. Коннор громко протестовал рядом с ним, ругая своего друга за то, что тот после всего пережитого решил так неожиданно сдаться и броситься в объятия смерти. Но Изуку смотрел своими когда-то сияющими жизнью большими зелеными глазами в чужие голубые, которые скептически смотрели на него пару минут. Парень в нескольких сантиметрах от него рассуждал, стоит ли доверять бездомному зеленоволосому подростку, который до этого украл его украденную еду. Он все же рисковал, давая шанс незнакомцу, потому что его квирк может в итоге оказаться любым, отчего исход может быть для него неблагоприятным: от потери сознания в этом переулке до смерти. Но к черту, ему интересно, чем все закончится. Поэтому брюнет через голову молча снимает толстовку, оголяя верхнюю часть своего тела и давая хороший вид на ранение в своем правом плече, которое выглядело, как сквозное пулевое, но область вокруг раны была странного белого цвета, который не порозовел даже несмотря на засохшую местами кровь. Сначала Изуку покраснел из-за внезапного действия незнакомца. Сексуального незнакомца. Он был хорошо сложен, а шрамы на груди не делали вид хуже. Его руки были накаченными и выглядели в разы сильнее, чем у Мидории. Без сомнений, человек с такими физическими данными смог с легкостью догнать даже Изуку, который с детства привык убегать. Но он отвлекся от изначальной цели, поэтому встряхнув головой, зеленоволосый подросток вернул себя в прежнее русло. Он еще раз осмотрел ранение. Исходя из увиденного, Изуку подумал, что рана должна была начать затягиваться или хотя бы начать останавливаться кровь, так как, судя по состоянию, ранение было получено днями ранее, но этого не произошло. Очевидно, это было действие квирка. Но это не было тем, что он не мог решить. Изуку поднял свою руку вверх и ощутил покалывание на кончиках пальцев, когда сосредоточил свои чувства на беге крови по чужим сосудам. Он перевел свое внимание только на область в районе раны и крови вокруг нее. Мидория чувствовал каждую кровяную клетку и взял ее под контроль, ощутив при этом слабую головную боль в задней части своей черепной коробки. Он видел, как из раны начала течь кровь, отчего брюнет зашипел от боли и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем она вернулась внутрь его тела, заполняя собой пространство, а затем кожа начала стягиваться, оставляя на месте стыковки розовый шрам. - Хм, это было быстро, - хмыкнул брюнет, осматривая проделанную работу, а затем надел толстовку обратно. – Но это было пиздецки больно на самом деле, даже учитывая, что у меня высокий болевой порог. На секунду показалось, что напряженная атмосфера сошла на нет, и Мидория заслужил пару очков доверия от устрашающего незнакомца. Голубые глаза не горели жаждой чужой крови, что не могло не радовать. Изуку слабо улыбнулся, собираясь что-то ответить, как его голову пронзила ужасающая боль, отчего в ушах все зазвенело, а горло сжалось так, словно его душили. Он слышал обеспокоенные голоса, которые становились тише, а темнота затуманивала его взгляд, когда он упал на землю и перестал понимать, что происходит.