Семейные узы ада

Усаги уверенно вела Минако по извилистым коридорам в женский блок— как-будто снова в школу, пробурчала про себя Минако, поспевая за неожиданно быстрой блондинкой. Даже внутри Академия выглядела как настоящий замок. Тяжелые канделябры отбрасывали мрачные тени на высокие стены, дорогие дубовые полы были устланы темно-красными коврами и только фотографии знаменитых выпускников в позолоченных рамах из красного дерева напоминали, что за окном 21 век. — Академия дерет неимоверные цены, чтобы тут обучаться, но комнаты предусмотрены строго на двоих. Согласно протоколу, это сделано, для того, чтобы развить командный дух. Как будто насильственного распределения в группы не хватает, — вздохнула Усаги, уверенно открывая ключом дверь в комнату. — Вот твой новый дом, Мина. — Насильственное распределение? — удивилась Минако, заходя в светлую по-спартански обставленную комнату. Комната была безлика донельзя: две кровати, прикроватные тумбы, светлый пол-ламинат и высокий потолок. — Добро пожаловать, — неожиданно донесся звонкий голос, и из ванной вышла очень высокая девушка с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. Ярко-зеленые глаза с интересом и неприкрытым любопытством рассматривали Минако. — Ты та самая новенькая? Сестра тирана Чибы? — Макото! — укоризненно протянула Усаги и поджала губы. — Тирана? — переспросила Минако, останавливаясь взглядом на высокой груди девушки, еле прикрытой белоснежным полотенцем. — Нравится? — рассмеялась Макото, поправляя полотенце, и Минако почувствовала как краснеет. — Можешь потрогать если хочешь. Доктор Томое — просто кудесник, а не хирург. Тебе бы не помешало бы навестить его. Без обид, соседка. Но твой нулевой размер — это смех, а не грудь. — У меня второй размер, — пожала плечами Минако.— И меня он вполне устраивает. — Ну смотри сама, тут у нас каждая вторая легла под нож. Поэтому конкуренция тут мама не горюй. Хотя ноги у тебя, конечно, классные. — Спасибо, — улыбнулась Минако, прижимая руки к бедрам.— Надеюсь, они меня спасут. — Как там твоя подруга, Цукино? У Хино еще не кончился баланс? Стерва ходит по лезвию ножа. Строит из себя недотрогу, но я точно знаю, что она трахается с твоим братом. Просто у меня нет доказательств, так бы я давно ее сдала. — Макото, — нахмурилась Усаги и посмотрела на ухмыляющуюся шатенку.— Давай не будем начинать. Эта война между вашими кланами….Она переходит все границы. Я умоляю, только не вмешивайте моего брата. — Пусть она признается, — неожиданно жестко произнесла Макото.— Мы все знаем правила. Академия, к счастью, разрешает все эти родственные связи, иначе тут половины бы не было. Академия также не имеет ничего против свиданий и отношений с преподавателями, включая самих Судей. Но это нужно зафиксировать у декана Эйса. — Почему? — с интересом спросила Минако. — Потому что преподаватели и судьи судят нас и снимают или дают нам баллы, пополняя так называемый персональный баланс каждого, — пояснила Макото.— Академия знает о всех семейных связях, а потому в конце, на самом последнем экзамене, голос каждого Судьи-родственника будет иметь наименьший вес. Но Академия не знает, кто с кем спит или встречается. Тем более, будем честными, и тут они правы— отношения это гормоны и эмоции. Судья может дать слишком много баллов от большой любви или отличного секса. Поэтому встречаться можно, но нужно уведомлять руководство, и это также означает, что со всей вероятностью, тебя назначат в группу. Шансов быть соло практически нет. Спроси вон у Цукино. — Так и есть, — со вздохом кивнула блондинка.— Но у меня шансов и не было. С одной стороны, мой брат— судья. Теперь еще и мой парень — судья. — Уточним, что это разные парни, — засмеялась Мако, заражая своим смехом Усаги. Минако нахмурилась, но ничего не сказала. — Быть соло намного безопаснее и лучше, — улыбнулась Минако Усаги.— Ты зависишь только от себя и меньше шансов, что снимут баллы за то, что напарница по группе напилась и послала препода с похмелья. Поэтому когда в группе, приходится работать в два раза больше. И то нет шансов, что подпишут контракт в конце. — Только если ты не «Три Звезды», конечно, — фыркнула Мако и тряхнула влажными волосами. — Они процентов 99 уже в списке «контрактников». — Ты по идее должна радоваться, — не удержалась Усаги, широко улыбаясь.— Все-таки не чужие люди. Таики— родной брат, да и Сейя…. — Детка, неужели ты думаешь, что ты смутишь меня секс-тейпом, — сузила зеленые глаза Мако. — Нисколько не думаю, красотка. Просто Ятена жалко. Все-таки Таики—наверное, самый адекватный из вашей Каштановой Четверки. Но из-за твоего тейпа, он и Сейя друг друга мягко говоря, ненавидят. — Ятен—наш чел, — улыбнулась Мако.— Оливия его крепко прижала. Если дело дойдет до распада группы, то уверена, что блондинчик останется с Таем. — Если, конечно, Кунсайт не окажется злопамятным братом и не отомстит за Оливию таким образом, что завалит всю группу в конце. — О, вот это будет драма, — округлила глаза Мако и хихикнула.— Черт, Уса, нам все-таки нужно побольше добыть информации об этом! Все, что мы знаем, это версия Оливии, что когда Кунсайт понял, что между Ятеном и Лив что-то происходит, он просто позвал ее в ресторан и сказал, что все кончено. И что он желает им обоим счастья. — Придурок, — вздохнула Минако, и обе девушки с удивлением взглянули на нее. — Извини, что? — с интересом протянула Мако.— Большинство считает, что Кунсайт поступил очень благородно. Он ведь на самом деле любил Лив. — Если бы любил, то никогда бы не уступил, — жестко произнесла Минако.— Я не считаю, что любовью можно поступиться ради счастья брата. — Ты бы не отказалась от своего счастья, если бы это означало счастье Мамору? — удивилась Усаги. Светлые глаза уставились в беспокойные глаза блондинки с красной лентой в волосах. Минако закусила губу и отвела взгляд в сторону окна. — Я люблю Мамору как саму жизнь. Особенно теперь, когда мы остались одни на свете. Я была очень близка с нашей мамой, — голос Минако дрогнул, и она резко заморгала, но сдержалась. Она научилась жить с болью. Научилась плакать по ночам. — Наша семья была очень консервативна и религиозна. Но они нещадно баловали меня, и мало что запрещали. И только когда поняли, что моя бесшабашность начала переходить границы, родители забрали меня из консерватории и отправили в закрытый английский колледж. Это было три года назад. Для меня это было кошмаром. Несмотря на веселый образ жизни, преподаватели Токийской консерватории считали, что у меня неплохие задатки и прочили успех. Я исполняла сложные этюды на фортепиано, и мой голос достигал высоких нот. Но тяжелее всего было принять то, что Мамору оставался в Японии. Мой любимый старший брат, который защищал меня от всего… В Лондоне, мне пришлось резко повзрослеть. И за эти три года, я многое осознала и поняла. Поняла, что не могу всегда прятаться за братом, не могу жить его умом и притворяться, что его решение— это всегда правильное решение… Да, поначалу, в Лондоне было очень тяжело: я плохо говорила по-английски, у меня не было друзей, я безумно скучала по семье… Но затем все стало намного лучше: в колледже у меня появилась подруга, я втянулась в учебу и даже закончила свой курс актерского мастерства с отличием. У меня появился парень. Алан. Минако вздохнула и закусила губу. Жизнь в Лондоне неожиданно предстала перед ее взглядом как яркая картинка. Невероятная невозможная мечта; та, которую не вернуть. — Если бы задали тот же самый вопрос «Пожертвовала ли бы я своим счастьем ради счастья Мамору» три года назад, я бы ответила, что да. Конечно, какие могут быть вопросы. Но теперь. Блондинка закусила губу, и девушки поразились грусти, что разлилась по бледному лицу Минако. — Теперь я другая. И, наверное, этого и добивались мои родители, посылая меня в Лондон. Я излечилась от инфантилизма. Теперь, я должна думать не только о Мамору, не только о том, что хорошо ему. Теперь я должна в первую очередь понять, чего хочу я. Я должна найти свое счастье. А Мамору должен найти свое. И если придет такой выбор, мое счастье или его. Я выберу свое. Я должно быть звучу, как последняя стерва. Минако виновато улыбнулась и посмотрела на девушек. — Да нет, — отмахнулась Мако.— Мы тут все такие. Поэтому поступок Кунсайта и удивил. Мы как-то слишком циничные для такого поступка. А так я рассуждаю точь в точь как ты. Я ни ради кого из своей семейки не поступлюсь счастьем. Обойдутся, родимые. — Даже ради Тая, — хитро прищурилась Усаги. — Удар ниже пояса, — сощурилась в ответ Мако, и обе девушки рассмеялись.— Ты же знаешь, он мой младший братик, мой зайчик, который не заслуживает всего этого дерьма. Неожиданно телефон Усы заиграл мелодию, и девушка бросила быстрый взгляд на сообщение. — Сейя написал, что репетирует новую песню на конкурс. Предлагает пойти послушать! Побежали? — Оу, Сейя, — задвигала бровями Мако и захлопала ресницами, заставляя Усу покраснеть.— Я еще не готова после душа. Но вы, блондинки, бегите. Когда девушки, пробегая по запутанным коридорам, добрались до зала, где уже доносились звуки музыки, там уже собралась небольшая толпа. Не особо церемонясь, Усаги стала проталкивать Минако вперед. Минако старалась не наступить ни на чьи ноги, но кольцо людей все сжималось. После очередного толчка Усы, девушка не удержалась на каблуках и полетела было вниз, как сильные руки схватили ее за талию и прижали к хорошо-тренированному телу. Минако подняла глаза и замерла, увидев свое отражение в серых почти-прозрачных глазах. Она еще никогда не видела таких светлых глаз. Они особенно выделялись на загорелом лице, обрамленном длинными платиновыми волосами. Высокие скулы, красиво очерченные губы и чистая платина воссоздавали воистину демоническую внешность. Этот мужчина был необычен. Он был красив. Совсем не в ее вкусе, но она не могла оторвать от него взгляд. Светлые глаза удивленно раскрылись, и в них промелькнуло какое-то быстрое непонятное чувство. По всем правилам хорошего тона, он должен был отпустить ее, но он все также властно прижимал ее всю к себе. И Минако была совсем не против. Девушка ощущала, как Уса удивленно буравит ее взглядом. Неожиданно губы Минако пересохли. И ей страшно, до дрожи в руках захотелось попробовать на вкус эти тонкие красивые губы. Черт, это же вроде как концерт, здесь почти полумрак. Почему бы и нет… Но не успела эта сумасшедшая мысль окончательно закрепиться в ее сознании, как другие руки с силой выдернули ее объятий блондина. Девушка еле удержалась на каблуках, и больно стукнулась лбом о плечо брата. Глаза Мамору потемнели. — Усаги, Минако. Какого черта, вы тут делаете? Усаги ты должна была показать Минако ее комнату и затем вы должны были вернуться в машину. У нас резерв в ресторане. — Я хотела лишь показать ей выступление Сейи, Мамо, — начала извиняться Уса, пытаясь обнять Мамору, и тот раздраженно обнял ее в ответ, прожигая взглядом дыру в Минако. — Кунсайт, ты, я смотрю уже успел познакомиться с моей сестрой, — сузил глаза Мамору, отодвигаясь от Усаги.— Уже успел ее облапать. Высокий блондин лениво усмехнулся и холодно посмотрел на друга. — Я удержал ее от падения. Я всего лишь спас ее красивое лицо от встречи с полом. «Он назвал мое лицом красивым!» — обычная фраза окрасила лицо Минако в пунцовый цвет, и она тут же взмолилась, чтобы Мамору не заметил этого. Но, увы, ее мечтам не суждено было сбыться. Брат был просто Холмсом, когда речь заходила о ней. — Таешь от того, что он назвал тебя красивой, — насмешливые слова брата заставили Минако залиться краской еще больше. Кунсайт с интересом посмотрел на Минако, и девушка прижала ладони к лицу, умирая от стыда. Тут, на ее счастье, заиграла вступительная музыка, и толпа радостно зашумела, переключая все внимание на сцену. Минако посмотрела на сцену, куда вышел высокий брюнет с длинным черным хвостом. — Я хотел выступить сегодня с песней, которую написал Таики Кино. Но мы решили изменить план. Так как…. Я думаю, что это не стоит скрывать. Мой друг Ятен Коу расстался с любовью всей своей жизни, сестрой Таики— Оливией Кино. И поэтому нам всем кажется правильным, что эту песню исполнит Ятен. Усаги, Минако и Мамору не сговариваясь посмотрели на Кунсайта, который также невозмутимо смотрел на сцену. Ни одна черточка не дернулась на его красивом лице. Но Минако, стоявшая к нему ближе всех, заметила, как на виске, неприкрытым платиновыми прядями забилась жилка. Ему было далеко не все-равно. Когда Сейя ушел со сцены, на сцену поднялся блондин в черном костюме. Длинные платиновые волосы, собранные в хвост, были абсолютно идентичны Кунсайту. Зеленые рысьи глаза, презрительно изогнутый рот и изящные кисти были первыми, что бросались в глаза. Высокий и худой, как будто на изломе, он походил на моделей Пол Смита. Он был совсем не похож на брата. Он был также демонически красив, но был совсем другим. И он был также не во вкусе Минако. Он начал петь, и Минако ощутила, как настоящая осязаемая боль сковала ее тело. Ей было физически плохо, когда он пел, как его разрывает на куски. Как он скучает по ней. Как тяжело его сердцу. Минако почувствовала, как внутри нее вскипает ненависть к этой девушке, что посмела так сильно его ранить. И судя по людям, на лицах которых блестели слезы, они испытывали те же эмоции. Неожиданно Минако вздрогнула и скосила взгляд вправо— Кунсайт также стойко и молча слушал выступление брата. Он почувствовал взгляд Минако и в упор посмотрел на нее. И опять в светлых глазах что-то промелькнуло. Минако тут же отвела взгляд, как неожиданно его шепот обжег ее шею. — Я уверен, что до тебя уже дошли слухи о моем брате и Оливии, — его голос оказался под стать ему. Глубокий и хриплый. Как-будто он выкурил десять сигарет перед тем, как так сексуально дышать ей в кожу. — Дошли, — еле-слышно прошептала Минако, боясь, что Мамору заметит эти переговоры. Но Мамору, как и Усаги смотрели только на сцену. — Я не считаю тебя таким уж рыцарем. — Правда? — ей показалось или в его голосе послышалась веселая усмешка. — Правда, — повторила Минако, борясь с желанием повернуть голову и посмотреть на него. Его лицо было слишком близко. Она могла ненароком дотронуться до его губ. Могла или хотела? — За любовь надо бороться. А не делиться с семьей. Семья это отдельно, любовь- это отдельно. Эти две вещи нельзя смешивать. — Ты такая умная, Минако, что ты считаешь, что ты имеешь право на такие сильные суждения. Особенно, когда это тебя не касается. Его голос резко похолодел, и Минако не удержалась и повернула голову. Его лицо было и вправду близко. Так близко, что их губы разделяла всего пара сантиметров. Если Мамору увидит, будет такой скандал…. — Откуда ты знаешь мое имя? — не менее холодно спросила Минако, выдерживая его пристальный взгляд.— Мамору говорил обо мне? — Да, — красивые губы изогнулись в усмешке.— Он говорил о тебе не много, но когда говорил, я чувствовал, насколько ты ему дорога. А потому мне особенно забавно слышать, что для тебя любовь и семья — это отдельные понятия. — Ты ничего не знаешь, Кунсайт, — прошептала Минако, щуря глаза. Ее бледная кожа наконец избавилась от краски и загорелась тем сиянием, которое всегда отличало ее. — Ты ничего не знаешь обо мне. — А если я захочу узнать, — неожиданно спросил он со странной усмешкой на губах, и сердце Минако ухнуло вниз. — Что ты имеешь в виду? Кунсайт притягательно улыбнулся, и его взгляд затуманился при виде ее полураскрытых губ. Неожиданно песня закончилась, и люди зашлись в овациях. Пользуясь случаем, Кунсайт внезапно прижался губами к губам Минако и подарил ей быстрый, но горячий поцелуй. Быстро отпрянув от ошалевшей Минако, длинноволосый блондин еще раз улыбнулся и исчез в толпе. Плохо соображая, Минако также машинально стала хлопать в ладоши, осторожно поворачиваясь к Усаги и Мамору. Она надеялась, что Мамору ничего не видел. Но ее мечтам не суждено было сбыться. Мамору стоял темнее тучи. Бледное красивое лицо было напряжено, а кулаки сжаты. В то время, как Усаги в шоке прижимала ладони к лицу. Такого она не ожидала. — Минако, — скрипучим голосом произнес он.— Я отнимаю у тебя 50 баллов за недостойное поведение. — Что?! — в унисон воскликнули Минако и Усаги. — У нее всего только 200 баллов сейчас! — в шоке пискнула Усаги.— Это же ее первый день. — Я отнимаю у тебя 50 баллов за то, что ты ослушалась меня и пошла на концерт, — продолжал Мамору. Минако стиснула зубы и с ненавистью смотрела на брата. Золотая челка скрывала ее глаза. — И как Судья по внешнему виду, я отнимаю у тебя 50 баллов за то, что ты набрала вес. На глаз примерно, два-три кило. Когда ты их скинешь, ты получишь свои баллы обратно. Ужин мы пропустили. Спишь ты сегодня у меня дома. Будьте с Усаги в машине через пять минут. Бросив все это, Мамору быстрым шагом скрылся в толпе.  — Козел, — вздохнула Минако и повернулась к ошеломленной Усаги.— Что еще за баллы? — По баллам судят пойдешь ты на финальный экзамен или нет. У тебя должно быть не менее 15000 баллов. — А что если минус? — Тогда ждут дополнительные тренировки и наказания, — покачала головой Усаги. — Вот это первый день у тебя, Минако… У меня миллион вопросов о том, что это было. Минако грустно посмотрела на Усаги и поправила черную плиссированную юбку. — И у меня, Уса. И у меня.