Лекарство от боли

— Мне страшно, Гарри.       Когда Рон стремительно покидает палатку, ей кажется, что ядовитое острие острого ножа по самую рокоятку вонзили где-то между рёбер. Она с трудом подавляет вставший в горле ком слез. Образ мальчика, в которого она в тайне была влюблена рушится, а все мечты стираются до основания. Грейнджер знает, что Уизли не вернётся, что он пропал, канул в пучину смерти. И ей чертовски больно, где-то между костяной клеткой ребер и сердцем.       И почему не существует заклинания, способного спасти от разбитого сердца?       Гермиона вдыхает тяжёлый воздух, пропитанный гарью, тёмной магией и опасностью, легкие будто бы горят, плавятся в адском пламени страха и боли. И когда её идеально распланированная жизнь превратилась в руины? Что-то внутри кричит, рвется наружу истеричным смехом, но Гермиона только прикрывает глаза; проваливается в глубину своих необузданных чувств. — Все будет хорошо.       Гарри накрывает ее ледяную ручонку своей ладонью. Обжигающее тепло согревает её руку, и она открывает ореховые, полные отчаяния и застывших прозрачных кристалликов слез, глаза. Девушка утыкается носом в его шею, вдыхая аромат свежести и еловых веток. Впервые появляется острая необходимость в ком-то и желание поделиться своей болью. — Мне больно, — на выдохе шепчет куда-то ему в шею девушка, щекоча своим обжигающим дыханием его кожу. Поттер вздрагивает, будто просыпается, а после целует её в макушку. Шелковистые пряди проскальзывают между пальцев, запах розовых лепестков ударяет Гарри прямо в нос, и он улыбается. — Ты можешь мне рассказать.       Гермионе нечего говорить, слова попросту теряют смысл, растворяются в этом, далеко не волшебном, моменте. Она отводит взгляд, чтобы не видеть в глазах друга сочувствия. Идеальной, до скрежета зубов, Гермионе не вынести этого. Не сейчас. Ей страшно, а еще невыносимо больно. Их драгоценный мирок обратился в пепел, и часть, ту, которую ещё можно спасти, висит на волоске от гибели. Остались только она и Гарри. — Если бы...       Гарри кивает, без слов обнимает девушку. Ей нужно немного времени, а еще немного лекарства от боли, которую причинила ей эта жизнь.       Долгие недели скитаний сближают, а еще общая боль, от которой вряд ли можно избавиться простыми таблетками. Вот уже две недели, как из головы девушки не выходит образ рыжеволосого паренька, тело которого они с Гарри нашли со свернутой шеей, а еще с чертовым медальоном в руках.       Гермиона шмыгает носом, укутываясь в свою джинсовку. Костер едва ли согревает, язычки пламени лишь лижут сухую листву, пожирают ее слишком быстро, прямо как пустота, поселившаяся в душе рыжеволосой гриффиндорки. Поттер присаживается перед ней на корточки, протягивает свое пальто и улыбается слишком радостно для сложившихся обстоятельств. — Ты замерзнешь, — Гермиона тянет уголки губ вверх, отталкивая руку Гарри. Кажется, за последнее время мальчик, который выжил, стал ей больше, чем просто друг, — а мне не хочется твоей смерти. — Я в порядке, — он лишь хмурится, накидывая на опустившиеся девичьи плечи куртку, — а тебе вот силы понадобятся.       Гарри опускается рядом с ней на землю, а затем обнимает ее. — Все будет хорошо, — шепчет он, а после целует девушку в щеку. Возможно, лекарство от боли все же существует, — думают оба, — возможно, оно находится в душах людей, близких людей.