Так вот ты какая, Серсея Ланнистер!

Наутро я проснулась отдохнувшей, полной сил и готовой к бою. Вчера я хорошо подготовилась, узнала много интересного о новом мире и о людях, окружающих меня. Конечно, я пока не знаю их характеров и отношения ко мне, ведь в письмах и книгах указаны только голые факты, но и этого на первое время достаточно. По традиции завтрак сегодня будет проведен совместно с семьей невесты, так что, захватив подарок для сына (плащ, в который он должен будет облачить Маргери на свадьбе), я заранее спустилась в бальный зал, где уже сидели Джоффри, Томмен (я узнала его по волосам), Тайвин, дядя Киван, карлик Тирион с женой и брат-близнец Джейме. Я, конечно, была готова к тому, что он первый красавец Вестероса, но при виде его просто обомлела. Светлые волосы, отливающие золотом, идеальная фигура, ярко-зеленые глаза и золотая рука. Очень похож на Николая, который на всю страну такой один. Одним словом, античное божество. При виде меня Джейме широко улыбнулся и спросил о моем самочувствии. Тирион же еле заметно скривился, буркнул «доброе утро» и отвернулся, уткнувшись в книгу. Да, братец меня явно не жалует. Ничего, скоро мы это исправим. Судя по его действиям на посту министра финансов мастера над монетой и прекрасно проведенной обороне столицы мужчина он умный, начитанный, смелый и честный. Не хотелось бы видеть его врагом. На лице Джоффри я не нашла и следа радости от скорой свадьбы, скорее злобное предвкушение победы. Боже, как настоящая Серсея умудрилась воспитать такого ублюдка? Надеюсь, ему недолго осталось. За время завтрака я убедилась, что обстановка в семье накалена до предела. Тирион не одобряет забав Джоффри, а так как прежняя я во всем ему потакала, то ко мне братец тоже относится с прохладцей. Лорд Тайвин, напротив, из всей семьи выделяет лишь меня как преемницу (это я поняла еще вчера во время разговора о деньгах), Тириона же терпеть не может. Джоффри не любит никого, но для меня пытается изобразить сыновнюю привязанность, видимо, в глубине души понимает, что только благодаря мне он до сих пор жив. Джейме на поверку оказался простым воякой, прямолинейным и спокойным. Он хорошо относится и ко мне, и к брату, и к отцу, и к племянникам. Через полчаса, наконец, пришли Тиреллы. Впереди шла бабушка-божий-одуванчик с неожиданно жестким взглядом под стать Тайвину (я поняла, что это — знаменитая Королева Шипов Оленна Тирелл), затем очень полный мужчина, видимо, Мейс Тирелл (вот кто явно налегает на еду), наконец, невеста — симпатичная молодая девушка с добрыми карими глазами и чуть вздернутым носом — и её брат, сир Лорас Тирелл, Рыцарь Цветов. Все они, за исключением Оленны, производили впечатление открытых, простых людей, и я про себя порадовалась тому, что они, возможно, смогут благотворно влиять на Джоффри. Бабулька (хотя кто бы говорил, самой давно 63 исполнилось?), напомнившая мне мою начальницу Ольгу Павловну, при виде меня поджала губы и сухо кивнула. Как мне кажется, несмотря на то, что главой рода считается Мейс, серьезные решения принимает именно она. К сожалению, пока я не могу вести длительные разговоры без страха ляпнуть что-нибудь не то, поэтому я решила, что молчание — золото, и просто наблюдала за остальными. Маргери непринужденно поддерживала светскую беседу, останавливаясь при малейшем намеке на то, что король скучает или хочет что-то сказать, — одним словом, вела себя как идеальная жена. С каждой минутой она нравилась мне все больше, и я твердо сказала себе, что не допущу произвола со стороны Джоффри и буду защищать невестку. После завтрака началась официальная часть свадьбы, и в зал начали входить знатные люди со всего Вестероса. Они рассаживались за четыре стола согласно своему положению в обществе от королевского стола до дверей зала. Завтрак был поистине под стать императору. Стол ломился от бесчисленных блюд, кувшинов и кубков, и я совершенно не понимала, как, ежедневно потребляя такое огромное количество жирной пищи, Серсея осталась стройной и привлекательной. Вряд ли у королевы в покоях затерялась беговая дорожка. Впрочем, скоро я увидела, что такое обилие пищи скорее определяет статус, нежели потребность. Никто за столом не ел больше, чем обычный россиянин за завтраком — порция яичницы, салат и кубок красного терпкого вина — здесь его пьют постоянно, как воду. Сейчас будет происходить раздача подарков молодоженам — отдельно Джоффри, отдельно Маргери. Я, как мать, дарю первая. Поднявшись со своего места, я подошла к сыну. — Это тот самый плащ, который был на мне, когда Роберт сделал меня своей королевой, и тот самый, которым мой лорд-отец окутал плечи моей матери леди Джоанны, — я посмотрела на Джоффри с напускным умилением, — надень его сегодня на Маргери. — Спасибо, матушка, обязательно. Сегодня голос Джоффри звучит чище, глубже. Видно, что он хочет понравиться подданным. Впрочем, вся вежливость слетела с него, когда Тирион преподнес в качестве подарка огромную толстую книгу «Жизнь четырех королей» в кожаном переплете с отменными иллюстрациями. — Что это, дядя? — Это написанная великим мейстером Каэтом история четырех королей. Дейерона Молодого Дракона, Бейелора Благословенного, Эйегона Недостойного и Дейерона Доброго, — ответил Тирион с поистине ангельским терпением. Я бы на его месте выразилась более кратко и емко. — Это книга, которую следует прочесть каждому королю, ваше величество, — добавил дядя Киван. — У моего отца не было времени на книги. — Джоффри оттолкнул от себя фолиант, лежащий перед ним на столе. — Если бы ты поменьше читал, дядя Бес, леди Санса, возможно, уже зачала бы ребенка. Не печалься, Санса: когда королева Маргери понесет, я зайду к вам в опочивальню и покажу моему дядюшке, как это делается, — он издевательски засмеялся, и это стало последней каплей в чаше моего терпения. Я спокойно подошла к любимому сыночке, размахнулась и влепила ему звонкую пощечину. В зале воцарилась тишина. Тирион посмотрел на меня, вытаращив глаза от изумления. Санса тоже, по-видимому, была в прострации. — То, что ты сделала, карается смертью, — с дрожью в голосе пролепетал Джоффри, — не делай так больше. Я тоже немного пришла в себя и осознала, что ударила пусть и сына, но человека, способного одним словом лишить меня головы. С другой стороны, это хорошее начало для налаживания взаимоотношений с братом. Если выбирать между Джоффри и Тирионом, я выберу последнего. Поэтому я выпрямилась, расправила плечи и, посмотрев на сына сверху вниз, бросила:  — Ни одному королю не позволено смеяться над личной жизнью других людей, тем более родного дяди. Немедленно извинись перед Тирионом, и, возможно, он тебя простит. Лицо Джоффри надо было видеть. Покраснев, он пробормотал: «Извини, дядюшка», - и отвел взгляд. Тирион, бросив благодарный взгляд в мою сторону, ответил, что не держит на племянника зла, и торжество продолжилось. Гости по очереди подносили свои подарки, наконец настала очередь лорда Тайвина. Он вынул из-за пазухи длинный меч. Его ножны из вишневого дерева и промасленной красной кожи были усажены, как заклепками, золотыми львиными головами, и я разглядела, что глаза у львов рубиновые. В зале стало тихо, когда Джоффри обнажил клинок. Красная с черным сталь засверкала на утреннем солнце. — Великолепно! — Меч, о котором будут слагать песни, ваше величество, — сказали двое вельмож, чьих имен я пока не знаю. — Королевский меч, — присовокупил дядя Киван Ланнистер. Королю, похоже, очень хотелось убить кого-нибудь прямо сейчас, такое волнение его обуяло. Он взмахнул мечом в воздухе и рассмеялся. — Великий меч должен носить великое имя, милорды! Как мне назвать его? Гости стали выкрикивать разные имена, и Джофф забраковал их с дюжину, пока не услышал то, что пришлось ему по вкусу. — Вдовий Плач! — вскричал он. — Да! Он многих сделает вдовами. А когда я встречусь в бою с дядей Станнисом, то разрублю его волшебный меч пополам! — Джофф рубанул сверху вниз, заставив какого-то придворного поспешно шагнуть назад. Это вызвало общий хохот. Меня все чаще и чаще удивлял тот факт, как этот полудурок вообще дожил до своих лет. Если бы я переместилась на несколько лет раньше, я удавила бы его еще в младенчестве, и рука бы не дрогнула. Взяв оружие двумя руками, он подошел к книге, так и лежавшей на столе, но под моим взглядом стушевался и передал меч оруженосцу. Судя по всему, Джоффри хотел позлить дядю, но моя пощечина еще горела на королевской щеке, поэтому он еще раз поблагодарил гостей за подарки и пригласил всех на церемонию венчания в септе Бейлора через 2 часа. За это время я сменила платье, как принято у всех благородных дам, перекусила фруктами и уже совсем собралась выходить, как в комнату вошел Бес. — Дорогая сестрица! Спасибо тебе за поддержку, но хотелось бы знать, в честь чего ты вдруг стала меня защищать перед моим возлюбленным племянником? Так, а вот об этом я не подумала. Видимо, отношения Серсеи с братом были настолько плохи, что она бы не вступилась за него даже в такой ситуации. — Тирион, я посмотрела на нас со стороны и поняла, что так больше не может продолжаться. Мы с тобой одна семья, а члены семьи должны поддерживать друг друга. Прошу, прости меня за все, что я сделала тебе плохого, и я прощаю тебя, — честно говоря, эта фраза слетела у меня с языка прежде, чем я поняла, что совершенно не знаю ни одной причины и ни одного повода для наших ссор. К счастью, я отделалась общими словами, под которые можно подогнать что угодно. Брат стоял, как громом пораженный. Скорее всего, он ждал подвоха, потому что заговорил медленно, осторожно подбирая слова. — Ты… хочешь помириться со мной? Никакой агрессии или отвращения в голосе, только потрясение и непонимание. Что ж, это мне на руку. — Если ты сможешь простить. — Одной пощечины недостаточно, чтобы перекрыть все, что между нами было. Если ты хочешь мира, дай мне время. — Конечно, я понимаю, что не могу просить тебя об этом, но, прошу, подумай над моими словами. — Король с невестой, наверное, уже находятся в септе. Негоже заставлять их ждать. Тирион развернулся и вышел, а я задумалась над тем, что же такого прежняя королева совершила, чтобы заслужить его ненависть. Впрочем, сейчас у меня банально не хватает сведений, поэтому отложим это на будущее. Пока же я направилась в септу Бейлора, где через двадцать минут должна начаться церемония венчания. К счастью, она прошла без проблем, Джоффри поцеловался с Маргери и поклялся, что теперь у них «одно сердце и одна душа». В Вестеросе исповедуют религию, по обрядам очень схожую с христианством, за исключением того, что наш Бог един в трех лицах (Отец, Сын и Святой дух), а их — в семерых. Я очень рада тому, что здешние монахи не режут каких-нибудь жертвенных козлов или что похуже. Все очень прилично, нет ни разврата, ни излишней богобоязненности — видно, что государство на сто процентов светское. После венчания все перешли в тронный зал. До сумерек оставалось еще около часа, но он уже сиял огнями — в каждое гнездо на стенах был вставлен факел. Гости выстроились вдоль столов, герольды выкликали имена входящих лордов и леди. Пажи в королевских ливреях провожали новоприбывших по широкому проходу в середине. На галерее толпились музыканты с барабанами, скрипками, волынками, рогами и лютнями. Джоффри и Маргери на белых конях въехали последними. На Джоффри были бриджи в красную и черную полоску и парчовый дублет с черными атласными рукавами и шишечками из оникса. Маргери сменила белое платье невесты на более смелое, из бледно-зеленого плотного шелка с тугим корсажем, обнажавшим её плечи. Распущенные каштановые волосы струились по белым плечам до самой талии. Увенчанная тонким ободком золотой короны, она улыбалась мило и застенчиво. Я еще раз порадовалась, что такая во всех отношениях прекрасная девушка войдет в нашу семью. Начался пир. Бесчисленные блюда сменяли друг друга, певцы исполняли все более и более развязные песни. Вино лилось рекой, и король, захмелев, совсем потерял человеческий облик. Вообще я считаю, что детям нельзя употреблять спиртного до восемнадцати лет, а уж в тринадцать… Заплетающимся языком он крикнул: — Ввести моих королевских бойцов! Стража распахнула двери зала, и в зал въехали двое карликов в деревянных доспехах с копьями в руках. Один из них, с волком на щите, ехал на тощей черной собаке, другой, с черным оленем, — на толстой свинье. Вчера я просмотрела гербы всех знатных семей Вестероса, поэтому сейчас припомнила, что волк — герб дома Старков, бывших Хранителей Севера, а олень — Баратеонов. Карлики остановились перед королевским помостом, и Джоффри приказал начать поединок. Я не буду описывать его детально, потому что никогда до этого не видела ничего отвратительнее и пошлее. Скажу только, что выиграл, разумеется, карлик-Баратеон. У Джоффри вино текло из носа, и это, пожалуй, было еще противнее. Он вскочил на ноги, чуть не опрокинув свой кубок. — Победитель! — вскричал он. — У нас есть победитель! — Зал, услышав голос короля, начал утихать, и карлики расцепились, ожидая, видимо, королевской благодарности. — Но это не настоящий победитель, — продолжал Джоффри. — Настоящий должен побить всех, кто пожелает с ним сразиться. — Король взобрался на стол. — Кто еще желает бросить вызов нашему маленькому рыцарю? — С лучезарной улыбкой он повернулся к Тириону. — Дядя! Надеюсь, ты защитишь честь моего королевства? Ты можешь сесть на свинью! Я побелела от бешенства. Самое обидное, что сегодня я уже надавала несравненному королю по рылу, поэтому отправить его в нокаут сейчас будет немного перебор. Я так и не придумала, как мне остановить зарвавшегося «сыночка», но тут Тирион залез на стол и, подойдя к королю, сказал со страшной гримасой: — Хорошо, ваше величество, я сяду на свинью… но только если вы сядете на собаку! Джофф растерянно нахмурился. — Я? Но ведь я же не карлик. Почему я? — Да потому, что вы в этом зале единственный, кого я наверняка побью! Воцарилась тишина, сменившаяся громовым хохотом. Король яростно смотрел на Тириона, спрыгнувшего со стола и усевшегося за свой стол. Тот поймал мой взгляд и послал воздушный поцелуй. Я весело подмигнула. В этот миг, к общему облегчению, грянула музыка. Карлики вывели свинью и собаку из зала, гости вернулись к своему жаркому, Тириону налили еще вина, но тут Джоффри подошел к нему, двумя руками держа свой кубок. — Ваше величество… — успел выговорить брат, и король опрокинул чашу у него над головой. — Ну что, Бес, каково… — начал Джофф, но тут мое терпение лопнуло во второй раз. Взяв свой кубок, я подошла к королю сзади и окатила его вином так же, как и тот Тириона. — Теперь вы, ваше величество, — я постаралась вложить в это обращение побольше яда, — сами знаете, каково. Джоффри развернулся и уставился на меня. Мокрый, с трясущимися губами, он являл собой жалкое зрелище. Опустив взгляд, он поплелся к своему столу, не сказав ни слова. Возможно, потом он захочет отомстить, но это сражение мы с Тирионом выиграли. Наконец, внесли огромный свадебный пирог. Джоффри и Маргери разрезали его мечом одного из телохранителей, выпустив голубей, сидевших внутри. Король, оправившись от омовения, набил рот пирогом и закашлялся. — Пирог немного суховат, надо смочить — сказал он и выпил вина, но кашель стал лишь сильнее. — Ваше величество? — забеспокоилась Маргери. — Это пирог, кхе-кхе… пирог. — Джофф попытался опять глотнуть из чаши, но вино вылилось обратно, и он скрючился пополам в припадке кашля. Его лицо налилось кровью, чаша выпала, и темно-красное вино оросило помост. — Он подавился! — ахнула Маргери. — Да помогите же бедному мальчику, олухи! — вскричала ее бабка голосом, неожиданно громовым для столь маленького роста. — Чего стали, рты разинув? Помогите вашему королю! Дядя Киван, отпихнув Тириона, принялся колотить Джоффри по спине. Какой-то стражник распорол королю воротник. Из горла мальчика шел ужасный тонкий звук, как у человека, который пытается всосать реку через соломинку. Потом он прервался, и это было еще страшнее. — Переверните его! — непонятно кому орал Мейс Тирелл. — Переверните вниз головой и потрясите! — Воды, дайте ему воды! — вопил кто-то другой. Верховный септон громко молился, Пицель кричал, чтобы ему помогли дойти до его покоев — взять лекарство. Джоффри царапал горло, оставляя на коже кровавые следы. Мускулы у него на шее точно окаменели. Принц Томмен плакал навзрыд. Я поняла, что мальчик умирает. Джоффа лупили по спине, но его лицо становилось все темнее. Собаки лаяли, дети заливались плачем, мужчины выкрикивали бесполезные советы. Половина гостей вскочила на ноги, толкаясь, чтобы лучше видеть, другая половина хлынула к дверям, торопясь убраться прочь. Джоффри издал хрип, пытаясь сказать что-то. Его глаза выкатились, белые от ужаса, и он протянул руку ко мне. Я поняла, что настоящая мать не может молча смотреть на смерть сына, поэтому взвыла дурным голосом: — Не-ет! Помогите же кто-нибудь, сын мой, сын мой… — Крепись, крепись. — Почти все музыканты разбежались, но один флейтист на галерее продолжал дудеть похоронный мотив. Гости валили наружу через заднюю дверь, давя друг друга. Стражники тщетно пытались восстановить порядок. Люди, белые от страха, рыдали, спотыкались и блевали. — Мальчик умер, Серсея. Он подавился, доченька, подавился пирогом. Ты ничего не могла сделать, — успокаивающе сказал мне лорд Тайвин, положив мне руку на плечо. — Я понимаю, отец. Я вышла из зала, пряча улыбку. Все идет как нельзя лучше.