Делим на двоих

Эля. Ариэль. Идеальное отражение девичьей роскоши. Совершенная грациозность стелется даже в буквах иностранного имени. «Она классная, да?» — шепчет Яна, сладко утыкаясь носом в белоснежные плюшевые волны даниного свитера — Полина однозначно дарит самые милые подарки на день рождения. «Думал, тебе она не нравится, » — Данила по-детски ведет бровки вверх, как оленёнок Бэмби. А тем временем кошачий взгляд пробирается сквозь толпу и касается Яны сквозь воздух. Эля улыбается плюшевой парочке, сидящей у камина. Щёчки Климовой неизбежно краснеют. Она подминает горящими пальцами свой мягкий кашемировый свитер — её день рождения сразу после даниного — и зачем папа ходил выбирать подарки вместе с Полиной. Девушка задерживает дыхание, на секунду промозглая осень проникает в кровь сладким огнём. «Я передумала. Она не может не нравиться…» — Яна нетерпеливо закусывает губу, чувствуя, как под нежным кашемиром кожа наливается сладким жаром от взгляда богини. Если б Оганян не собрал их всех вместе в своем замке, — а что за повод вообще? — Климовой было бы гораздо спокойнее. "Я запомнил тебя не такой — ты гораздо сильней. Я смотрю на тебя сквозь покой твоих глаз — мне гораздо теплей…" Даня давится внезапным удивлением. С каких пор Яне начали нравится девочки? Невинность в глазах Иванова начинает окрашиваться странными фантазиями… «Что думаешь делать?» — Данила знал, что любой другой вопрос был бы здесь неуместным. «Ну приходить каждый день с цветочками и шариться в её дневнике я точно не собираюсь, » — Яна по-детски хихикает в плюшевый рукав и жмется ближе к лучшему другу — только с таким бывшим, как Даня, наверно можно остаться друзьями в прямом смысле этого слова. Белобрысое чудо было скучным, но добрым. "Сколько было разбитых сердец, я не считал. Я — не первый, ни в чем не боец, без меча и щита…" Даня усмехается и, следуя за голодными глазами подруги, натыкается взглядом в коварную пантеру, держащую в руках бокал с эпплтини. Надо же, даже в кругу семьи эта шестнадцатилетка умудряется быть шикарной светской дамой. Далеко пойдет. Иванов давит лёгкую обиду в груди — что так и не досталась — и резко уводит тему в унылые разговоры о школе. Яна слушает мимолетом, искоса поглядывая на элитное недоступное произведение искусства. И в итоге, в конец измучившись от фрустрации восхищения, и правда начинает слышать милые глупости, о которых лепечет Даня. В тёплой суете вокруг, в шуме неуместно-подходящих Лидиных песен, шампанского и Ваниного коньяка, которым он почти напоил брата, подливая в сок незаметно, в кружащихся за окном листьях, вечер плавно утекал в усталую ночь. «Выйдем подышать?» — Яне стало душно в этом недосказочном доме, где подарка, который она так страстно желала, ей не получить. Кашемировые близнецы бесшумно вышли на холодный балкон. «Это же Эля…» — шепчет Яна, замечая у винтажных перил точеную фигуру девушки в чёрном. «А кто это с ней?» — в глазах Дани мгновенно зажигается огонь ревности. "Видел твой самолёт без крыла — полетит ещё как. Слышал, другого нашла. И он лучше, чем я…" Высокий статный мужчина лет тридцати прижимается к тонкому изгибу спины красивой пантеры. Он в этом доме впервые. «Новичкам везёт»? «Теперь мы знаем, кто в её вкусе, » — Яна чувствует, как в сердце опускается камень. Девушка сжимает горячую ладонь лучшего друга в своей руке, сжимает слишком сильно. «Мужчины постарше…» — Даня вдавливает ее тонкие пальцы в свою боль по венам. "И счастлив я буду лишь там, где меня любит жизнь. Где я чувствую кровь на губах и удары в груди. После тысячи фраз про успех, что нам не по пути, я отвечу в песнях про тех, кто такой же как мы…" Мгновение останавливается в ревностную страсть, рассекающую плюшевую нежность пополам. Резко прижать блондинку к себе Дане подсказал вдруг проснувшийся демон внутри. И впиваясь глазами в непозволительно шикарного мужчину на другой стороне винтажного балкона, Иванов лишь хочет повторить каждое его движение. Окутать со спины хрупкую талию, коснуться её жаром своих горящих рук. Властно прижать прекрасное тело богини к себе и долго дразнить колким сладким шепотом в волосы с ароматом корицы. Эля всегда пахла корицей. Элитной роскошью бриллиантовой богини, и корицей. "Я запомнил тебя не такой — ты гораздо сильней. Я смотрю на тебя сквозь покой твоих глаз — мне гораздо теплей. И не важно, что делим на двоих. Забирай половину, половину меня и беги." Яна выдыхает своё измождённое согласие в ледяной осенний ветер и грубо закусывает влажные от возбуждения губы. Она знает, что чувствует Даня, прекрасно знает. Его огонь отравил завистью ревностью и её кровь тоже. Девушка судорожно откидывает с плеча белокурые локоны, открывая Иванову доступ к изливанию своей горячей боли в поцелуи. И пусть она не на месте загадочного незнакомца, губы которого согревают нежную шею Ариэль, пусть она не рядом, но сейчас Климовой вдруг стало достаточно просто смотреть… А может это и правда не влюбленность. Может Яна лишь хотела быть на нее похожей. Отчаянно, до осколков ревности в венах, хотела. И глядя, как элитный кавалер Оганян в запредельно дорогом костюме вульгарно вжимает хрупкое шикарное тело богини в металл перил из черного золота, Климова лишь хотела быть частью этого сладкого вальса безумия. Измождённо зеркаля каждое движение шатенки под горячими губами, Яна хотела лишь на мгновение почувствовать немного медового огня Ариэль. Огня, что сводит от сладости челюсть и сквозь несколько проклятых метров осеннего льда проникает прямо в душу. "Да, это странно. Да, мы порванны этой нирваной Но ясно одно. Я не буду кричать, обещаю… Порох горит, и я с ним заодно." Оттенки горькой похоти расплываются в волнах кашемировых тканей близнецов по несчастной любви. Даня целует открытую шею бывшей девушки лучшей подруги, скользя взглядом по грациозной пантере, извивающейся в руках удачливого богатого бизнесмена. Яна отдается другому будущему наследнику миллионной империи. Блондинка представляет картину такого же шикарного Данилы на троне возрожденного как феникс автобизнеса. И себя — на почётном месте для VIP персон — в маленьком чёрном платье с шоколадными локонами, золотом струящимися с тонких плеч… "Раз опрокинув стакан той воды, что давала нем стимул для танца. Нам не собрать её. Но смотри, дверь открыта, ты можешь остаться…" В глубоком поцелуе разливается вкус медовой вишни с ароматом корицы. Они забываются друг в друге, растекаясь в мечтах о недоступном совершенстве. И чувствуя отныне — незаменимых (даже совершенных) не бывает.