Черная роза В руках Сатаны – Обожает он эти цветы. Губами касаясь её лепестка, "Царица цветов!" – прошептал Сатана. Титул по праву этот ей дан Чёрная роза - точно дурман! Сводит с ума - заставляет желать! Срасти её никому не отнять!!! Тьмы господин В капкан угодил! Чёрная роза - Цветок без изъяна! У Сатаны любимицей стала! Чёрная роза...
В коридоре свет падал на белый пол. Железные двери все одинаковые, отличаемые лишь номерами квартир.48
Порог невозможно переступить. Сердце парня стучит быстрее. Он знает, что хозяин не спит. Руки сжимаются, но тут же расслабляются. Вспоминают о подарке. Теребит пальцы и кусает губы. Сложно истребить в себе это поганое чувство, которое приводит его к этой двери снова и снова с самого момента их знакомства и ночёвки в его квартире. Им руководит блуд. Его это стыдит. Парень вздохнул и осекся. Дыхание в легких задержалось. Звук резкого вздоха отдался эхом по всему коридору, от чего белокурый малый перепугался. У хозяина замечательный слух. Рука роняет букет перед дверью, и его пробирает дрожь. А что, если он его просто выкинет? Парень позвонил в дверь. Буквально на все эти секунды он забыл про дыхание и пол под ногами. Перед его глазами предстал портрет его хозяина: внимательный взгляд цвета тёмного янтаря, лукавая улыбка и блуждающие по всему телу руки. От этих мыслей щеки парня горят пламенем, а всё тело дрожит в желании кинуться к его ногам.«–Как же мерзко!»
Парень повторно звонит в дверь и бьёт кулаком о стены, сбегая по лестнице к выходу с протяжным рычанием. Ему страшно смотреть в глаза учителя и осознавать, что понимает тот больше, чем сам парень. Пусть чёрные розы просто цветы, но всё черное к лицу его хозяину, смотрится с ним невыносимо прекрасно, как и его чёрный словно тьма плащ.«–Вы настоящий Сатана!»
С губ не могут слететь те самые слова. Он кусает себя за кожаные перчатки и слышит звук двери, открывшейся наверху. Он никогда не станет искать их отправителя, но и никогда не скажет, что знает его. Улыбка на лице заменяет любые слова, он красноречиво представляет смущенное лицо ученика и не может сдержать смех. Смех, что напугал парня до мурашек. *** – Какие у Вас красивые цветы! - замечают посетители его дома и гости. – Они прекрасны, - тихо поправляет их хозяин. – Человек, который подарил их, так чудесно подобрал букет! Они очень подходят Вам! – Никто не оставляет без внимания этот факт. Хозяин в восторге. – Этот человек знает меня лучше, чем кто бы то ни было, – он всегда смотрит на цветы и представляет своего ученика: белый и черный, черный и белый. Однако они хорошо подходят друг другу, исключая общественное мнение. – Я никогда не замечал, чтобы у Вас были приличные девушки, – неуверенный голос пробирает дрожь. – Поверьте, она неприличней всех, с кем я только был, – ухмылка. Всем становится всё ясно. Сатана в теле парня благодушен сегодня. Дазай испытал странное ощущение: ему не было стыдно, но он чувствовал отвращение к самому себе, когда глаза легко скользили по телу парня. Его ученик изменился в лице, и однажды у Осаму появилось подозрение почему. – Ты боишься меня, Ацуши? Хочется услышать всё что угодно, кроме правды. Ученик врать не умел, потому спрятал лицо куда-то в глубь ворота, кусал губы и тихо шепнул: – Очень. Вздох. Что мог ожидать Дазай? Он давно понимал, что такая несуразная любовь создана лишь для него одного, но в его душе теплилась надежда, что цветы подарил именно он. Он живет этой надеждой. *** Летним днём под сенью большего дуба Осаму лежал, наблюдая за полетом птиц. Ацуши молча читал стихи и одной рукой гладил волосы учителя. Дазай любил спать на свежем воздухе. Ацуши молча исполнил просьбу учителя. Он смиренно запускал руку к самым корням волос и оттягивал их по всей длине. Это блаженство прервала женщина и её ребёнок. Мать гуляла с малышом, от жары помахивая букетом черных роз. Ацуши заметил их первым и слегка улыбнулся. Дазай, хоть и скрывал зачем-то правый глаз, видел вполне много и женщину с букетом заметил достаточно давно. Черноволосый мальчишка подбежал к двоим мафиози и стал с осторожностью и неподдельным любопытством осматривать обоих. Ацуши доброжелательно улыбнулся, убрав руку от волос учителя. Дазай устало приподнялся, уже полностью открыв глаза. – А ты славный малый. Сколько тебе лет? – Осаму не успел до конца проснуться, потому голос его звучал грубо. Ребенок вытянул четыре пальца вперед. – Четыли, – довольно заявил малыш, садясь на траву и вытягивая ноги. Мать уже подошла ближе и, в отличие от своего чада, обратила внимание на одежду молодых людей и на знакомое лицо «демона». – Пошли, сынок, нас папа будет ждать, - чуть дрогнувним голосом сказала она и подняла сына на ноги, стараясь как можно быстрее увести ребёнка от молодых людей. Эта картина запомнилась Дазаю как очень большая милость: женщина испугалась льва в клетке и сбежала, забыв на лоснящейся траве букет своих роз, – тех самых, что стали для Осаму пропуском в жизнь и мир чувств. Для Ацуши эта картина стала очередным напоминанием, что люди никогда не смогут видеть оборот души, даже самой черной. – Я не обижаюсь. Вошло в привычку, – Осаму улавливал любое изменение в лице ученика и с легкостью понимал, о чем тот думает. – Надеюсь, ты не станешь судить эту женщину строго. – Но почему так? – Накаджима привычно искал справедливость во всем. – Мы сами внушили им страх к нам. Она не виновата. Да и кого можно винить за страх? – Никого, - сказал Накаджима.« – Меня! » - кричала душа.
Дазай потянул руки к прозрачной обёртке букета, коснулся кончиком носа мягких лепестков и вдохнул знакомый запах. Ацуши отложил книгу в сторону. Кровь прилила к щекам парня, делая их розовыми и подогревая всё лицо. Осаму усмехнулся. – Они такие красивые, правда? – Они Вам к лицу, Дазай-сан. Одобрительный кивок. Осаму не имел гарантий, что выведет ученика на чистую воду, но слышать из его уст комплименты было приятно. Накаджима хотел начать читать, но рука Осаму нагло схватила парня за запястья. Его глаза округлились, а щеки стали ярче. – Мне дарили их однажды, – Осаму вручил цветы ученику. – Я люблю их так же, как и их отправителя. Понимаешь? – Не совсем. Дазай-сан, у Вас есть девушка? Стыд. Чувство невероятного стыда охватил парня, но он молчал. Смущения выдавало его, но Ацуши упорно не проронил ни слова. Осаму ослабил хватку. Кивает. Может, это действительно правда? – Да, есть. Конечно, есть! Почему же ей не быть? Мне всего двадцать два, я на неплохом счёту у мафии, имею машину, дом, гараж. Выгляжу опрятно и чисто, у меня есть собственный кутюрье. Что еще надо женщинам, чтобы я стал достойным кандидатом? Никто не станет спрашивать меня о моих предпочтениях, что нравится и не нравится, что люблю есть и почему сплю одетым. Верно? Кому из них это интересно? Осаму говорил громко, почти срываясь на грубый крик. Ацуши прижался ближе к дереву, морщась от боли. Дазай сильно сжимал парню руку, но заметил это лишь через несколько секунд после своих слов и поспешил отпустить ученика. – А я дарил такие цветы одному-единственному близкому человеку. Я думал, что он забыл, но, как оказалось... Осаму смеялся. Его смех всегда напоминал нечто странное, но сейчас, вместо ухмылки зверя, на лице Дазая сияла улыбка. – Всё же страх опасная вещь! Как считаешь? – Но поистине прекрасная, Дазай-сан...