i miei ragazzi

У Лео и Себастьяна все круто. Когда один присоединяется к другому в чужой стране, это выглядит как утопающий и спасательный круг. Аргентинец помогает аргентинцу. И их общение быстро завязывается, неудивительно, ведь среди не говоривших на родном языке встретить своего «брата» очень тяжело. Но в какой-то момент всё это перерастает в нечто большее. И если бы Себастьяна спросили, что он хочет изменить, он бы вряд ли нашёл что ответить. Менять нечего, все настолько хорошо идёт, что ничего другого Дриусси не хочет. И Лео тоже. Эта идиллия длится довольно долго. В какой-то момент Себастьян начинает все чаще ночевать у Паредеса, и квартира его перестаёт являться домашним очагом и местом, куда молодой аргентинец стремился попасть после тяжелого дня. Их шкафчики в раздевалке теперь рядом, и Артём часто на русском подкалывает парней, но те всё равно почти ничего не понимают. — Да, друзья вы, конечно. Знаю я таких друзей, — смеётся Дзюба, замечая, как улыбается ему в ответ Саша. Артём уж точно знает, что за дружба у этих парней. Буквально на своей шкуре знает. Аргентинцы лишь вырывают куски из его речей. Кажется, он сказал что-то про дружбу, значит, не стоит переживать, что спалят. Но из-за Артёма Дриусси волнуется. По глазам же видно, что он догадывается. Это напрягает. Однако за долгое время их никто так ни о чем и не спрашивает. Артёму можно доверять. Только в сентябре восемнадцатого года всё кардинально меняется. В команду прямо в дедлайн попадает Маркизио. Это выходит так неожиданно, что не все даже осознают сразу, кто именно теперь в их команде. Он старше Дзюбы на два года, старше Паредеса на восемь, а уж Дриусси на все десять. О какой дружбе можно говорить, если парни тут же думают о Клаудио как о человеке, который будет метить в лидеры. Его уверенная походка внушает, а взгляд до мурашек заставляет чувствовать себя неловко. Парни сторонятся, хоть и понимают, с ним нужно общаться. Это их шанс. Какой именно шанс, они ещё сами не знают. Однако Клаудио итальянец, они — аргентинцы, их языки достаточно связаны, и им точно получится найти общий язык. Например, язык Себастьяна. Клаудио не дожидается, когда уже эти двое наконец заговорят с ним. Он берет всё в свои руки, подходит и уверенно протягивает руку. Говорит на английском, так не будет недосказанностей. Дриусси не хорош в этом языке, поэтому лишь улыбается, думая, как поступить. — Клаудио, будем знакомы, — произносит мужчина. Паредес пожимает его руку первым. Чувствует всю мощь, которую источает из себя Маркизио. Себастьян повторяет за своим аргентинцем, они оба представляются в ответ. Хоть и все знают друг друга по именам. — Вы ведь поможете мне освоиться? — тут же задаёт вопрос итальянец. Лео кивает, Себастьяну остаётся лишь сделать то же самое. Только позже он понимает, что зря. Зря ввязался, зря кивнул, пожал руку и вообще посмотрел в глаза Клаудио. От них не оторваться. Нельзя просто взять и перестать вглядываться в бездну, которой наполнен сам Маркизио. Парни не шутят, они помогают ему. И в клубе, и вне клуба. Почти сразу же обмениваются номерами, и в вотсаппе Клаудио создаёт общий чат. Называет «i miei ragazzi»*, однако у парней нет интереса переводить это. Туда чаще всего пишет Клаудио. Иногда забывается и присылает смс на итальянском, чем неимоверно раздражает Себастьяна. Тот почти всегда говорит об этом Лео, но Паредес, махнув на подобное рукой, усмехается. Всего-то смски. Однажды Лео приходится улететь в Аргентину по делам. Дриусси остаётся один на один с русской командой и «лидером»-итальянцем. Тот весь день смотрит на Себастьяна, испепеляет его мысленно и просто прожигает всевозможные дыры. Дриусси не может ничего сказать. Он боится Маркизио, боится его реакции и поведения. Ему остаётся только избегать мужчину, пока тот наконец не ловит его в раздевалке после душа, когда все уже расходятся. Дриусси надеялся, что и Клаудио уйдёт. Однако он оказывается умнее. — Хватит бегать от меня, Себи, — с ударением на последний слог Клаудио сокращает имя Себастьяна и называет так ласково, что хочется промурчать в ответ невнятно и подставить макушку под мягкие руки. Дриусси сглатывает в ответ, не ожидав, что его так ловко прижмут к шкафчику Лео и ещё и будут силой удерживать, пока он будет пытаться вырваться. — Я не бегаю, — вообще-то Себастьян бегает. Довольно хорошо. Настолько же хорошо, насколько его английский улучшился за время общения с Маркизио. Клаудио сарказма в ответ не понимает и взгляд его становится тяжелее. Хотя все равно располагает к себе. — Ты избегаешь меня, но ведь мы в одной лодке, я прав? — Дриусси судорожно кивает. Он чувствует, как чужие руки проскальзывают под его футболку, и по телу тут же пробегает табун мурашек. Маркизио кладёт ладонь на бедро Себастьяна и сжимает, заставляя сжать губы, чтобы не застонать от поглаживаний по коже большим пальцем руки Клаудио. Эрогенные зоны тут же оказываются обнаруженными, и это определенно плохо для Себастьяна. Он прикусывает нижнюю губу и отводит взгляд. Ему стыдно за себя и реакцию своего тела, но Клаудио улыбается, точнее даже усмехается. Мальчик так льнет перед ним, стоило лишь пару раз до него прикоснуться. Итальянец решает, что сегодня он больше мучать его не будет и отпускает, наблюдая, как смущенный Дриусси старается унять собственное тело. — В следующий раз не делай из себя невидимку, Себи, я вижу всех. Всегда. Маркизио уходит, а аргентинец остаётся наедине со своими мыслями о том, что все становится только хуже. Теперь Клаудио не только раздражает его, но и возбуждает. Паредеса мужчина никогда не бесил. Напротив, Лео несколько даже восхищается им; тем, как он себя подаёт и как выглядит со стороны. Ведь Клаудио явно из тех людей, что знают, чего хотят от жизни и от других. И поэтому каждый раз, когда итальянец находится где-то поблизости, Лео не упускает момента посмотреть на него, понаблюдать за тем, как он себя ведёт, как тренируется, как играет. Это начинает сводить его с ума уже через пару недель. В какой-то момент Паредес понимает, что внутри себя перегибает палку и перешагивает через черту, где восхищение граничит с одержимостью. Он влюбляется, если это можно назвать так. Факт того, что Лео оказывается охвачен персоной Маркизио, является чистой правдой. Однако Себастьяну он этого сказать не может. Не может признаться в том, что впервые в своей жизни без ума от двух сразу человек. И что не может представить себя ни без первого, ни без второго. Это доходит до абсурда, когда Кладуио и Дриусси в какой-то момент оказываются не разлей вода и вовсю беседуют на тренировках, смеются и шутят. У Паредеса система даёт сбой. Ведь до его отъезда Себастьян терпеть не мог итальянца, а теперь смотрит на него как на что-то неистово желанное. Это нетрудно заметить, Лео слишком хорошо знает Дриусси, чтобы различать его взгляды и их значение. Им определенно стоит поговорить об этом. — Он… я не знаю, кто он такой. Маркизио определенно не человек, ты понимаешь меня? — кажется, будто Дриусси напуган. Напуган собственными чувствами и желаниями. Паредес чувствует то же самое, поэтому тут же кивает. — У нас есть только два варианта. И я боюсь говорить тебе, один может не понравиться, — Лео неуверенно произносит это, следя за реакцией Себастьяна, лежащего на траве рядом. Дриусси приподнимается на локтях и щурится от солнечных лучей, редких в городе, но так же не попадающих каждый раз под настроение аргентинца. — Мы можем перестать общаться с ним. Хотя он наверняка сделает так, чтобы этого не произошло, — Себастьян кивает. Он согласен с тем, насколько большую Маркизио имеет силу внушения. То, что ему нужно, всегда оказывается в его руках по щелчку пальцев. — Или мы можем сделать шаг навстречу, — продолжает Паредес. Его голос немного дрожит. Он озирается на тренирующегося Клаудио, и мужчина тотчас ловит его взгляд, заставляя неловко отвернуться обратно. — Я согласен, — будто наперегонки с кем-то отвечает Себастьян. Паредес удивляется такому энтузиазму Дриусси, но в ответ ничего не говорит. Они оба начинают наблюдать за Маркизио, и тот не может не заметить этого. Он делает вид, что не чувствует жадных взглядов на себе, но по завершении упражнения направляется в их сторону. Парни тут же ретируются и пытаются найти себе занятие, но Клаудио уже садится рядом с ними на землю и улыбается, так же щурясь от северо-западного солнца. — Что-то интересное обсуждаете? — Тебя, — необдуманно выдаёт Себастьян. Паредес кидает на него недоуменный взгляд, но молчит, наблюдая, что будет дальше. — О, правда? И чем же я оказался интересен? — улыбка Клаудио будто становится ещё шире. Аргентинцы переглядываются, и Лео вступает в игру. — Собой. Самим собой, — он пожимает плечами, стараясь не выдать своего волнения, — у нас к тебе дело, обсудим после тренировки? — Почему не сейчас? — тут же выдаёт Клаудио. Он выжидающе смотрит на парней, а те только смущаются от встречного вопроса. — Для этого здесь не место, — тихо отвечает Дриусси, пряча взгляд от пронзительного Маркизио. — Нас никто не понимает, о чем вы? — Клаудио усмехается, чуть переходя на итальянский время от времени. И ведь правда, футболисты вокруг вряд ли будут вслушиваться в английскую речь, а уж в испанскую или итальянскую точно. Паредес не может не согласиться, а Дриусси просто не хочет. Он поднимается с травы и уходит в сторону Дзюбы и Заболотного, которые снова что-то обсуждают смешное. И когда он подходит к ним, они не прекращают, пытаясь на английском обьяснить Себастьяну тонкий русский юмор, который хорошо бы услышать именно на родном языке парней. Паредес переводит взгляд обратно на итальянца, тот пожимает плечами, все ещё улыбаясь. Потом, значит потом. И это «потом» вправду происходит ровно после тренировки. Все уходят с поля, уставшие, в раздевалку и поскорее домой, а эти трое остаются. Дриусси набивает ногой мяч, Паредес тренирует дрибблинг, Маркизио наблюдает. До момента, пока последняя живая душа не покидает поля. — Кончайте с этим и выкладывайте всё, что мне стоит знать, — тут же выдаёт Клаудио, скрещивая руки на груди. Себастьян ударяет по мячу в сторону ворот, однако не попадает. Слегка раздосадованный этим, он вместе с Лео подходит к Маркизио. Они все одного роста, но итальянец выглядит таким внушительным, что аргентинцы просто чувствуют себя неловко. — Ты знаешь, что значит полиамория? — издалека начинает Лео. — Я похож на идиота? Конечно, знаю, — фыркает Клаудио. До него не сразу, но доходит. С усмешкой он продолжает, — подождите, вы это хотите предложить? Парни пристально смотрят в ответ, ничего не отвечая. Маркизио напрягается. Он не рассчитывал так быстро получить желаемое, хотя это ему льстит и достаточно сильно. Он чувствует, как задевает гордыней корону над головой. Мужчина убирает руки с груди и подходит ближе. Дриусси не двигается с места, в некотором волнении ожидая, что будет дальше. Итальянец кладёт руку на затылок Себастьяна и довольно улыбается. Волосы Дриусси мягкие, проходят сквозь пальцы Клаудио, а сам Маркизио тем времён тянется второй рукой к подбородку Паредеса. — Вы уверены, что вам это нужно? — они выглядят как маленькие лисята перед большим и грозным волком. Только научи всему, что нужно, а съесть без остатка ты можешь потом. Лисята кивают, не меняя выражения лица. И волк скалится от удовольствия. Он наклоняется вперёд и увлекает Лео в поцелуй. На талию Маркизио тут же ложится чужая рука, настойчиво притягивающая к себе. Ладони Клаудио обе оказываются на щеках Паредеса, это заставляет Лео только углубить и так страстный до боли поцелуй. У Паредеса подкашиваются ноги от того, насколько возбуждает этот поцелуй. Осознание того, что Себастьян сейчас наблюдает, только добавляет масла в огонь. Маркизио наконец отрывается от парня и вытирает губы подушечками пальцев. Он ухмыляется, глядя на Лео, а затем переводит взгляд к Себастьяну. — Как ощущения? — он обращается к нему, желая услышать, насколько сильно сейчас съела его ревность изнури. Но глаза Дриусси искрят восхищением и желанием. Он хочет того же самого. Возможно, он даже хочет просто ещё раз увидеть это, сам пока не знает. То, что Себастьяна это завело — точно. Подобное даже глупо отрицать. — Не думал, что вы на такое способны. Нам будет чем заняться, — мурлычет Маркизио, кладя ладонь на шею Себастьяна. Тот предвкушает подобный страстный поцелуй, но Клаудио вновь «обманывает» его, оставляя без желаемого. Эта ночь запомнится всей тройке. Как Себастьян дышит томно, стараясь спрятать своё лицо в тени, опустив голову. Как Паредес кусает свои и чужие губы, пытаясь ухватиться за каждую секунду неумолимой страсти. И как Клаудио командует парнями, заставляя то одного, то другого, буквально молить его о чём-либо. Ощущение такого лидерства доставляет итальянцу удовольствия больше, чем полный контроль ситуацией на поле. Здесь по-другому, здесь грубее, круче, ярче и намного, намного эффектнее. — Боже, дай мне… — Себастьян шепчет это прямо в ухо, точнее хнычет, не в силах терпеть. Маркизио не даёт. Он делает то, что хочет сам, и уверен, Дриусси скажет ещё ему потом огромное спасибо. Паредес же сам не хочет. В последнюю секунду останавливается, проверяя собственную выдержку, и постепенно возвращает темп, наращивая его с каждым толчком. Когда Себастьян наконец не выдерживает и кончает, он даже позволяет себе громко застонать, хватаясь за волосы Лео. Младший спиной падает на Клаудио, и тот успевает подхватить его, целуя в шею и за ухом. Он переплетает их пальцы и заставляет подняться. Себастьян тяжело дышит и при каждом прикосновении Паредеса к головке его члена Дриусси трясёт, сводит судорогой и дыхание сбивается всё чаще. — Стой… не надо, пожалуйста… — вновь хнычет, доставляя этим самым Клаудио только больше удовольствия. От этих просьб он и сам кончает, пачкая младшего, который прогибается в спине от движений руки Паредеса. Они с Лео изливаются одновременно. Маркизио называет Себастьяна, кончившего дважды, счастливчиком. Самому Дриусси плохо. Хорошо и больно сразу, он ещё долго отходит, лёжа между мужчинами. Клаудио тянется за поцелуем и Себастьян просто не может упустить этого момента. Он ощущает всю страсть теперь на себе, а не наблюдает со стороны. И наконец понимает, что чувствовал в тот раз на его месте Лео. Здесь даже невозможно приревновать, этого хочется больше и чаще. Они засыпают втроём, обнимая друг друга. Однако Себастьян всё-таки поворачивается в сторону Паредеса и прижимает к себе ближе, пока рука Клаудио покоится на животе Дриусси. И правильно ли все это, никому не хочется знать. Стоило ли вообще пожимать руку Маркизио?