Ступая по трупам

      Гермионе сложившаяся ситуация все больше и больше не нравилась. Казалось, после падения Того-Кого-Нельзя-Называть дела у всех магглорожденных резко прянули вверх, но вскоре выяснилось, что основная проблема никуда не исчезла. Большинство чиновников остались на прежних постах, а аристократы полегли лишь самые одиозные. Апогеем всей этой ситуации стало назначение Долорес Амбридж на пост первого заместителя министра Кингсли Шеклбота.       – А кто, по-твоему, с документацией будет работать, – хмыкнул тогда Гарри Поттер. – Вчерашний полевой командир, что ли? Нет у нас пока толковых бюрократов. Не выучили! А Перси банально, стажа и, надо признать, ума не хватает.       Гарри и Рон поступили на подготовительные курсы аврората. Если первый буквально жилы рвал, то второй, как и прежде, к учебе относился спустя рукава и, порой, вовсе порывался все бросить. Вот только кара за лень и разгильдяйство оказалась слишком жестокой – за неделю до собственной свадьбы Рон погиб во время экзаменационного прохождения полосы препятствий. В итоге свадьбу Гарри и Джинни также пришлось отложить.       Гарри же перешел из аврората в ДМП и буквально по уши ушел в разбор документации. Все бы ничего, но вот его окружение… Если против Сьюзан Боунс, Майкла Корнера и Эрни Макмиллана сама Гермиона, в принципе, ничего не имела, то что в министерстве забыли Теодор Нотт, Маркус Флинт, Люциан Боул, Теренс Ургхарт, Эдриан Пьюси, Драко Малфой, Грегори Гойл, Блейз Забини, Панси Паркинсон и Захария Смит – она решительно не понимала. Более того, эти персонажи мало-помалу составили команду Гарри Поттера, который уже неприкрыто и, надо признать, небезуспешно рвался к посту первого заместителя главы департамента.       Только пару лет спустя Гермиона осознала тот факт, что Поттер всерьез мечтает о кресле министра, а заодно расставляет своих людей на самые ключевые посты, одновременно убирая, а то и просто ликвидируя, своих врагов и прямых конкурентов. Так, Амбридж, которая в кои-то веки не сумела вовремя удержать нос по ветру, заполучила обвинение в государственной измене и приговор к смертной казни через гильотинирование. Да что там говорить… Ее и саму вскоре «попросили» из министерства, как «некомпетентную особу» (формулировка в исполнении Боула), а Поттер подмахнул ее увольнение, как говорится, не глядя. Впрочем, Сьюзи Боунс предложила Гермионе попробовать себя в Хогвартсе, где как раз сменялся преподавательский состав.       Да, это тоже была проблема. Хогвартс лихорадило от перемен. Уволили Макгоннаголл, Трелони, Хуч, Хагрида и Филча, заодно развоплотили Бинса, Плаксу Миртл и Пивза. Серьезно переработали программу, ужесточили требования к подбору преподавателей. Новым директором стал Гораций Слагхорн, его заместителями назначили Флитвика и Спраут. Сменились все деканы. Как бы то ни было, но Гермиона с пребольшим трудом устроилась читать теорию магии.       Семью Уизли внезапно поразила полоса неудач. Сначала погиб Рон. Затем с позором уволили Артура, обвинив его в том, что он систематически грабил магглов. Потом закрыли магазин «УУУ» с конфискацией товара, поскольку, как оказалось, большинство изделий не было сертифицировано министерством, а на его владельцев наложили очень большой штраф, погасить который Уизли сумели лишь заложив свою землю вместе с постройками и под очень большой процент.       Видимо, рыжики решили поправить дела по старинке – путем изготовления разнообразных зелий, большинство из которых относились к разряду условно запрещенных. Как итог, внезапные обыски, арест и суд. Артур, Молли, Джинни, Персиваль, Джордж и Билл получили тюремные сроки от трех до двадцати лет. А заклад на землю выкупил Гарри Поттер, начисто снес «Нору» и стал строить новый дом, куда вскоре готовился привести молодую супругу, некую мисс Боунс.       На возмущение Гермионы Поттер ответил просто:       – Ну уж извини, тут было все просто – либо это буду я, либо Малфой. Часть вещей отослал в «Ракушку», а остальное являлось хламом подлежащим уничтожению огнем. Как и сам бывший свинарник, в общем-то. Впрочем, судьба семьи Уизли меня не особенно волнует. А вот нечего мне было амортенцию в еду лить!       Так или иначе, но в один прекрасный день Гермиона решила с Гарри Поттером обсудить давний животрепещущий вопрос – так за что же мы все-таки боролись? А то все как-то странно и непонятно…       Пришла на Гриммо, 12, где и договорилась встретиться с Поттером. Дом был чист, но также мрачен. Кричер все также ворчлив, но к Гарри старик относился вполне почтительно. Говорят, для особо важных гостей Поттер проводил небольшие приемы именно в этом доме.       – Гарри! – воскликнула Гермиона, стоило собеседникам расположиться в уютной гостиной. – Почему ты так легко отрекся от дела Света, от того, что тебе завещал Альбус Дамблдор.       – Может быть потому, что он мне ничего не завещал, – Гарри саркастически усмехнулся. – Ну хотя бы по той причине, что Дамблдор не собирался умирать. Вот в нашем противостоянии с Волдемортом все было предельно просто – или я, или он, а жить мне, знаешь ли, очень хотелось.       – Но ведь директор был проклят, рука, – попыталась напомнить Гермиона.       – Угу, рука, – Поттер засмеялся. – А ты его мертвым видела, когда Дамблдора в его мавзолей укладывали? Нет? А вот я видел. И хорошо запомнил, что его руки были чистыми, белыми и неповрежденными. Да и потом, он же с самой высокой башни свалился, но тело практически не пострадало, а ведь должно было разбиться чуть ли не в лепешку. И после кое-кто из очевидцев поговаривал, что выглядело это словно в замедленной съемке. Значит, на теле Дамблдора был какой-то артефакт, который и помешал ему ощутить все прелести свободного падения.       – Но ведь его профессор Снейп ударил Авадой? – продолжала упорствовать Грейнджер.       – Да, ты права, – ее собеседник оскалил зубы. – Только артефакт против Авады к тому времени уже был создан, пусть до недавнего времени и существовал в единичном экземпляре. Его изготовил мой отец и именно он был на мне в ту самую злополучную ночь. А еще на мне было что-то типа отражателя, всю мощь и ярость которого на себе ощутил сам Волдеморт. Не было никакой кровной защиты, даже в помине. Иначе бы тех же Дурслей, к примеру, уже давно бы искромсало, а они до сих пор живы, хоть и не особенно рады этому.       – Но ведь Квирелл сгорел…       – Он сгорел, а Локхарт лишился памяти. А почему? А потому что они оба магически клялись о непричинении вреда ученикам, за нарушение оной клятвы и получили соответствующий откат. А вот все последующие преподаватели ЗОТИ такой клятвы уже не приносили и потому остались безнаказанными. Фиг бы Крауч сумел в Хогвартс внедриться, если бы не отсутствие ограничителя у Моуди.       – А…       – И на это есть ответ. Наш разлюбезный директор в конце нашего второго курса был смещен со своего поста. Он вскоре вернулся обратно, но клятву заново не приносил и, соответственно, с других требовать ее не мог. Было бы иначе, так за присутствие дементоров у Хогвартса его бы на сотню маленьких Дамблдоров порвало. Он-то был обязан принять все меры к их ликвидации, я, к слову, нашел в архиве министерства соответствующий закон, но наш «Светоч» даже не почесался. Позже, когда его с поста Верховного Чародея сместили и он, по-видимому, унаследовав с того поста какие-то магические обязательства, снова разыграл очередное представление. Знаменитая Долорес Амбридж, будучи преподавателем ЗОТИ, по сути, работала на кого угодно, но не на Фаджа. И во время допросов подтвердила эту версию – да, тот террор был выгоден лишь Дамблдору и заказывал его именно он, пусть и через посредника в виде Снейпа.       – Однако вернемся к финишу шестого курса. Этот артефакт мне описал Сириус, причем упомянул, что когда он меня вынес из дома, брошка на мне еще была. И тут на тебе – я ее вижу на груди Дамблдора, пусть и прикрытую бородой. Ну я ее, из вредности, и сорвал. Дело было как раз в той самой пещере с инферналами. Кто же знал, что Дамблдор задумал свое липовое убийство именно на этот вечер. Ну и удивился же он, когда понял, что артефакт отсутствует. А Авада уже летела… К слову, больше всех перепугался Снейп. Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, что ему этого убийства никто не простит.       – Но ведь ты его простил…       – Потому что это было политически целесообразно. Так я привлек на свою сторону целую кучу выпускников факультета Слизерин. Что же касаемо самого Снейпа, то неужели ты думаешь, что он заранее не озаботился разжиться противоядием от яда Нагини? Уж поверь, Снейп его разрабатывал более двух лет, потому что прекрасно понимал – от него так или иначе избавятся. Так что ему нужно было разыграть передо мной последнюю театральную постановку, после чего потихоньку удрать. Вот только я сразу понял, что Снейп помирать не собирается и разыграл свою собственную трагикомедию. А сам, между делом, проклял его родовым проклятием Блэк типа «Кража магии», которое мне как-то показал Сириус. И еще я сказал Снейпу, что это ему кара за смерть моей матери. Так тот разом лишился магии, после чего противоядие прекратило свое воздействие и наш сумрачный зельевар сразу же скончался.       Гермиона молча смотрела на Поттера так, словно она его увидела в самый первый раз.       – Ну а потом я пошел на ту самую роковую встречу. «Кража магии» и родовой артефакт позволили пережить откат от удара Авады, уж больно сильно тот артефакт магию у взрослых магов сосет. Вот только я никак не ожидал той встречи на Кингс-Кросс. В смысле, повидаться там с Дамблдором. Позже я рассказывал о ней, но далеко не обо всем. Наш дорогой директор, как оказалось, тоже активно крестражами баловался, но совершил одну большую ошибку – весь свой свет, всю доброту и стратегический ум он ухитрился отделить и запихнуть в одно место. Произошло это примерно после четвертого курса, когда я мало что понимал из-за собственных душевных терзаний. Тот кусок, кстати, оказался намного человечнее своего истинного хозяина и сразу же предложил мне сделку – он рассказывает об еще двух частях директорской души, а я ту, что еще существовала, аккуратно уничтожаю и не позволяю окончательно втоптать доброе имя Альбуса Дамблдора в грязь. Как ты понимаешь, я выполнил и эту сделку.       – А…       – Самый первый созданный крестраж бесславно сгорел, когда Дамблдор его решил запихнуть в Фоукса. Не учел его создатель того, что феникс слишком насыщен магией. А помнишь подаренный дезиллюминатор? Ну вот второй там и был. Вот только он, к началу моих поисков, потихоньку перебрался на новое место жительства – в нашего дорогого Рона. Видимо, сыграл на его жадности к славе и всеобщему признанию, а в итоге получился основательно доработанный Квирелл. Я, помнится, очень сильно удивился, когда Рон резко поумнел, проявил определенную предусмотрительность, ранее ему не склонную, даже какой-никакой парселтанг выучил. Также у него резко снизилась безбашенность и возросла осторожность. Помнишь битву за Хогвартс? Так Рон ни в одном поединке не поучаствовал, все по тылам ошивался. А ведь в министерстве он в бою был совсем другим – жестким, напористым, прорывным! Еще одним признаком стал тот факт, что Рон практически прекратил ухлестывать за девицами, но, как ни странно, почему-то стал уделять большее внимание смазливым парням. Признаки влияния бывшего директора явно налицо! Я не мог допустить нового возрождения Дамблдора-интригана и аккуратно подстроил тот несчастный случай, чтобы уничтожить его раз и навсегда.       – Ты убил Рона?! – выдохнула Грейнджер. – Но как… Он же был твоим другом!       – Ключевое слово – «был», – ответил Поттер. – После того, как он меня предал на четвертом курсе, я его простил, но из категории «друзья» перевел в «соратники». Да и с нашим разлюбезным директором из-за рыжего мне ссориться совсем не хотелось. Рано было против него открыто выступать, слишком рано. Я тогда только-только начал пытаться разбираться в той каше, которую ныне гордо называют «политика»! К слову, Уизли ко мне после второго курса несколько охладели, когда узнали, что я на денежки Поттеров вряд ли смогу рассчитывать, и начали снова меня привечать, как только выяснилось о наследстве Сириуса. Заодно на моем счету оказались не только Дамблдор, Снейп и Рон. Сюда же стоит приплюсовать ликвидацию Нимфадоры и ее отца, Флетчера и Арабеллы Фигг. Люпин, Моуди и Дурсли справились вполне самостоятельно. Да и Маккошку турнули не без моей помощи.       – За что?!! – Гермиона буквально взвыла.       – Тонкс влезла в мои проблемы еще на втором курсе, когда успешно изображала Люциуса Малфоя. Когда он якобы освободил Добби. Этот домовик сроду Малфоям не принадлежал, а был прирученной зверюшкой Альбуса Дамблдора. Просто Добби получил допуск в их поместье. От Тонкс, к сожалению, было больше вреда, чем пользы, вот она и поймала мой «спотыкач» да и напоролась на пролетавшую мимо Аваду. Теда Тонкса я убил в спину, когда он нас предал. В общем, сделал то, что Сириус попросту не успел – оформить своей кузине долгожданный развод по методу рода Блэк. Флетчера схватили во время зачистки Лютного переулка, когда мы осуществляли программу взаимодействия с оборотнями, обвинили в смерти Моуди и тут же казнили. Миссис Фигг, после того как ее по моей просьбе немножко попугали вампиры, надежно прописалась в отделении для буйных душевнобольных.       – …!!!       – Люпина я попросту не успел. Гляжу – падает! Есть!.. А вот к Моуди я даже не знал как подступиться. И тут он, в довольно простой ситуации, того… В общем, когда вы вокруг Джорджа плясали, я посреди своей комнаты на радостях джигу танцевал. А с Дурслями вообще анекдот получился: за что боролись – на то и напоролись, называется. Они же, как я от них съехал, немедленно перебрались на новое место жительства и тут-то их покинула Госпожа Удача. Видимо, ее присутствие им обеспечивала моя скромная персона. Так, Вернон стал раз за разом запарывать выгодные сделки и в конце-концов начисто разорился. Его сестра-собачница, и до того содержавшая свой питомник не без помощи своего братца, тоже в один миг лишилась своей золотой мечты. Дадли в «Вонингс» начал с травки, а закончил героином, чуть от передозировки не помер, дурень. Мало того, он этой дрянью еще и приторговывал. Попался, получил восемь лет. Было бы вдвое больше, но Дурсли потратили последние средства на очень хорошего адвоката. Сейчас Дадлик сидит в тюрьме, а все остальные втроем живут в Лондонских трущобах, ведут, можно сказать, нищенское существование, да еще и пристрастились к дешевому алкоголю. В общем, у них все сложилось так, как они втирали мне о моих усопших родителях – пьяницы и наркоманы!       – Но директора Макгоннаголл-то за что?! – недоумевала Гермиона. – Она-то в чем провинилась?       – Ну хотя бы в том, что летом 1997 года заключила с Пожирателями договор – они ее не трогают и не изгоняют из Хогвартса, а она, в свою очередь, никуда и ни во что не вмешивается, разрешая им творить с учениками все, что заблагорассудится. Договор был сугубо устным, да и Маккошка явно оставила себе кое-какие лазейки, но мистер Персиваль Уизли, видимо, от очень большой любви к печатному слову с обязательными печатями и подписями, этот документ составил и, даже более того, заверил магическими подписями обеих сторон. Как у него это вышло, никто не знал и до сих пор мы не понимаем. Этот документ очень быстро попал в архив, а Лаванда Браун его там нашла и отдала мне. Ну а твоя любимая наставница как раз стала тоже очень неудобные вопросы задавать, да и в моем грязном белье попыталась поковыряться. Вот мы с Невиллом тогда пошли к Минерве и поставили ультиматум – или кто-то убирается из Хогвартса и молчит до самой своей смерти, или этот договор попадет в газеты и тогда этот «кто-то» уж точно надолго на этом свете не задержится.       – Ты говорил, что не можешь наследовать Поттерам, – вспомнила Гермиона. – Но почему?       – Да потому что брак моих родителей не был магическим, – усмехнулся Гарри, – а потому я бастард рода Поттер, со всеми, так сказать, последствиями. Плюс мой отец – представитель младшей ветви, а наследует старшая. Но сломанный Азкабаном, но не до конца сломавшийся душой Сириус, едва почуяв близость своего окончательного сумасшествия, тут же назвал меня своим наследником, как мог, подчистил «хвосты», чтобы у меня в дальнейшем возникало как можно меньше проблем, немного подготовил меня к принятию рода Блэк и сделал все от него зависящее, чтобы погибнуть в бою. Беллу, надо признать, Сириус подставил очень красиво. Мало того, что она окончательно лишилась каких-либо прав на род, так еще и получила отсроченное проклятье, окончательно ее убившее в самый разгар сражения за Хогвартс. Андромеду, в свое время, от рода отлучили по всем правилам, а не так, как самого Сириуса – чисто фиктивно. Ну а с Малфоями я сумел договориться вполне самостоятельно, заключив пакт о взаимном ненападении, розыгрыше собственных ролей до самого заключения мира и о том, что в случае победы партии «Света», я их спасу от тюрьмы и от полного разорения. Как видишь, я и тут сумел сдержать свое слово. Будут еще вопросы?       – Что ты планируешь сделать со мной? – выдавила Гермиона. – Убьешь? Сотрешь память?       – Честно? – Поттер широко улыбнулся. – Ничего. Да, я тебя не стану ни убивать, ни подчищать тебе память. Все равно ты мне ничегошеньки не сделаешь. Пресса под моим полным контролем, радиовещание тоже. Загранице наши внутренние дрязги просто неинтересны. Персонал Хогвартса мне лоялен, министерство аналогично, а Визенгамот подобными историями не удивить, они еще и не то видали. Знаешь, я тебе твою жизнь должен, вот, считай, что мы с тобой теперь в расчете. Тогда, в Малфой-мэноре, я планировал удрать при помощи Драко, возможно, в компании Луны. Мы были готовы к немедленному действию, но успели лишь ликвидировать Петтигрю. Ведь вмешался Добби и ухитрился вытащить всех пленников, пусть и ценой собственной никчемной жизни. А ты, Гермиона, даже если захочешь выступить против меня, то знай, что Амбридж готовила на тебя уголовное дело по обвинению в том, что ты довела своих родителей при помощи магии до полного идиотизма. По сути, превратив их в некоторое подобие Лонгботтомов. Так что, милая моя, твой пятачок тоже изрядно испачкан и то, что ты совершила, в глазах Визенгамота будет более страшным преступлением, нежели все, что сделал я сам. В директоры тебе еще лет двадцать не пробиться, уж это я обещаю. Но вот непреложный обет о неразглашении ты мне все-таки дашь. Спокойнее будет и тебе, и мне. Вот условия обета.       Изучив их, Гермиона, смертельно побледнев, сразу же поняла, что Поттер действительно предусмотрел практически все потенциальные обходные пути и включил их отрицание в условия обета. Сглотнув, молодая женщина осознала, что иного варианта у нее просто нет. И тот факт, что Поттер ее убивать не собирается, отнюдь не давал страховку от нападения оборотня или, скажем, вампира. Может как раз сейчас какой-то кровосос сидит в ее уютной квартирке терпеливо дожидаясь встречи с хозяйкой.       После принесения обета Поттер довольно-таки невежливо выпроводил свою, теперь уже точно бывшую, подругу за порог, молча закрыл за ней дверь и тут же дом соскользнул в пространственный карман. Так Гермиона покинула обитель новоиспеченного, особенно в ее глазах, темного мага. Больше она к этой теме возвращаться никогда не пыталась.       P. S.       – Никак не пойму, почему все эти адепты «доброты и света» всерьез считали, что Дурсли меня вырастят добрым, всепрощающим мальчиком, – Поттер отхлебнул добрый глоток старого вина. – Ведь ни они сами, ни Альбус Дамблдор, ни семейка Уизли не приложили к этому ровным счетом никаких усилий. Я даже не говорю про Макгоннаголл и уж тем более не про Снейпа. Кто-кто, а последний персонаж точно сделал все от него зависящее, чтобы я захотел отомстить всем своим обидчикам. Зато это с успехом, в отношении своей племянницы, сделала покойная Амелия Боунс. Сьюзи – настоящее сокровище, упускать которое я не намерен. Тем более после того, как я добился, чтобы Молли и Джинни схлопотали максимальный срок тюремного заключения без права на амнистию. Флер, правда, на развод подала. Неужели она считает, что сможет сменить свой статус с моей любовницы на что-то большее? Не знаю, не знаю. Я в этом точно не заинтересован. Ведь после того, как она вышла замуж за Билла, я всерьез надеялся на какие-то дивиденды от ее отца. Пусть не политические, так хоть отряд наемников какой пригласить. Однако господин Делакур ограничился вложением в покупку коттеджа «Ракушка» на берегу Ла-Манша и вся его помощь борьбе с Волдемортом на этом благополучно завершилась! С тех пор я окончательно перестал верить словам политиков, не подкрепленных подписанными лично ими заверяющими документами. Ладно, стоит навестить крестника. Тем более, что я ему довольно давно экскурсию в Линдисфарн обещал…       P. P. S.       Нехороший Поттер категорически не желал отпускать Гермиону, постепенно превращая ее в своеобразную жилетку. Вот только он не плакался ей, а, скорее, хвастался, порой, выбалтывая настолько сокровенную жуть, что у женщины волосы шевелились от ужаса и от омерзения. А поделиться с кем-либо она не могла, Гарри об этом позаботился. Вот теперь-то она целиком и полностью осознала участь христианских исповедников, вынужденных отпускать грехи своим подопечным и самостоятельно переживать кошмары собственных нерушимых клятв.       Протянула Гермиона сравнительно недолго и через шесть лет выпила яд. Смерть ее была тихой, похороны скромными, а память о ней короткой.