Италия - это всегда Италия

Многие считают, что Германия все забыл, но это совсем не так. Германия слишком хорошо помнит внимательные карие глаза, неизменную швабру и белую косынку. Помнит веселый характер и улыбку, такую невинно-светлую, что кажется, таких не бывает вовсе… Германия помнит. А Италия до сих пор остается прежним. Те же глаза и каштановые волосы с вечно торчащей прядкой, та же манера плакать по пустякам, румянец и ямочки на щеках… Куда-то исчезла только забавная серьезность и пропала печаль в глазах, та самая неизмеримая печаль, от которой у Священной Римской империи вечно сжималось сердце. Даже когда маленький Италия улыбался, он все время казался грустным… А еще он очень забавно дулся, и всегда был около него… Они играли и рисовали вместе — Священная Римская империя не смог придумать лучшего повода, чтобы быть поближе — и вспыхивал и краснел, ощутив прикосновение тонкой ручки. Германия помнит, как наивно таскал ему букеты из полевых цветов, помнит то тепло, когда маленький Италия лез к нему обниматься… Германия улыбается, вспоминая, как Священная Римская Империя гонялся за убегающим Италией и призывал его объединиться с ним, а потом периодически убегал уже от него, пытаясь спастись от горячей волны эмоций… Глупо… как глупо, что он и сейчас пытается сбежать от потока чувств… Германия сам не помнит, как скоро узнал его после знакомства у ящика с помидорами — наверное, лишь тогда, когда первый раз коснулся губами его щеки и увидел, как вспыхнули карие глазищи. Узнал — и конечно же, не поверил своему сердцу. Его маленькая Италия была девочкой с белым бантиком на фартуке поверх платья, а теперь рядом оказался невысокий парень в синей военной форме, такой же милый и кареглазый, талантливый и трусливый, но явно парень, а не та малышка, с которой он подолгу целовался в девятисотых… Все это… не было, не могло быть правдой! Тогда Германия, приказав сердцу биться медленно и размеренно, расспросил Австрию и Венгрию о маленькой служанке, которая жила у них в доме, и Венгрия, не переставая отчаянно хихикать и тыкать в бок вечно недовольного Эдельштайна, с удовольствием доложила, что Италия в детстве и правда был похож на хорошенькую миленькую малышку, и да, откуда Германия знает, как одевались слуги в доме у Родериха? В тот момент Германии показалось, что небо упало к его ногам, осветив все вокруг яркими золотыми бликами. Италия уже был его лучшим другом, и Германия часто ловил себя на том, что подолгу смотрит в его смеющиеся глаза, придирчиво сравнивая их с теми, из далеких воспоминаний… Теперь же сомнений больше не оставалось, и Германия просто не знал, что делать и как вести себя с веселым беспечным пареньком, который лез к нему обниматься и нередко заявлял что-нибудь вроде «Германия такой милый»… Вернувшись домой, Германия покраснел, как целый ящик с помидорами — опять заехавший погостить Италия повис у него на шее с шумными воплями о том, что он ооооочень-очень соскучился, и Германия был вынужден признать, что у него еле хватило сил оторвать его от себя. Италия был такой... теплый… такой любящий и ласковый… в его объятиях Германия чувствовал себя сильным и очень нужным, и ему было неизмеримо тяжело одергивать себя, все время напоминая, что он любит его, как друга… — Италия, что ты такое делаешь? — почти молящим голосом воззвал он, не замечая, как гладит его по взъерошенной голове. — Я просто очень люблю Германию! — расплылся в улыбке тот, и Германия явственно вздохнул, обнимая его в ответ. «Он совсем ничего не помнит» — с грустью подумал он. «Я стал совсем другим. Я давно не Священная Римская Империя, а Италия остался моим Италией…» «Его интересуют девушки», — напоминал себе Германия, хмурясь каждый раз, когда видел Италию с очередной вертихвосткой. «Он мой лучший и единственный друг». «Все итальянцы по природе любвеобильны, и то, что мы спим с ним вместе — рядом, я вообще-то имею в виду, РЯДОМ... это совсем НИЧЕГО не значит, — думал с отчаянием Германия, в то время как Италия устраивался в его кровати, — он просто привык к теплу и слегка замерз…» … — Когда-нибудь ты все вспомнишь, — тихо-тихо шепнул Италия, легко прикасаясь ладонью к его щеке. — Но мне хорошо и так. Ты выполнил все, что обещал тогда — ты нашел меня и сделал меня счастливым… … — Веее, Германия, я не хотел тебя разбудить! Честное слово, ты только не ругайся! — И… и д-давно ты знаешь? Черт… Италия! Отвечай сейчас же! Не смей прятаться под одеяло! — Я всегда это знал, Дойцу. У тебя глаза цвета неба. Вееее, Германия, что ты такое делаешь?!.. … — Они не могут вести себя чуть скромнее, или, во всяком случае, хоть потише? — Австрия возмущенно стукнул об столик изящной чашечкой с черным кофе. — Перестань, Австрия, это же прекрасно! И почему так некстати разрядился фотоаппарат? — задумчиво протянула Венгрия. — Япония так просил хоть парочку фотографий…