We are (not) Bulletproof

Кто мы? Восходящие на вершину BTS Кто мы такие? Мы сожрем вас без страха Потому что в нас есть огонь, огонь, огонь Еще выше, выше, выше

Сначала не выдержал Чимин. Всё это началось ещё задолго до ЛА и промоушена. Хосок первый заметил, как Пак начал слишком часто бегать в туалет после еды и тренировок, каким бледным он возвращался в зал, а на вопросы всё ли с ним хорошо от младшеньких просто улыбался, так тепло-тепло, как только мог, но как-то слишком натянуто. А затем подходил к Хосоку как ни в чём не бывало и просил потренировать с ним связку к новой хореографии. Чон тогда не стал ничего говорит, боялся. Вторым это заметил Джин, точнее-услышал. Услышал отвратительные хриплые звуки, смыв унитаза и плеск воды в раковине. Услышал шорох одежды и тихие всхлипы, услышал мягкое , но измученное бормотание на пуссанском диалекте. Джин хотел пойти, хотел сказать что-то, хотел отругать. Но он просто прошёл мимо. Прямиком к Намджуну. Потому что это же Чимин, он лучше умрёт чем скажет кому-то о своих проблемах, потому что Чимин такой по своей натуре- мягкий и тихий, плюшевый. Его бы в плед закутать и тискать вечно, кормить бы тёплыми зефирками, отпаивать горячим шоколадом и постоянно говорить о том какой он красивый и хороший. Его место дома, около камина, с какой-нибудь незамысловатой книжкой в руках и тёпленьким пушистым котёнком под боком, его место где-нибудь в школьной библиотеке, где тихо и пахнет старыми книгами, где твоя компания- вечные слова мёртвых писателей, его место точно не в холодной ванной посреди таблеток и рвоты, которая застревает в сожженных краской волосах. А затем узнали все. Это произошло на одной из тренировок. Чимин упал. Свалился прямо посреди зала, бледный такой, измученный, похудевший весь. Испугались все жутко, врача вызвали, а потом сидели все своей бантаньей семьёй на диване, отпаивали маленького Чиминни чаем и смотрели какие-то старые несмешные комедии, которые и смешными то были только благодаря шуткам Хосока и Намджуна, который каким-то образом умудрился разбить пластиковую чашку с попкорном. А потом, вечером, когда незатыкающийся макне-лайн вместе с крутым свэг-репером чуть ли не засыпали в облипку, Джин спросил Чимина, тихо-тихо так, чтобы только он услышал: -Почему? -Потому что некоторым АРМИ показалось, что я потолстел… Следующим был как ни странно Чонгук. Никто не понял, как это произошло и чем это было вызвано.Просто в один прекрасный день их маленький макне закрылся, и в буквальном и в переносном смысле этого слова. Хотя, Чонгук и там был ребёнком закрытым, грубым иногда конечно, и противным таким по отношению к своим старшим хёнам, до зудящих рук и длиннющего хосочьего ремня. Но все ребята знали- это он так выражает к ним свою любовь. И то , что он заперся у себя , словно в клетке и мог не вылезать оттуда часами, не было такой особой новостью. Пока, не дошло до того, что Юнги чуть ли не за отмычками пришлось ходить, чтобы это маленькое чудовище вытащить из своего страшного макневского логова. А макневское логово оно такое- опасное загадочное, пропахшее потом и мандариновой фермой в лесу. А ещё тёмное, закрытое плотно чёрными шторами и утыканное разной музыкальной аппаратурой. Сам Чонгук нашёлся на кровати, закутанный весь, шмыгающий носом и с глазами красными-красными, непонятно от чего, то ли плакал он, то ли просто не спал. Все конечно же ругаться начали, потому что ребёнок совсем уже себя доводит. Они ещё от Чимина не отошли, а тут у них ещё один решил своё характер показать. А Чонгук просто смотрел на них: на Намджуна, который размахивал руками в опасной близости от светильника, на Джина, стучащего поварёшкой по его голове и причитающего о мозгах, на Юнги, достающего ремень из хосочьих шатнов, на Чимина и Тэхёна, которые облепили его с двух сторон и бормотали какую-то непонятную бессвязную дурь про перенапряжение. А потом медленно переводит взгляд на пол, где разбросана куча листков с набросками к «Эйфории», которые почему-то топчет своими тапками Хосок и прикрывает глаза, нервно выдыхая. -Я просто хочу, чтобы АРМИ полюбили мою «Эйфорию»… Все резко замолкают. То что произошло с Юнги так никому понять и не удалось. Юнги он..он просто курил. Много курил. И хоть одним из правил бантаньей общаги было- "Не курить, да-да, это для тебя Мин Шуга написано", он всё равно курил. Причём дымил Юнги везде: и на кухне поздно ночью, когда у всех было свободное расписание и не приходилось возвращаться домой в пять утра, и на пожарной лестнице, которая вообще-то находилось в опасной близости от окна их с Джином комнаты, и даже в ванной( как-то раз Чонгук нашёл окурок в унитазе, который всё ещё дымил и разносил этот отвратный запах по всей квартире.). Намджун как-то даже позвал Мина выпит пивка, поговорить о чём нибудь, на что гений всея бантан пафосно выдохнул тому дым в лицо и вышел из дома громко хлопнув дверью. Ушёл в студию. Вернулся он где-то под утро, помятый весь, потрёпанный , а потом просто подошёл к мусорному ведру на кухне и на глазах у только что вставших Хосока и Джина выкинул полупустую пачку сигарет. Затем сел на свободный стул и нечитаемым взглядом посмотрел на старшего Кима, перевёл пристальный взгляд на Хосока( которого аж передёрнуло от этого), а затем хрипло и лениво, по-шугиному, протянул: -Джин-хён, ты мне кофе сваришь? С Хосоком всё было как-то непонятно. Хосок он просто…потух? Потерял свою яркость? Его тёплые лучи перестали дотягиваться до бантанов? Скорее нет. Хосок никогда не потухал. Просто, он, как батарейка. Батарейки не могут работать вечность, им всегда требуется подзарядка. Многие фанаты сравнивают Хосока с солнцем. Солнце- один из неисчерпаемых источников энергии. Благодаря солнечному свету в растениях происходит фотосинтез, времена года постоянно сменяют друг друга , происходят приливы и отливы, да и сама Земля держится на своей орбите только благодаря ему. Но Хосок не солнце, это просто жалкая метафора, которую создали фанаты. Хосок скорее солнечная батарейка. Он впитывает в себя всё, что ему дают, преобразовывает, а затем отдаёт это другим, стараясь приносить как можно больше пользы. Иногда батарейки разряжаются и перестают правильно функционировать. Так же произошло и с Хосоком. Всё началось с того, что он перестал много шутить, затем его улыбки стали казаться всё менее и менее яркими, а потом он просто ушёл в зал на целый день и вернулся домой только поздно вечером. Вся дружная бантанья семья снова сидела в гостиной. Ждали только Хосока. Никто ничего не говорил друг-другу, никто никого не ругал. Намджун просто молча подошёл к видеопроигрывателю и снова поставил на повтор любимого макневского «Железного человека». Джин потянул Хосока на себя и он тут же упал рядом с мягким маленьким Чиминни и буйным хлёстким Тэхёном, которые весь остаток фильма бесконечно болтали. Чимин тихо что-то мурлыкал Хоупу в правое ухо по поводу фильма, пока Тэхён громко басил об успехах Ёнтана в левое. Чонгук выполз откуда-то из глубины журнального столика и положил голову Чону старшему на плечо, а Джин с Намджун сунули ему в свободную руку пачку чипсов. Юнги опять ворчал. На следующее утро Хосок улыбался так ярко, словно солнце вчера облизало его с ног до головы. В прочем…так и было. То что Тэхён в один день сломается- было ожидаемо. Он ходил по грани, и ему просто был нужен толчок чтобы покачнуться и свалиться в одну из сторон. Толчком скорее всего стала смерть дедушки. Тэ не старался закрываться в себе и разбираться там со своими тараканами ,как это любил делать Юнги, не старался переживать всё самостоятельно, доводя себя до изнеможения, как это делал Чимин, не пытался заряжаться настроением от других, как Хосок. Нет. Возможно это было связанно с его сентиментальностью, возможно с тем что он не привык скрывать что-то от своей семьи и близких людей. КимТэ просто…заплакал? Было странно наблюдать за тем, как Тэхён, обычно весь из себя задумчивый и иногда очень громкий, который бегает за своим Ёнтаном по всей бантаньей общаге, как с горшком по бане, просто заревёт. Стоя по середине коридора и смотря на то, как Чимин рубиться в какую-то игру с Чонгуком, а Хосок жуёт печенье, стащенное у старшего хёна с кухни. Всё внимание сразу же приковывается к нему. Чимин бросает злосчастный джостик, прямо на плитку и тут же чуть ли не летит к бедному Тэ, открывая для него свои мягкие и тёплые объятия, за ним поспевают Хосок и Чонгук, которые просто облиплипляют его поверх Пака. Они снова ничего не говорят. Просто стоят и обнимаются по середине коридора, пока из комнаты на шум не выходит Юнги и просто удивлённо выгибает бровь, подходя к ревущей куче и трепля Тэ по волосам с таким дедовым «Не грусти мелкий..» Джин же просто много ест. Он сидит на кухне и около часа пялиться на один из комментариев под их общей фотографией, выложенной относительно недавно. «Фу, Ким Сокджин урод какой-то. Смотреть противно. Чонгук-оппа всё равно лучше» Отчасти Джин понимает эту фанатку. Он не молодеет. Его тело всё более и более часто ломит и болит после тренировок, он начинает больше спать, да и пара морщинок под глазами, которые так умело замаскировывают девочки-стилисты не делают более привлекательным. Он и сам это прекрасно понимает. Ему уже скоро будет тридцать. Он скоро перестанет быть таким же привлекательным как и сейчас. Он понимает, что молодые когда-нибудь их раздавят. Ему не жалко себя, нет, ему жалко младшеньких. Жалко Чимина и Чонгука с Тэхёном, потому что они ещё совсем молодые, талантливые. Способные на многое. -Хён, ты чего тут один сидишь?, - у Чимина голос мягкий, немного хриплый, заспанный. Сокджин вздрагивает и поднимает взгляд на Пака, стоящего в коридоре и продирающего глаза. Он весь такой маленький, миленький, с припухшими открытыми губами и узкими глазами-полумесяцами, красивый. И молодой. Сокдждин не такой. -Хён,- тихие шаги и маленькая ладошка на чужом плече, а затем тихий шёпот в самое ухо,- Хён, перестань переживать из-за возраста. Всё АРМИ прекрасно знают о том кто тут самый ворлдвайдхендсом, не так ли? Джин просто улыбается в ответ и гонит Чимина обратно спать. Видеть Намджуна подавленным непривычно, но слишком очевидно. Намджун лидер- это дело понятно ответственное. У него на плечах шесть взрослых лосей, которые хотят спать, есть, дарить любовь АРМИ, радовать АРМИ 24/7, а некоторые ещё и ныть о том, как же у них всё болит и разговаривать о прекрасной мирной жизни камней. И Намджун немного устал. Нет, не в смысле что он устал от заботы о группе, нет. Он просто устал. Его тело невыносимо ноет, и глаза свинцом наливаются, у него на мониторе открыто какое-то дорогое приложение для создания музыки, а на соседнем компьютере вкладка с кожными заболеваниями, потому что у Тэхёна какая-то странная сыпь на руке вылезла и никто не знает как её лечить, а она зараза такая ещё и чешется сильно, от чего бедный ребёнок ночью спать не может и воет с Ёнтаном на пару около Шугиной двери. А сам свэгушка потом весь злой и раздражённых ходит и фырчит на всех. А Юнги когда злой, у него совсем лирика не пишется, и некуда ему свои эмоции выплёскивать, что потом на всей общаге и отражается. Вот такая вот цепочка. Джун устало потирает глаза и откидывает голову назад, не слыша, как тихо открывается дверь в его студию. Место тут конечно не особо много, поэтому все мемберы естественно в помещение не помещаются. Заходит только Чонгук, потому что он у них «золотой мальчик и если ты позовёшь Намджуна, то посуду сегодня вымою я, Чонгукки». -Намджун-хён, Джин-хён на ужин зовёт. Говорит что если ты не поешь, то он тебе еду в жопу затолкает. Намджун улыбается и разворачивается на стуле к Чонгуку,показывая ямочки на щеках, а затем кивает, сворачивая вкладку с болезнями кожи и сохраняя черновик с мелодией. За столом как всегда до отвращения шумно: Хосок, с набитым ртом, рассказывает макне-лайну какую-то историю из жизни, при этом активно махая руками и выплёвывая некоторую часть своего ужина на недовольного Юнги, бурчащего о высокой частотности хоуповского ора, Тэхён под шумок скидывает пару кусочков курицы под стол к Ёнтану, за что тут же получает тяжёлой поварёшкой от Джина, за «У собак есть специальный корм, прекрати кормит её нашей едой»… А Намджун смотрит на всё это и улыбается. Сейчас их песни занимают высокие позиции в чате «Билборда». Сейчас у них огромная многоязычная аудитория, которой нужно как-то угодить. Сейчас у них забитый на два года вперёд график и мировые шоу чуть ли не каждый день, а он всё так же видит в них маленьких несмышлёных детей, которые каждый вечер ездили к реке Хан, которые мечтали покорять вершины, которые играли из себя преданных фанаток их группы и шутливо называли друг-друга «Оппами». Сейчас, тогда, завтра- не важно когда. Они всегда останутся ими- пуленепробиваемыми мальчиками. Такими разными, но такими идеально подходящими друг-другу. Они навсегда останутся семьёй.