Ломаный английский

Запутались мы в городах и числах Нет никого на свете, только мы с ним Неловкое молчание повисло Слишком, слишком близко, близко (LOBODA «Твои глаза») Хавьер с самого начала общается с Юзу так, будто языкового барьера нет в принципе. Он готов мужественно прорываться сквозь любой вообще акцент, ему многие из них знакомы, такому на редкость общительному товарищу. И если собеседник хоть что-то понял - отлично, этого хватит. Но это ещё начало полосы препятствий в столкновении чужеродных привычек. Так в определённый момент Юзу чувствует на плече крепкий обхват руки, поворачивает голову к, ясное дело, кому (кто ещё тут всех трогает невзначай) и аж цепенеет, потому что Фернандес оказывается на расстоянии пары сантиметров, лицом к лицу. Смотрит своими глазищами прям в душу и вещает. На чистом английском. Юзу сбит с толку одной только диспозицией и ни слова не улавливает. Застывает, тщетно вслушиваясь, и судорожно размышляет, что такого он только что натворил, что спровоцировал эту неожиданную близость. Так надо? Все в Канаде так делают? Или в Испании… Хави переспрашивает, Юдзуру окончательно выдаёт своё состояние «нет приёма». - Ты понял? - Нет, - отвечает Юзу и взглядом останавливается на губах парня перед ним. Накрывает мысль, что тому и двигаться почти не нужно, чтобы взять, да и поцеловать его. Лишь чуть податься вперёд… И наоборот. Это может сделать он сам. Юзу неосознанно поджимает губы и плавно поднимает взгляд. Если по нему всё видать, и если щёки краснеют так же заметно, как это ощущается, то он сейчас врежет по счастливой испанской физиономии и сбежит на другой конец Торонто от смущения. Хорошо бы там был непроходимый лес. Хави либо не втупляет, либо не смущается этой промелькнувшей горячей паникой. - Ты в порядке? - Да! Юзу думает, что очень хорошо, что Хавьер уже его держит. Ща он откинется от чувств, пущай ловит. - Точно? – допытывается Хави и кладёт свободную ладонь Ханю на щёку. Тёплую и большую ладонь… в любом случае больше, чем его собственная… Юзу уже не притворяется, что всё нормас. Со всей возможной твёрдостью снимает с себя обе руки, упирается испанцу в плечо, выбрав его, как нейтральную территорию, и откатывается на полшага, отмерив между собой и Хавьером расстояние руки. - А теперь повтори. - Что? - То, что ты говорил. Повтори. Хави пытается высмотреть в нём что-то, недоверчиво метнувшись взглядом по его чертам, непонятным глазам, ища в них насмешку. Высмотрел абсолютную серьёзность. - О’кее-ей… - тянет Фернандес и начинает заново. Не торопясь и стараясь не заржать. Юзу что-то отвечает, в меру внятно, и Хавьер всё же не выдерживает: берёт не ждущего уже подвоха Юдзуру за щёку, а потом вовсе обхватывает лицо руками, говорит ласково: - Дело не в английском, да? Через минуту они пытаются вразумительно объяснить Трейси, почему Юзу бьёт Хави и почему он в целом согласен, что сам виноват. *** Хави поддразнивает его, беззлобно, с нарочито коварной улыбкой, позволяет выпустить пар. Юдзуру живо реагирует, открывает для себя всё новые уровни: с ума сойти, я могу тебе нагрубить? И ты такое даже за грубость не считаешь? А вот так?.. Хорошо, так не буду. Буду по-другому… И если я тебя буду бить по плечам, это тоже ничего? И по лбу стучать можно? А по жопе шлёпнуть? Стопэ, Фернандес. Мне тебя хлопнуть по пятой точке можно, тебе меня – нет. Почему? В самом деле… Хавьер не кривит душой перед собой, он осознаёт, что японский мальчик ему нравится. Внутренний голос резюмирует: «А что: худенький, тёмненький, улыбчивый – твой тип». «Да, а то, что Юзу – парень, это уже не контраргумент?!» - хочется спросить у этого внутреннего голоса. Впрочем, пока что Хавьер ещё не успел загнаться до такой степени, чтобы эта симпатия начала его пугать. Ему сложно остановиться, когда ни один его выпад в сторону Юзу не остаётся без ответа и на всё следует самая интенсивная реакция. А для Юдзуру его прикосновения, как только они перестали вводить в ступор, стали важными и чрезвычайно приятными знаками внимания. Могли вызывать отторжение или раздражать только излишняя снисходительность и едва уловимые нотки покровительства – та ложка дёгтя, способная испортить весь мёд, затмить всё замечательное, что крепло между ними. Юзу приходится гнуть свою линию, постоянно показывать, пока не дойдёт: не смей быть со мной снисходительно-небрежным, я тебе ровня, если не круче, вот увидишь, когда надеру твою самоуверенную испанскую задницу. Когда Хавьер хватает его за шею и пытается пошуровать по взлохмаченным волосам, Юзу выворачивается с шипением. Или с угрожающей улыбочкой. А потом и вовсе учится предупреждать такие покушения на свою шевелюру, лихо уклоняясь от привычно потянувшейся к нему руки. Накапливается достаточно раздражающих моментов, но кабы Юзу оказался перед ультиматумом, что Хавьер оставит его в покое, да так, чтобы совсем, и в сторону бы его не смотрел, он бы воспротивился. Мол, веди себя как хочешь, делай глупости, тупи сколько влезет, но не прекращай идти мне навстречу. Ты мой человек. Интенсивные тренировки не давали им излишне фокусироваться друг на друге. Но они же и не давали им никуда друг от друга деться, держали их вместе, постоянно на короткой дистанции. Когда выпадают миролюбивые дни, всё светло и позитивно, мальчики светятся, полные энтузиазма. Атмосфера в клубе образцовая, благодать, кажется, можно ощутить в воздухе. А в дни не столь удачные… назовём их прямо, воинственные, нервы на пределе поголовно у всех присутствующих, атмосфера накаляется в зависимости от того, у кого и насколько сдали нервы первыми. Или это такой радостный и несколько агрессивный азарт. Юзу принципиально не сдаёт позиций, а в Хави берут своё чисто испанская гордость и его личное упрямство, и он тоже не может отступить: что, эта семнадцатилетняя мелочь может что-то лучше меня? Ща я вам докажу обратное! Подержите-ка моё пиво… то есть мой кофе, конечно. Тренеры никак не могли решить, какие дни лучше. Вот только в один из таких дней, когда тучи сгущаются, мальчики доходят до ссоры: Хавьер неосторожно бросается словами, Юдзуру реагирует болезненнее, чем обычно. Обычно он отмахивается и отгораживается тем, что Хавьер трепло несусветное и пиздит, как дышит. А тут с обеих сторон непонимание и никакого желания разбираться, кто что не так понял, кто в чём накосячил. А кто «сучка высокомерная, и вообще самоуверенный пиздюк». Словесная баталия оборачивается сначала некоей дуэлью, и во время неё сливается в примитивную стычку. Мальчики ломанулись навстречу, очевидно пиздиться: Фернандес решает устроить дедовщину, Ханю злится, темнеет лицом и смотрит на него страшными глазами - будто подменили человека. Брайан отправляет их вон - подумать о своём поведении, даже не думая, что это с его стороны невероятная, непростительная оплошность. Потому что стоило бы отправить их разные стороны, подошли бы хоть углы, если в противоположных концах помещения. А Юзу с Хави, не прекращая перебрасываться обидными и не особо умными фразами, уходят коридорами и сворачивают в раздевалку. В которой за полминуты происходит следующее: Хави, не рассуждая, берёт Юзу за плечо, тот раздражённо скидывает руку, толкает его в ответ, в довесок кидает в него олимпийкой. Тот без лишних эмоций кидает её обратно. У Юзу в руках Пух, который хоть и оказывается под горячей рукой, но всё же любовно укладывается им на скамью, а сам Юзу шагает к Фернандесу. Лицо злое, внутри поднимается какое-то страшное веселье, но он не успевает ударить. Хавьер припечатывает его к стене, словно в фильме известного содержания. От удара концентрация и последние попытки самоконтроля исчезают, Юзу дёргает его за ворот, а осознаёт себя уже в момент, когда его язык у Хави во рту, а рука Хавьера ложится на шею знакомым теплом и посылает волну совершенно незнакомой дрожи. Юзу чувствует, как его выгибает, словно какой-то внутренней силой, заставляя податься и прижаться к парню; где-то рядом ощущается обморочная слабость, потому что ни зрение, ни слух не помогают. Хавьер говорит что-то, в голосе потрясение и это всё, что Юзу может понять. А потом Хави берёт его лицо и целует так, что каждая нота, каждый аспект этого потрясения передаётся Юдзуру. Они хватаются друг за друга и запускают руки под одежду. Тогда уже не целуются, а жадно и нетерпеливо лапаются, стыд и страх идут по касательной. Страх, что их увидят, заставляет только бесстыдней приникнуть к другому, поторопить: шёпотом, касанием. Юзу сжимает пальцы на заднице парня, тот приваливается к нему и бездумно, не соображая ничего, лижет его ухо, и Юзу прошивает так, что вырывается стон. Он и представить не мог, что будет так реагировать… Они заняты друг другом, ласкают быстро, на грани с грубостью, они бы сейчас не оторвались, не нашли бы сил отпрянуть, если бы кто вломился. Срывающиеся крики, когда Юзу, а вслед за ним Хави кончает, слышат только стены и это просто чудо. «Потому что удача благосклонна к пьяным и дуракам… - оседает бессвязная мысль в мозгу у Хави и он мокро ведёт по распахнутым губам перед ним, - а второе, это про нас». Когда сознание проясняется и Хавьер чувствует, что владеет собой, перед ним лицо в испарине, красное, губы распахнутые и зацелованные, вся одежда в беспорядке, липко и горячо. Узкая футболка на Юзу задрана до груди и кожа в следах, горит под его пальцами. Юзу опирается о стеночку, придавленный им, дышит ему в щёку. Слов нет, эмоций… было столько эмоций, что сейчас остаётся только выдыхать. Хавьер рвётся опустить на нём футболку, чтоб прикрыть наконец манящую наготу, потому что это такое порно, и осекается. Ищет, чем обтереть сначала. Только когда отпустило, накатывает стыд, но лицо Юзу расслабленное и лишь чуточку ошарашенное, смотреть на него не неловко. Приходится брать себя в руки, приводить себя и своего партнёра в порядок, «заметать следы». Хави вытаскивает салфетки из подставки-Пуха, понимает вдруг, что делает и запоздало спрашивает: - Я возьму, это же нормально?.. Юзу сначала задумывается, почему он спрашивает, а потом прыскает со смеху. Закрывается рукой и смех становится слегка рыдательным. - Бери. Ужас… Прости нас, Пух-сан… Хави, это ужасно. - Всё, детство кончилось. - Хавьер вновь произносит то, что секунду спустя кажется ему лишним, слишком циничным, но Юзу не обижается, не находит сил. – Ты в порядке? Юзу кивает. - Да. Я в ужасе. Это смущает. Это пугает. Но мне… мне нравится… Хави? Хави, ты так смотришь… А Хави смотрит, боясь своей тяги к нему. Потому что стоит подойти поцеловать и останавливаться не захочется. Они друг в друга не влюбились, не втрескались - они друг в друга въебались, не успев ничего предотвратить. *** Они стараются быть осторожными. Получается виртуозно, многие весьма заинтересованы, но никто ничего не знает точно. То ли у них роман в разгаре, то ли просто у Фернандеса глаза красивые – поди пойми, он с любовью на человека смотрит или с горячим-испанским-расположением вполне приемлемым и гетеронормативным. Или это у Юдзуру мордаха загадочная, и юношеское очарование направляет мысли окружающих не в ту сторону. Просто так не разберёшься. Орсер честно надеется, что его интуиция сбоит, потому что сложно допустить мысль, что именно эти два ученика внезапно друг другом увлеклись. Невозможно же. Простите, но если эти двое, даже просто поддавшись минутному порыву, не выдержат и поебутся, ЧЁРТОВА ВСЕЛЕННАЯ в себя схлопнется. Он далеко не сразу оказывается в курсе событий. Просто в один роковой момент мимолётный взгляд выхватил, как Хавьер вместо того, чтобы привычно похлопать партнёра по тренировкам по плечу (обычно это подразумевало под собой прикосновения к, минимум, пяти участкам на плече, спине, шее или пояснице собеседника), съезжает рукой на задницу парня и, видимо, достаточно чувствительно жамкает округлую ягодицу, потому что Юдзуру в ответ толкает его локтем в бок, но не резко, лишь для проформы, без малейшего возмущения на лице. Улыбается безмятежно и не отводит глаз от сияющей физиономии испанца. Поборов первый порыв эвакуировать всех из здания, Брайан решает, что действовать придётся чуточку незаметней. Хави на его деликатный допрос (как ни странно, без лампы в лицо и наручников) стойко отмалчивается, а когда получает на то дозволение второй заинтересованной стороны, признаётся: Хулио но то, когда си. Вместе мы. Нашли друг друга. Орсер больше не сомневается, что будет причиной его седины, облысения и лишнего веса. Это как иметь сыновей и вдруг обнаружить, что они все в тебя, и не знать, а точно ли это хорошо. Хорошо ли, плохо ли, но опасно – совершенно точно. Хавьер не представляет отчётливо отношений внутри японских семей, а уж тем более в случае своего парня, там информацию о личной стороне жизни всегда утаивали, просто на всякий случай. Ему во многих аспектах куда проще, регулярно отчитываться не перед кем, мама с папой на другом континенте. А Юзу никогда не теряли из виду родные, и Хави надо как-то с этим жить. - Тяжко, - признаётся он Юдзуру и кладёт его руку себе на глаза – словно охлаждающую повязку. - Тебе-то? Тебя только в комнату пусти и дай слово сказать – и все счастливы. Что вообще может тебя тревожить? - Что, что… Стыд. - Он у тебя есть? - Не поверишь! Что я теперь скажу твоей маме? «Спасибо за вашего сына – причину моей бисексуальности»?! - Вот ещё. Я с такой же уверенностью могу называть тебя причиной бисексуальности российской сборной. - Да с чего…?! … А, ладно. - Сознаёшься? Сознаёшься, а, а? - Отстань. Это видимость. - А вот и нет. Тебя все там обожают. - Если это попытка меня взбодрить – не выйдет. К суровой российской сборной можно найти подход. А здесь семейные отношения. И я с тобой делаю страшные вещи. Не то что вести пристойную беседу - как твоим в глаза смотреть? Господи… - Это не страшные вещи. - Для тебя – теперь нет. - Но и я с тобой тоже… делаю. Всякое. - Думаешь, это меняет дело? При первом же удобном случае поведу тебя с семьёй знакомить. - Ох нет!.. – Юзу, даже до конца не представив, сразу хватается за лицо, смущённо смотрит сквозь пальцы. - Вот тебе и ох… *** В постели Юдзуру притихает, и это волнует, если не пугает, потому что Хавьер в курсе – да все, кто раз слышал, в курсе, что Ханю дофига громкий. Его крик, если он действительно хочет докричаться, можно разобрать на оживлённой, полной зрителей арене. Теперь его молчание заставляет всё напряжённее вслушиваться, быть внимательней к звуку дыхания, следить за тем, как жмурятся глаза, двигаются губы. Хавьер берёт его в первый раз, это похоже на одно сплошное издевательство, медленное, настойчивое, терпкое и сладостное. Только когда тишина сменяется тихими аханиями, Фернандеса как отпускает, развязывается тугой узел в груди: «Всё хорошо, с ним всё хорошо, не терпит, стиснув зубы, сладость моя, слава богу». Вздохи, и последовавшее нетерпеливое «ещё, ещё» - взволнованным шёпотом, прямо в ухо, подкреплённое шаловливым движением языка. Умеет при желании мысль донести… Юзу закрывает глаза, обессиленно откидывает голову, но отзывается, подставляется под его движения, с трудом переносит это продолжительное «медленно и нежно», желая сразу прочувствовать максимум – максимум удовольствия, жёсткости, тянущей боли – весь возможный спектр страсти. От Хавьеровых неспешных ласк и тягучей сладостной настойчивости Юзу до того уносит, что уже нехорошо, уже глаза припекает, вот-вот слёзы выступят, хочется кусаться и царапаться. Хватит мучить, уже дотрахай и отпусти, тебя слишком много, во мне, вокруг – дай выдохнуть. Что-то из этого Юдзуру произносит вслух, и Хавьера прошивает каждое сорвавшееся слово, в висок толкается опаляюще и торжествующе: «Довёл мальчика. Никакого dirty talk не нужно, ты только заговори…» Хавьер исполняет его просьбу, жмурясь и крепко удерживая, полностью упуская боль от прочертивших по рёбрам ногтей. После такого бесповоротного сближения Хави тяжело просто находиться с ним в одном помещении, если при этом они не одни. Он не думал, что будет так его хотеть, и что это такое палево. Хави поздравляют с любовной победой, и ему стоит усилий сообразить, что парни имеют в виду царапины на его спине и боках. «На царапины от кошки не похоже. Нашлась кошечка побольше?» Взгляд Юдзуру, ставшего свидетелем сих разговорчиков, как у ниндзя-убийцы – его фирменный. Когда хочет кого-нибудь изничтожить. Получив возможность побыть с ним наедине, Хави берёт его за руку и, пугая своей сосредоточенностью, рассматривает красивые пальцы и ногти. Аккуратные, едва ли не полированные, а, впрочем, кто сказал, что не? Его ногти - ещё одна необходимая тонкость для визуального совершенства, чтобы ещё раз подчеркнуть работу рук. - А, ну теперь всё понятно… Итак, хочешь ухоженного - всё равно кого, девушку, парня – ищи фигуриста. И всё будет. Ага. И те укладка, и зубы идеальные, и брови, и все блага цивилизации. - Кого это ты там хочешь? – не уяснив всей цепочки размышлений, спрашивает Юзу. Он весь как натянутая струна: всегда желание полного контроля, но и при этом всегда стопроцентная отдача. - Кого я ещё могу хотеть, скажи мне, дорогой? Они сцепляются пальцами уже ощупью, легко, засмотревшись в глаза друг друга. *** Селить их вдвоём, особенно летом в разгар ледовых шоу, это такой вполне себе смертельный номер. Вторая постель в комнате не пустует, нет: они успевали разворошить обе. Когда же дело доходило наконец до сна, мальчики валились без задних ног, а утром себя не помнили. В особенно успешный вечер Юдзуру засыпает, не успев дать себе в этом отчёт. Сообщает: "Я только минуточку полежу", - и вырубается, чтобы проснуться уже укрытым одеялом, от звука мягкого приглушённого голоса: Хави, видимо только что ответив на звонок, говорит что-то по-испански, пытаясь передислоцироваться вон из спальни с ноутом в руках и прижатым к плечу телефоном. Ловит взгляд проснувшегося Юдзуру, улыбается ему, продолжая говорить. Юзу успевает шепнуть: «Не уходи», - манит рукой и закрывает глаза обратно. Пока Хави разговаривает, можно спокойно дремать. Под его голос сейчас это даже приятно. Юзу улыбается ему, не стараясь разлепить сонные веки, желая просто дать понять: ты мне не мешаешь, продолжай говорить. Потому что мне с тобой хорошо. Мне с тобой так охуенно, что самому себе сложно верить. Всё могло быть вот так невинно и нежно. А потом парням слегка подсрывало тормоза, вектор клонился в противоположную сторону, и вот уже Хави вышагивает по комнате, озабоченно пытаясь донести до Юзу, что им бы поосторожничать, дать друг другу пространство, и вообще он на него плохо влияет. Юзу переворачивается с живота на спину, смотрит на него и перевёрнутый мир вокруг. Уточняет: - Постой, я на тебя плохо влияю или ты на меня? - И то, и то верно. В зависимости, как посмотреть. - Хави подходит, касается пальцем его носа, с интересом рассматривает перевёрнутое лицо, сразу же ставшее непривычным, будто вот она, повылазила загадочная инопланетная сущность. Юзу пытается зубами схватить его за палец. Хави хватило бы реакции увернуться от покушения, но ему не хочется, поэтому он даёт пожевать свой палец, продолжая иронично лыбиться и вести лекцию. - Я не предлагаю чего-то радикального и, если хочешь знать, я прекрасно понимаю свою удачу и ценю возможность побыть с тобою вдвоём, наедине. Но мы же привыкнем, как потом прикажешь… Так, хорош, уже больно… Хватит меня грызть. Как мы потом, такие озабоченные, разъедемся, ты себе представляешь? - Не особо. - Юзу удерживает его руку, просто прикладывая к груди, пока отвечает. А Хави уже сложно анализировать ответ, потому что от нахлынувшей нежности хочется забить на всё, тупо раздеться, забраться к парню в постель, лечь на него и заобнимать до изнеможения. – Я беру максимум, если есть возможность. Я хорошо запоминаю наши моменты. Лучше, если их будет больше. - Тебя это устраивает? - Да, полностью… А ты беспокоишься? - Боюсь тебя замучить. Тебе не на меня надо тратить энергию, а мы тут устроили… - Юзу протягивает руки и, вроде как в шутку, тянет за край штаны Хавьера, тот на автомате начинает убирать его руки. – О чём я и гово… Юзу, нет! - Что? Наивное выражение милого лица со временем стало неким сигналом для Хавьера, знаком, что ему пора насторожиться: эта прелесть сейчас будет из тебя верёвки вить, если ей это вздумается. - Вот сейчас – не надо, пожалуйста. Ты ещё лежишь так… Можно подумать… - Да? Хави приостанавливается, пытается осознать, правильно ли парень улавливает его слова. - Когда ты так лежишь, у меня не много вариантов, что с тобой можно сделать. - Если хочешь… - Юзу спрашивает, а сам рукой тянется к его промежности, беззастенчиво потирает крепнущий под его ладонью член. У Хавьера возникает отстранённый интерес, давно ли ему так мало нужно от Юдзуру, чтобы у него всё поднималось? Ну что там, понятно, что: температура, давление, хуй… - Я не… - Давай. - Юзу, нет, мне кажется, это не лучшее положение для тебя, а мне так вообще нельзя о таком… Юдзуру раздумчиво ворочается, напрягает плечи, сдвигается чуть ближе к краю кровати; медленно и тщательно облизывает губы, сглатывает. Подводит к решению невинным: - Можно попробовать. Ты ведь остановишься, если что? - О боже, Юзу… - Хавьеру было стыдно представлять подобное, не то что предлагать. Но противиться такому соблазну… как? Они пробуют. Не спеша и очень осторожно. Хави боится злоупотребить, навредить своему мальчику – в конце концов, чьё дыхание они берегут… Юзу теряет связь с реальностью, закрывает глаза, и из ощущений остаётся только твёрдое скольжение вдоль языка и дальше, к горлу. Слюна скапливается и пачкает губы, мешается с вкусом чужого возбуждения. Очень хочется положить руки на бёдра Хави, хоть как-то контролировать проникновения, но он не решается, только цепляется за постель, оставляя контроль полностью за Хавьером. А тот едва себя контролирует, чтобы удержаться и не толкнуться глубже, держится, чтобы не упасть сверху. Руки напряжены, по виску на щёку стекает капля пота – лицо будто горит. Он трогает горло и гладит под подбородком Юзу, ощущает, как тот сглатывает. Ловит дрожь, задушенный стон и едва находит силы отстраниться. Юзу подаётся вслед за выскальзывающей плотью, запрокидывает голову ещё сильнее, глотает воздух. Хавьер отмечает, что не у одного него руки дрожат – Юзу от его касаний и поглаживаний встряхивает крупной дрожью. Взгляд туманится, всего этого слишком много для впечатлений, и слишком мало, чтобы кончить. Юзу обхватывает его за шею, Хави наклоняется к его рту, прихватывает влажные губы и целует мягко, едва проникая внутрь языком. Обещает мурлыкающим шёпотом: «Сейчас. Сейчас всё будет». И долго, с мучительной медлительностью расплачивается за доставленное удовольствие, возвращая его с лихвой. Ханю с утра боится выходить «с таким лицом» к людям. Хави этот страх разделяет и ему совсем не хочется выпускать Юзу из номера. Не с такими губами точно… Им и до этого было непросто сдерживать свои порывы прилюдно, но после таких эротических откровений выдерживать дистанцию и казаться непринуждёнными невероятно трудно. Паранойя твердит, что они выдают себя каждую секунду. Хавьер помнит всё, стоит прикрыть глаза – картинка тут как тут, навеки в памяти. Одного присутствия Юдзуру теперь достаточно, чтобы концентрация исчезала к чёрту, взгляд плыл, в груди затапливало теплом, волной расходящимся по всему телу. Более того, частенько тянуло увести парня за собой в какой-нибудь закуток и доступно объяснить, что он с ним делает и что за это сделает ему Хавьер. Юзу, видимо чувствуя его настроение, кусал губы, и, стараясь отвлечься, выдавал концентрат бешеной энергии на репетициях и выступлениях. А Брайан, оказавшись между ними, словно между двух огней, думал, как сказать: «Прекратите ебаться взглядом, здесь женщины и дети» без мата. *** Ханю не только тонкости английского не улавливает. Кроме испанского языком любви зовут тот же французский, наверняка итальянский. Юзу заметил неоднозначность, возникающую при его попытках перевода слов Хавьера, и некоторые любовные красоты немало удивляют. Испанский будто для объяснений в любви создали, но создавали именно для таких пылких личностей, не разделяющих, вздыхать они по своему предмету страсти собрались или трахаться с ним. Зачем разделять, когда у нас всё так гармонично друг с другом вяжется? *** Лето 2018 Сообщение от Алекса настигает Юзу, когда ему максимально не до того. У него официальное мероприятие национального масштаба, причём почти сразу после очередного ледового шоу. Что называется, с бала на бал, но Алекс подаёт свою новость как супер-срочную, ради которой нужно выделить время в плотном графике. Нездоровый ажиотаж ощущается от одного только капса: «ХОЧЕШЬ БОМБУ?????» Юдзуру честно шлёт в ответ: «Не уверен». У него совсем недавно была очень хорошая встряска, ему хватит. «Всё равно! Глянь сторис у Ари в инстаграме. Пока не исчезла. И, мой тебе совет, сядь перед тем как смотреть.» Поспешно прилетают ещё сообщения одно за другим: «И смотри, чтобы мама не увидела». «Лучше иди сразу в ванную». «Я передумал смотреть», - набирает Юзу меланхолично. Умом же поехать можно от таких предисловий. Но Алекс всё же сумел затронуть его любопытство. Юдзуру долго роется в телефоне, находит наконец нужное видео… и просто падает от содержания. Оглядывается, даже зная, что за спиной никого нет, и начинает смотреть с начала, чтобы уяснить для себя ряд нужных деталей. А потом, игнорируя вопросы Алекса «И КАК???», пишет сразу Хавьеру, не давая себе оправиться от свежих впечатлений: «Во-первых, иди нахуй, во-вторых, ЧТО ВЫ ТАМ ТВОРИЛИ?!!» Не дожидаясь ответа приписывает: «Я даже не спрашиваю, почему ты теперь почётный канадец. Надеюсь, что вы со Скоттом к этому моменту уже в говно». Хавьер томительно долго не отвечает, а спустя четверть часа сообщения сыпятся, как из рога изобилия. И красот в них немерено. «Любовь моя, моё сердце, мой бог…» «Это огромное упущение, что тебя с нами не было…» «…не думал, что это трансляция, но ведь ничего ужасного в кадре не происходит, верно, дорогой?» «Иди в пизду, дорогой, - припоминая всё, что слышал от самого Хавьера, отстукивает Ханю, матеря английскую раскладку на телефоне. – То есть вне кадра ещё что-то было???????!!!!! (ノ `Д´)ノ» Пауза минут на десять. Юдзуру легко представляет, как Хави честно вспоминает. «Не было. Я почти на 100% уверен» «Только меня смущает это «почти»?» «Не было. Я б запомнил. А если б не запомнил, мне б уже напомнили.» (Пауза минуты на три.) «Жаль, тебя не было.» «Я уже понял. Весёлая поездка, да?» «Душевная» Юдзуру поднимает глаза к потолку, раздражённо ведёт плечами. «Если бы я был там, я бы порешил всех, к кому ты прикасался.» «Нет. Если бы ты был там, мы бы начали целоваться в проходе.» Юзу читает эту строку и сглатывает, поджимает непроизвольно губы, щурясь на экран. Неправда конечно, он-то в отличие от счастливого испанского долбоёба не пьёт и, по крайней мере, когда вокруг интенсивное празднование, не теряет голову. Ему титулы и шлейф ответственности не позволяют. Но всё же хорошо, что этот инцидент прошёл без его участия. Хави прав. Они бы могли спалиться на любой мелочи. Взгляд, вздох, прикосновение. Когда Хави такой горячий, как на видео, это заразно. Собственно, в сторис содержалась хроника их междугороднего переезда накануне, как раз после шоу. Их – это товарищей-фигуристов, коллег по цеху. По загадочной причине в автобусе звучали русские песни, что можно было заключить из того, кто из всей компании дружно пел хором. Успех мероприятия явно начали отмечать подпольно, чем ещё можно объяснить общий стихийный кураж? Судя по всему, канадцы уже начали праздновать день Канады. Прямо в Японии, правильно, чё тянуть? Вписавшийся в компанию Хавьер сначала скромненько сидит себе в наушниках, никого не трогает, такой пай-мальчик. Нет никаких пояснений, почему в следующем фрагменте видео этот пай-мальчик вытанцовывает в проходе между сидениями. Крутит своей эпичной задничкой под музыку. Задирает красную (как тряпка для быка) футболку. То ли дурачась, то ли красуясь. Откидывается назад, явно намереваясь улечься на кого-то, кто сидит, и кого плохо видно за спинкой кресла и при общей нечёткости видео, будто камера там тоже уже прибухнула. Юдзуру прикидывает, кто там, и искренне надеется, что не Евгений, а то картинка сложилась бы совсем запредельная. Следующая часть видео – Хави зажигает вдвоём со Скоттом, оба в красных футболках, будто они из общего клуба по интересам. Интерес, вероятно, пиво. Мальчики отплясывают, все вокруг счастливы, сплошь звучат одобрительные возгласы. У Юдзуру гнётся бровь и рот сводит мина. Для него эти счастливые картины представали совсем в ином свете: они с Хавьером только попрощались (хорошо так попрощались, чуть номер не разнесли), приготовились к тому, что бог знает, когда встретятся, пересекутся быть может уже в Торонто, далеко не так скоро, как привыкли за последние годы. Казалось бы, тоска и слёзы – ан нет. Хави уходит в загул, ещё не покинув Японию, бухает, откидывается на чужих мужиков, типа: мы расстаёмся, любимый, это так грустно, Ари, включай «Despacito». Юдзуру хочет написать, а лучше по телефону зачитать своему парню лекцию об опасностях социальных сетей для медийных лиц. Совсем было бы идеально лично настучать по любимой черноволосой макушке и вытребовать обещание не косячить так никогда, это ж верх легкомыслия. А затем его беспокойство и гнев вытесняют две мысли. Первая: не заметно, чтобы видео уже порезали фанаты и запилили где только можно и нельзя. Может быть, ещё не успели… Вроде хорошо, но чутка обидно: будь бы он сам на его месте, каждый фрагмент беспощадно растиражировали бы в мгновение ока. А его драгоценный Хави делает, что хочет, а его внезапно сверхтактичные фанаты дружно берегут его репутацию. (У них как-то был разговор на эту тему. «Медиа - это такая необъяснимая вещь. – Хави, повернувшись к нему, нежно гладил по волосам, аккуратно убирая их за ухо. - Ты только представь, от обвинений в гомофобии до вопросов, не собираемся ли мы с тобою пожениться - за три года! Охуенно, да, детк?» А Юзу смеялся, морща нос, и вминался ему под бок, обнимая.) Вторая мысль приходит, когда Юдзуру пускает сторис по третьему разу и прикидывает, что в такие минуты курящие люди как раз курят. Он смотрит на забившего на стеснения Хавьера на экране, мысленно ворчит, что для человека, проведшего накануне бурный вечер в постели вместе с ним, Хави отлично двигается… и в голове вдруг щёлкает. Вот откуда у него такое растущее беспокойное чувство узнавания. Его глазам были знакомы эти движения, эти наклоны, этот кураж и раскрепощённость. Он сам это наблюдал. Не далее, как позавчера, в своей постели. Это не его дежавю, это Фернандеса всё ещё несёт после «их ночки». *** Юдзуру возбуждён успехом, кому нужно экстази, когда ты приводишь в экстаз тысячи людей? Ему нравится быть центром притяжения взглядов, вести за собой, быть «боссом» в ледовом шоу, играть главную роль. Всеобщее внимание и восхищение – вот что его пьянит больше всего на свете. Дважды олимпийский медалист, он по праву чувствует себя хозяином положения. Не только во время шоу, но и после, когда Хавьер заходит «на минутку попрощаться». Оба знают, что их «минутка» имеет свойство затягиваться. Юзу поднимает на него этот свой загадочный томный взгляд «Я-Юдзуру-Ханю-я-крут», на губах проступает мягкая улыбка, и он делает к Хави шаг, чтобы притянуть рукой за шею и поцеловать, очень точно повторяя то, что обычно делает с ним испанец. Ведёт к кровати, не прекращая целовать и наглаживать руки, бока, продолжает улыбаться. Очень мягко даёт понять, чего ему сегодня хочется. Садится на край кровати, привлекает его к себе, держа за руки. Хави от него такого становится дурной, ему всё это в кайф. Задирает на себе футболку, забирается к нему на колени, ухмыляется разбойничьи, когда руки Юзу уверенно берутся за его задницу. «Я весь твой, мальчик». Покачивает бёдрами, подставляет грудь и плечи под поцелуи жаркого рта, шальная улыбка не сходит с губ. Юзу жмурится, приникает к нему, кусает под подбородком. Получается такая бодрая прелюдия, больше похоже на лэп дэнс. Хавьер отклоняется, чтобы посмотреть, оценить безумие в жадном лице, гибко гнётся в спине, и у Юдзуру нет больше терпения на это блядство смотреть. Тащит его за собой на покрывало, наваливается на него с очень чётким обещанием заебать до потери сознания. Хавьер довольно ржёт, закусывает губу; не прекращая скалиться, смотрит, как Юзу валяет его по кровати, водит губами по торсу, сдёргивает одежду, укладывает, как ему хочется… а потом уже не выходит любоваться, разве что потолком и изголовьем кровати, когда сил достаёт распахнуть глаза. Остаётся только хватать воздух ртом, гнуться на постели, матерясь и подбирая своему нежному чудовищу подходящие названия на всех языках.