Узник Пика.

      Он не помнит, как тогда попал на Кристальный Пик. То ли его отвел туда сам Создатель, то ли он сам как-то добрался дотуда, но факт остается фактом — он видел за свою короткую жизнь на воле довольно много различных мест, красивых и не очень-то, но это место осталось в его сердце навечно.       Фиолетовый свет, мягкий, проходящий словно сквозь тебя и наполняющий тебя этой льющийся то ли откуда-то сверху, то ли из самих кристаллов, таких чистых и прозрачных, что в них можно вглядываться вечно. Сами эти кристаллы, фиолетовые, и хрупкие, такие прекрасные, что рядом с ними он даже старался не дышать — мало ли, что случится. Вдруг они разобьются на мириады мелких частиц, рассыпятся на кристальную пыль.       Добрые и работящие шахтеры иногда доставали маленькому Сиэлю самые красивые и прозрачные кристаллы и, смеясь, называли его маленьким принцем Пика, и обещали прокатить на одной из шумных вагонеток или на красивых лифтах с резными, изогнутыми перилами. Он тоже был очень рад, что они играют с ним, но старался скрывать свою радость — а вдруг папа узнает, что он может чувствовать, и радость, и грусть, как и те маленькие, работящие шахтеры, поющие свои задорные и, наверное, очень старые песни.       На Кристальном Пике было очень много всего — он знал это точно. Все эти места были различны, но их все объединяло одно. Они все были прекрасны. И Венец Халлоунеста, с его необычными древними таблицами на неизвестном языке, который был старше, наверное, самой Лучезарности, и с самой статуей Лучезарности, и Кристальный Путь, сложный и опасный, с величественными и огромными статуями титанов, внутри каждого — его собственное Кристальное Сердце.       Но одно место он выделял в своем сознании среди других. Там не было ни поющих свои старые песни шахтеров, ни шумных вагонеток, ни лифтов с резными, изогнутыми перилами. Там были кристаллы. Их было больше, чем где-либо еще, и они светились каким-то особым светом. И там, среди кристаллов и разных существ, в самом центре этого места, называющегося Кристальным Курганом, жила она.       Уже старая Улитка-Шаман, которая, как казалось тогда маленькому Сиэлю, была старше самого Халлоунеста. Он часто приходил к ней на курган, садился у особенно большого кристалла, внутри которого блестело что-то черное, и слушал её рассказы о великом спасителе мира — Черве, о древнем роде шаманов, к которому она принадлежала, о темной и светлой магии, о заклинаниях, которые она сама создавала. А иногда, если у нее было очень уж хорошее настроение, она сама сочиняла для него интересные и порой просто фантастические сказки про Кристальный Пик и его обитателей.       Но однажды, — это было лишь за пару дней до того, как его запечатали в Храме, — он пришёл вновь навестить Шамана, но его постигло разочарование. Улитка словно вросла в гигантский кристалл, находящийся в самом сердце Кургана. Сиэль не мог смириться с потерей друга, и поэтому еще долго сидел у кристалла, и вспоминал сказки. Какие-то из них он уже слышал, а какие-то придумывал сам. Но он всё вспоминал старые рассказы, и придумывал новые, надеясь, что его друг услышит его мысли. И может, вернется из грёз хоть на пару мгновений.       Сиэль бы отдал половину жизни и вторую лапку, чтобы вернуться в прошлое, и вновь взглянуть на эти пещеры, полностью залитые этим чудесным, неземным фиолетовым светом, пройтись по ним, взглянуть на мир сквозь ярко-фиолетовые кристаллы, и попросить шахтеров достать ему «вон те кристаллы» — при этих словах он вытянет лапку вверх, и укажет куда-нибудь под самые своды пещеры. Они подарят ему пару самых лучших кристаллов, а он утащит их с Пика, чтобы потом глядеть сквозь них на Белый Дворец, и превращать его в Сиреневый. И он, сидя где-нибудь на его просторах, будет вспоминать о том, какие чудесные истории о Кристальном Пике ему рассказывала старая улитка.       Как жаль, что так нельзя. А ведь так хотелось.