Секрет бессмертия

      Она знала, что этот день когда-нибудь настанет – с тех пор, как открыла глаза в новом мире и приняла бремя королевской власти, наречённая именем, данным в первой из жизней. Она знала – но всё же пришла и теперь сидит перед старой подругой, по давно изжитой привычке комкая подол легкомысленного сарафанчика. И прячется за чёлкой, поймав полный невольной, неосознанной зависти взгляд.       Потому что Серенити может позволить себе этот сарафанчик, это легкомыслие. Ведь звезде, заточённой в человеческом теле, по-прежнему – и навсегда! – двадцать с хвостиком лет. А Нару уже за восемьдесят, и годы давно сточили её плоть, оставив на растерзание болезням. Серенити видит страшные стигматы близкого конца: бессильное тело и сердце, не способное больше стучать легко и беззаботно, и скорбные морщины, и забранные смешным в этом возрасте бантиком ломкие седые волосы. И дикий, неизбывный страх в тусклых глазах.       А ещё – отчаянная, безумная надежда на чудо. На то, что Серенити достанет блестящий камушек, так похожий на те, что сверкали на витрине ювелирного салона в их общем прошлом, и вернёт утекающую сквозь трясущиеся пальцы жизнь. А может, и давно истлевшую молодость тоже.       – Пожалуйста, Усаги!       Серенити вздрагивает от звуков прошлого имени. Она бы хотела, правда, хотела, хотя бы в память о той нелепой и важной детской дружбе… Но не может. Как не смогла сделать с целой планетой – и ни Священный Серебряный Кристалл, ни Хрустальный Дворец, ни даже весь Солнечный Круг не помогли.       – Пожалуйста!..       Тёплый плед, закрывавший парализованные ноги, цветастой лужей стекает на пол, когда Нару подаётся вперёд, сжимает умоляюще её руку сухими бессильными ладонями, и Серенити слышит надсадное дыхание, клокочущее в чужой груди.       Нару совсем не помнит, как Серенити, бросив все дела на мужа и сестёр, часами горела, призывая всю силу, чтобы помочь подруге, когда ту поразил инсульт. Никаких заклинаний забвения и прочих мистических штучек – Ами назвала это мудрёными словами «энцефалопатия» и «необратимое нарушение когнитивных функций», и Серенити совершенно не хочет думать об этом. Никогда.       Слишком страшно, когда взрослый человек становится похож на ребёнка.       Поэтому она только улыбается – горько, устало, на все свои годы и смерти – и качает головой. Густое серебро фамильных хвостов плещет в глаза: не седина, но вечный звёздный свет. Уродливая старость не коснётся Серенити, пока сияет Серебряный Кристалл – и после, когда она просто рассыплется прахом, чтобы вернуться в Галактический Котёл.       – Я не могу. И никто не сможет.       Даже Сейлор Плутон. Даже всемогущий Хронос не смог бы! – но этого она не скажет.       Крики в ответ более чем ожидаемы, Серенити слышала их сотни раз – Нару не первая просит чуда – и поднимается с диванчика возмутительно легко для своих лет. Ей ведь тоже за восемьдесят. И даже много больше.       – Знаешь, Нару… А не во мне дело. Дело в вас – людях, которые так боятся вечности, что сами зовут смерть.       И в этом весь секрет. Аварии, несчастные случаи, ужасные убийства и тихая, мерзкая старость… причина, настоящая суть всего одна. Ведь все люди знают, что однажды всем невзгодам придёт конец, и ждут этого со страхом и облегчением. Верят в ад и рай (странное дело!) и тратят бесценные мгновения так напрасно, ожидая награды когда-нибудь потом, за последним порогом.       А Серенити, рождённая в ту, другую эпоху чудес, совершенно не верит в смерть и конец – иначе никакой Кристалл и никакая жертва не спасли бы в ночь падения Серебряного Тысячелетия. Для неё не было возрождения – просто однажды принцесса мёртвой спутницы вновь открыла глаза после долгой-долгой ночи и вернула своё королевство, обняла нерождённую дочь и сказала заветное «да» на неродном языке. Легко и не задумываясь.       Серенити просто принимает мир таким, какой он есть, и всегда живёт в сейчас.       И поэтому живёт вечно.