Художник

Начало осени всегда приносит с собой творческий кризис. Хочется просто лежать под одеялом, пить горячее какао и смотреть очередную любовную дораму, крутящуюся по телеку. Только вот от миллионной армии подписчиков осенней хандрой не отмажешься. Тэхён уже несколько раз брал камеру, включал специальный свет, устраивался в своём уголке для съёмок, куда его молодому человеку вход был запрещён, и … молчал. О чём говорить? О чём снимать? — на эти вопросы ну никак не хотели находиться ответы. Разбор косметики? Зачем эти понты — пусть лучше никто не знает, чем он пользуется. Контуринг, стробинг, бейкинг и дрейпинг? В Азии ценится естественность, и поэтому вряд ли его основной аудитории это будет интересно — это больше для европейцев, а их на канале ну очень мало по сравнению с азиатской публикой. Снять поход в магазин? Зачем? Во-первых, зачем ему раскрывать свои любимые марки — подписчики ещё подумают, что это реклама. А во-вторых — ему недавно подарили целую косметичку, Гуки опять начнёт возмущаться, что хён свои мазилки любит больше чем его, а это совсем не так. — Слушай, ты так скоро всю память займёшь. Хоть мне привет скажи. — Я тебе доброе утро сказал, а это намного лучше. Чонгук вздохнул, и остановился возле камеры, крепко, двумя руками, держа кружку. — Слушай, а чё у тебя там за хрень за спиной? Ты от меня уехать решил? За спиной у Тэхёна стоял чемоданчик — он вчера уезжал на мастер-класс, приехал вечером, и, не разложив косметику по своим местам, сразу улёгся спать. Блондин встал со стула, чтобы Гук увидел, что это такое. — Там косметика. — Ну я так и подумал — тебе косметики нужно намного больше, чем вещей. Тэхён пропустил это замечание мимо ушей. Чон отвлёкся от камеры, и ушёл в сторону матраса, садясь на него, и чуть не опрокинув на себя кружку с кофе — Тэхён напугал его. — Зайчик, скажи, что можно снять? У меня идей нет. «У тебя идей нет, а я страдать должен», — пронеслось в голове Гука. — Не мог бы ты страдать отсутствием вдохновения в темноте и под одеялом? Тэ вообще такой молодец — вечером выспался, и сейчас, в три часа ночи, навключал свои лампы, и брюнет теперь уснуть не может, вот и пытается хоть немного проснуться с помощью крепкого кофе. — Гук-и, а ты не мог бы и мне кофе сделать? — протянул Тэхён. — Зачем я пойду его делать, если ты не пьёшь кофе? Блондин надул нижнюю губу, сделав вид обиженного ребёнка. — Ну сделай, ты же меня любишь, — Тэ смотрел щенячьими глазками, прекрасно зная, что Гук им не сможет отказать. Чонгук вздохнул, поставил чашку на пол, ибо столик, который всегда стоял рядом с кроватью Тэхён забрал себе, и пошёл на кухню. — И печенек захвати. Зайчик же меня очень сильно любит? «Ленивая задница — пронеслось в мыслях Чона, — ещё сейчас — три, два, один…» — Зайчик, ещё одеяло с моего места принеси! Чонгук мысленно зааплодировал — он слишком хорошо знает, что этой капризульке нужно всё, даже если оно на самом деле не нужно. Вот почему Гук заваривал сразу кофе и какао — Вишенка всегда просит кофе, но хватает его на пару глотков, и потом он отправляет любимого назад, за какао с зефирками, а кофе оставляет допивать. И печеньки Чон не брал — Тэхён их не ест, просто так просит. — Ну почему так долго? — именно под эти слова брюнет зашёл в комнату. Вообще, радовался бы, что сам не пошёл в самое холодное место в доме, но это же Тэхён, вы слишком многого от него хотите. Пока Чон шёл обратно до матраса, в голове Тэ словно что-то щёлкнуло. Он ведь ни разу не снимал что-то с участием любимого, а ведь его внешность могла бы многих свести с ума, а следовательно, у канала могло бы появится больше подписчиков. Блондин немного отпил из кружки с кофе, поморщился, поднялся со своего места, и, совершенно наплевав на то, что шёл прямо по упавшему с нему одеялу, плюхнулся на угол матраса, сразу же прижавшись к Гуку, как большая медуза. — Ты хочешь меня кофе угостить? Спасибо. Тэхён подал ему кружку, и спросил. — Заечка, а ты меня любишь? Чонгук чуть не подавился — вот обязательно говорить когда он пьёт. — Вишенка, извини, но денег нет. Нам ещё две недели жить. — Я не об этом, — протянул Тэ, попытавшись беззаботно болтать ногами. Брюнет удивлённо вскинул брови. — Тогда что? Увезти тебя куда-то надо? — Ты снимешься со мной? Ну пожа-алуйста, — протянул блондин. — Я тебе говорю в сотый раз — если ты подойдёшь ко мне хоть с одной из своих помад, свои ролики будешь редактировать сам. — Ну Гук-и, почему ты не хочешь со мной сниматься? «Потому что в семье должен быть только один сумасшедший», — хорошо, что эта мысль не была произнесена вслух. Блондин надул щёки и нахмурил брови, в целом приняв такой вид, что сейчас заплачет. — Не надо дуться. Я сказал нет, значит нет. Под раскрас я тебе не дамся. ***** Если Тэхёну ударила какая-то глупость в голову — тушите свет. Никому житья спокойного не будет, пока хён своего не получит. Кажется, от осенней хандры не осталось и следа — Тэ был бодр, как никогда, а всё из-за своего плана под названием «Заставь Гуки сняться с собой». Постепенно, дело перешло к откровенному шантажу — блондин устроился на диване, сказав, что не ляжет с любимым в одну кровать до тех пор, пока тот не побудет его моделью. Гук не сдавался — поспит Тэхён пару дней на неудобном диване, поймёт, что его задница привыкла к комфорту и теплу, и забудет про всякую дурь. Ночь, две, три, неделя — кажется, Тэ тоже не собирается сдаваться. «Ну это до отключения тепла», — был уверен брюнет. ***** Кажется, середина сентября наступила довольно неожиданно, и в домах в один прекрасный день, по старой азиатской традиции, отключили тепло — до весны. У нашей сладкой парочки есть котацу, под которым довольно уютно переживать холодные ночи, но Гук сразу же забрал его себе, не давая любимому вообще никакой возможности погреться. Тэ, спящий на диване, надевал на себя всю тёплую одежду и приватизировал себе все одеяла — одним словом, на примирение он ну никак не хотел идти. — Когда ты успел стать таким морозоустойчивым? — Чонгук лежал под своим обогреваемым одеялом, и с улыбкой смотрел на стучащего зубами Тэхёна. — Я всегда таким был. — Тебе ещё не надоело лежать на дурацком диване? — Он очень красивый. — Но он же тебе так не нравился, когда мы его выбирали. Я помню, что купил его назло тебе. Блондин скрипнул зубами — козел его любимый, вот кто. — Гуки, ну пожа-алуйста… Что тебе стоит? Или ты хочешь, чтобы я тут замёрз? — уже привычная «песня» перед сном. Чон, как всегда, уже бы и уткнулся носом в подушку, но в голове неожиданно промелькнула одна очень интересная мысль. А ведь он мечтал стать художником, настоящим, чтоб на мольберте рисовать… — Я соглашусь, только если ты согласишься на моё условие. Тэхён закутался в одеяло. — Ну Гук-и, — здесь дошли слова Чонгука, и блондин чуть не свалился с дивана, — В смысле?! Чё, серьёзно?! Чон улыбнулся — много ли человеку для счастья надо? Вот, Тэхён, услышав простое «согласен» уже весь светится. — Давай завтра об этом поговорим, — брюнет ещё больше залез под котацу, настраиваясь на сон. — Не, не, не, — блондин поднялся со своего места, и вцепился в руку хёна своими мертвецки холодными пальцами, — ты завтра забудешь. Вставай. — Ты ж даже моё условие не услышал. — А я всё сделаю. Всё-всё-всё, лишь бы ты снялся со мной. — Даже разденешься? — с улыбкой спросил Чон — Что? — переспросил Тэхён, —  сейчас? — Нет, зимы дождаться можешь. — Можно я хотя бы в душ схожу? Согласитесь, раздеваться под тёплой водой легче, чем в холодной комнате, да и в глазах благоверного горел какой-то странный огонёк — явно что-то будет. — Иди, — смилостивился брюнет. Пока Тэ мылся, брюнет пошёл в съёмочный угол, открыл небольшой холодильник — да, для того, чтобы косметика дольше хранилась, её надо хранить в холодильнике — по крайней мере, именно такой ответ услышал Гук, когда увидел кухонную технику в комнате. Внутренний дьяволёнок ликовал — вот сейчас-то он отыграется на своей Вишенке, которая за последние пару недель все мозги ему проела. ***** Блондин, кажется, провёл в ванной целую вечность — сорок минут прошло, прежде чем в коридоре мелькнуло ярко-жёлтое пятно — халат, в который закутался замёрзнувший Тэхён. Едва Тэ успел зайти в комнату, как оказался лицом к стене — Чонгук развернул его, и стал развязывать пояс халата. — Я давно хотел стать художником, но извини, ты всё свободное место занял своей ерундой, мольберт поставить некуда, — горячее дыхание щекотило уши. Блондин выпучил глаза — что его благоверному опять в голову ударило? — Моим мольбертом побудешь ты. А вместо кисточек будет твоя косметика — ты себе новую купишь. Тэхён только открыл рот, чтобы что-нибудь возразить, как понял, что это бесполезно — он ведь уже на всё согласился, Гуки свои обещания держит, моделью его станет. Оголились плечи, затем лопатки, светлая кожа покрывалась мурашками от холода, а халат оказывается на бёдрах, и держится на завязанных рукавах. ***** Через какое-то время Чонгуку надоело рисовать, да и места не осталось. Хорошо, что Тэ не видит, что его любимый натворил: тональный крем перемешан с помадами разных оттенков, подводка выглядит как клякса на тетрадном листе, лужа из хайлайтера посыпана яркими синими и фиолетовыми тенями, и самое страшное — весь этот ад бьюти-блоггера был посыпан блёстками. Блондин вздрогнул, когда почувствовал щекотящее дыхание возле левого уха, а затем услышал и тихий шёпот. — Тебе приятно или холодно? Конечно холодно — в доме всего пятнадцать градусов, он стоит тут без одежды, и по нему ещё холодной косметикой рисуют. Чонгук — сущий дьявол. — Коне-ечно х-холодно. — Сейчас согреешься. Кажется, или сейчас точно что-то будет? Нежный поцелуй в щёчку, потом Гук стал покусывать мочку уха, постепенно опускаясь ниже, проведя влажную дорожку и переключая своё внимание на шею, оставляя на белой коже тёмно-красные следы. Мурашки идут уже не столько от холода, сколько от щекотки — дыхание возле уха щекочет не только кожу, но и нервы. В это время Чон отстраняется, уходит на кухню, за небольшим белым тюбиком, и, засунув его в карман домашних спортивных брюк, возвращается к своей Вишенке. Конечно, сейчас можно вообще ничем не ограничиваться, но Чонгук не настолько дьявол, чтобы ещё и холодной смазкой пользоваться. Брюнет прижимается так сильно к любимому, что всё «художество» мгновенно впиталось в футболку, но сейчас это никого не волновало. Оголённые плечи быстро покрылись россыпью красных следов, чем-то похожих на разбросанные лепестки роз; тёплые руки провели по немного напряжённым мышцам пресса, опускаясь ниже, развязывая узел из рукавов халата. Тэ тихо простонал — тонкие пальцы стали водить по набухшим венкам на стояке, размазывая предэякулят по всей длине Гук понимает, что Тэхён уже готов ко всему, и достаёт небольшой белый тюбик, наносит немного на пальцы, и входит потихоньку двумя пальцами с короткими ноготками. Блондин шумно выдыхает и ещё шире расставляет ноги, чтобы пальцы глубже вошли. С первым толчком Тэ стонет, громко и протяжно, ещё сильнее прогибается в спине, но уже не по своей воле — брюнет его за волосы хватает. Толчки становятся быстрее, Тэхён с ума уже сходит, хотя толком ещё ничего и не было. Соскучился, видимо, просто спать на диване. Тэ мычит, губу нижнюю кусает, а всё из-за того, что пальцы начинают двигаться на манер ножниц, растягивая намного больше, чем простые толчки. Блондин вертится как уж на сковородке от таких простых ласк, и это Чона не устраивает, поэтому на мягкой попе быстро появился красный след, а звук шлепка, отскочивший эхом от стен, чуть не оглушил. — Я здесь главный, — замечание прозвучало грозно, и, даже, как-то чересчур по-злому. Брюнет вытаскивает пальцы под тихие вздохи облегчения, и, стянув домашние штаны вместе с нижним бельём, приставляет ярко-красную головку к пульсирующей дырочке и начинает толкаться, поглаживая упругие ягодицы. Стенки ануса сжимаются, плотно сжимая член, и из-за этого Чон просто с ума сходит, и двигается сразу быстро, входя размашисто и не давая никакой возможности привыкнуть к себе. — Гук-и, — покусывая нижнюю губу протягивает Тэ. Чон с ума сходит от этого тягучего «Гук-и», и меняет угол, толкаясь, попадает прямо на чувствительную точку, заставляя Тэхёна сорвать голос от криков. На такие толчки блондина надолго не хватает, и он кончает, даже практически не прикоснувшись к себе. Брюнет чувствует, как хён обмякает, но двигаться продолжает, с каким-то странным, почти звериным рыком, который пробивает Тэ на мурашки — такого он ещё никогда не слышал, и это его немного пугает. Стоны стали отчётливее и громче, и кроме них в комнате можно было услышать ещё какое-то чавканье, хлюпанье, хлопки и чьи-то хрустящие суставы в коленях. ***** — Всем привет мои дорогие! — Тэ активно махал ладонями перед камерой, — сегодня нас ждёт кое-что очень весёлое. Итак, Гук-и, присаживайся. В углу поставлено теперь два стула, и на один из них Чонгук и плюхнулся. — Мне не очень удобно разговаривать с кем-то, кто выше меня, — ясный намёк на то, чтобы любимый сел. — Модели лучше всего стоять. Косметика ровнее ляжет. Чонгук постарался сдержать улыбку. — Гук-и, ну какого чёрта ты заржал как раненая чайка?! Этот дубль был окончательно испорчен. Ну да ничего — времени у Тэхёна много, да и Чонгук никуда не торопится.