Шаги

　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　Ноябрь, 16 лет.       Блондин впервые идет в школу после затяжной болезни, пиная закругленным носом ботинка шершавый неровный камень. Останавливается и смотрит, как же далеко он пролетит, а потом снова бежит, отправляя его в далекое путешествие.       Как всегда опаздывает на урок, потому что не торопится, сидит на одной из обшарпанных лавочек в парке, беззаботно болтая ногами. Наблюдает за птицами, за снующими туда-сюда «белыми воротничками». За обеспокоенными родителями и недовольными детьми, не желающими идти в детские сады и на занятия.       Узумаки вваливается в кабинет и лениво тянется к своему столу под глухое уканье одноклассников и неодобрительное цоканье учителя, до этого что-то старательно выводившего мелом на доске.       Ему все равно, потому что это продолжается не первый день и будет тянуться еще многие годы. Школа – она такая.       Гул утихает только через несколько минут, когда громкий хлопок ладони по пыльному столу выводит всех из транса. Всех, кроме одного.       Учиха никогда не принимает участие в своеобразной травле, продолжая рассматривать жизнь за грязным окном. Это его привлекает больше, в этом юноша находит гармонию.       Наруто злится из-за его вечного спокойствия, молча сжимая кулаки под партой. Всячески борется с поселившимся внутри желанием раскрасить это безэмоциональное лицо каким-нибудь ярким пятном.       Саске не замечает его, в очередной раз проходя мимо раскрасневшегося от собственной злости ребенка. По крайней мере, делает вид. 　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　Октябрь, 18 лет.       Кровь тонкой струйкой стекает по подбородку, пачкая белоснежную рубашку и темно-синий пиджак некогда выглаженной формы. Брюнет стирает ее тыльной стороной ладони, размазывая по щеке, покрывшейся легким румянцем. Несколько капель успевают разбиться о все еще влажный после дождя асфальт, подавая противнику сигнал.       Содранные костяшки неприятно потягивают, а ранки начинают щипать то ли от попавшей в них грязи, то ли от перенапряжения. Саднящее колено уже не чувствуется, а разбитый нос и подавно.       Блондин пытается поставить выбитую челюсть обратно, но рука предательски дрожит, а в глазах начинает двоиться. Но вскоре все проходит, и уровень адреналина в крови достигает своего максимума. Сплевывает металлический привкус, неприятно оседающий в горле, и молча делает шаг вперед, готовясь вновь нанести «сокрушительный удар».       Узумаки вновь опоздал и совсем забыл об их совместной работе, из-за чего Учиха впервые получил свою неудовлетворительную оценку.       За их дракой наблюдала вся школа, а девушки, выкрикивавшие фамилию пострадавшего, лишь подливали масло в огонь. К счастью, все закончилось сломанным носом, вывихнутой челюстью, выговором и работами на благо учебного заведения.       Сегодня Саске, подавленный и разбитый, старательно вычищал полки в библиотеке, а Наруто, то и дело чихающий от пыли, в первый раз все понял и осознал.       Оставленная блондином газировка и записка с коряво выведенным «прости» были первым важным шагом. Первым, который обиженный принял с удовольствием. 　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　Февраль, 19 лет.       Снег падает крупными хлопьями, пряча от любопытных глаз промерзшую землю, убаюкивая ее. Скрывает оставленные на белоснежном покрывале следы, возвращая ему первозданный вид. Природа ликует вместе с людьми, весело лепящими снеговиков, бросающимися друг в друга холодными комьями. Они смеются, радуются, в их глазах читается неподдельное счастье, такое детское, чистое.       Наруто выводит ручкой новый круг на полях тетради, одаряя его бесформенной тенью, нарекая новым произведением искусства. Кажется, он видел, как Саске делает это в художественном классе, закрываясь ото всех, когда занятия уже заканчиваются. Его линии плавные и красивые, не то, что у бестолочи, постоянно портящей бумагу на кривые шары.       Каждый день на протяжении четырех месяцев Узумаки наблюдает за этим таинственным парнем. Смотрит в небольшое окошко деревянной двери на раскачивающееся из стороны в сторону пламя свечи, ореол которого освещает мольберт и сосредоточенное лицо художника, все перепачканное в краске и грифеле от карандаша.       Каждый день оставляет у входа в кабинет новую банку фруктовой газировки и прячется за шкафчиками, когда объект его внимания, наконец, решает отправиться домой, делая первый глоток сладкого напитка. Когда кротко улыбается, сильнее сжимая лямки тяжелого рюкзака.       Узумаки старается, прокручивает в голове все, что видел. Но «холст» всякий раз отторгает его рвения. Учиха, постоянно находящийся чуть поодаль, усмехается и скромно пожимает плечами.       Когда-нибудь этот сыщик бросит начатое, и отличник перестанет делать вид, что не замечает снующую из угла в угол фигуру. Не замечает, как тот пытается слиться с фонарным столбом по дороге домой, как молча наблюдает за закрывающейся перед носом дверью. Не замечает, как он по нескольку часов сидит под окнами его комнаты, напевая себе под нос одну из песен, что сейчас крутят по радио в метро.       Наруто еще не догадывается, но Саске прячет пустые банки в шкаф, датируя каждую из них.       Саске не знает, но Наруто смотрит на тень, не сумевшую скрыться за плотными шторами, прячущими чужое окно. 　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　Ноябрь, 19 лет.       Ветер начинает срывать с деревьев листья, кружит их в зажигательном танце, плавно переходящем в вальс. Крупные капли начинают с силой стучать по крышам домов, подоконникам. Начинают залетать в открытые окна, попадают под зонтики и заставляют прохожих быстрее прятаться в своих уютных, теплых норках.       Узумаки кутается в огромный шарф и втягивает носом приятный аромат. До боли знакомый, заставляющий сердце биться чаще. Он нашел его в бережно упакованной коробке на своем столе у окна в день рождения. Самый ценный подарок за последние несколько лет, не считая коробки рамена от друзей. Самый дорогой.       Он пах кофе и сигаретным дымом, акриловыми красками и стружкой карандаша. Так пах Учиха, перечитывающий страницу книги по нескольку раз, пытаясь уловить суть. Постоянно отвлекающийся на бухтение блондина за своей спиной, улыбающийся, но никому этого не показывающий. Больше не слушающий учителя, не наблюдающий за жизнью за грязным стеклом. Не запирающий дверь в художественный класс, напевающий под нос ту песню, что крутят по радио.       Саске натягивает на плечо спадающий свитер и выпускает изо рта белый пар. Холодный осенний день добрался и до небольшого балкона, пытаясь заморозить самого раскрытого из его обитателей.       Он ежится, но даже не подает виду, что замерзает, пролистывая очередную песню в совершенно дурацком списке, который составлял человек без вкуса. Наруто лишь сильнее сжимает чужую руку. Большим пальцем ведет по тыльной стороне ладони и улыбается, как самый настоящий ребенок, привыкая к шумящим в ухе басам.       Пытается согреть, поднося ее к губам, касаясь ими мягкой кожи.       Они еще не привыкли друг к другу, но уже робко двигаются навстречу.       Блондин видел его памятную коллекцию, а брюнет перестал задвигать шторы, зажигая яркую настольную лампу.