Ребята снова собрались в хореографическом зале, чтобы отснять очередной выпуск и просто повеселиться на славу. В качестве забавы была выбрана довольно популярная американская игра дженга. Правила весьма простые. Даже так, легче не придумаешь. Просто по очереди вытягиваешь из башни бревнышки, складывая их на её верхушку. Если, доставая блок, постройка разрушается — ты проиграл. И, конечно, за этим последует наказание.
Стафф дал парням листок с их списком, который частично был исправлен Намджуном и Сокджином. Все расселись по кругу, дружно приободряясь приближающимся соревнованием. Номер блока, погубившего башню, соответствовал номеру наказания.
Поначалу игра шла спокойно, размеренно, а где-то к середине напряжение доходило до точки кипения, словно ты смотришь финальный матч Чемпионата Мира, и от каждого неверного движения зависела если не судьба человечества, то, как минимум, твоя жизнь.
Первым проигравшим стал Тэхён, по глупости вытащивший не то брёвнышко. Затем почти до самого конца поражений не наблюдалось, а башня продолжала превращаться в неудачную постройку архитектора с хаотичными выемками. Все навеселе громко обсуждали действия каждого игрока, смеялись над тщетными попытками подцепить деревянный блок из периодически пошатывающейся конструкцией.
Хосок, чуть ли не стирая пот с лица от сосредоточенности, прекрасно справился со своей задачей. Он с облегчением выдохнул под аплодисменты мемберов и похвалы Юнги, передавая ход Чимину. Пак в шапке наклонился, широко улыбаясь на камеру, и потянулся за самым нижним блоком, едва касаясь его пальцами.
— Она не шатается, ха-ах, — отметил он, продолжая обдумывать свой ход. — Будет ли это опрометчиво, если я выну отсюда? Не думаю, что это сработает, но я попытаюсь.
Чимин постоянно то пробовал потянуть, то резко одёргивал руку, сомневаясь в верности решения.
— Йа, Чимин-а, будет смешно, если ты сможешь, — в своей авторской манере поддержал Шуга, еле сдерживая смешок. — Ты вытянешь лишь после того, как башня рассыплется.
Все вокруг начали вести дискуссии, ставя в сравнение Джина, что активно поддержал Намджун (ещё бы
он не поддержал), в то время, как Пак тщательно подбирался к злосчастному брёвнышку. Только ладонь парня вздрогнула, и вся конструкция безвозвратно полетела вниз (частично на руки Чимина) под истерическое визжание Хосока и Рэп Монстра, повалившегося на пол.
Юнги сдержанно захихикал, вскрикивая:
— Что это? Что это у нас? — риторические вопросы в гогочущий зал, поднимая с пола листок и вчитываясь в него. — Что за наказание?
Мин посмотрел в список, сопоставляя с номером блока и на мгновение замер, перепроверяя текст. Все с нетерпением уставились на обомлевшего рэпера. Когда мозг загрузил и обработал информацию у него вырвалось:
— Поцелуй? Что?! Не-е-ет! — прозвучало как-то возмущенно, нежели удивлённо. Остальные лишь громче засмеялись.
Сообразивший, в чём дело, Намджун, первым подхватил нужную волну. Он возбуждённо подскочил с места, вставая на ноги, и заверещал даже как-то слишком отчаянно:
— Шуга-хён! Шуга-хён!
Подключившийся к всеобщему обсуждению Джин уже успел вставить свои пять копеек под утомлённый стон Юнги:
— Мои поздравления.
По мнению самого Мина, все к этому относились, как к очередному фансервису и поводу потом поугорать над «суровым рэпером, застрявшем в букетно-конфетном периоде». Аргх, Юнги уже ненавидел эти подстёбывающие фразочки и туповатые шуточки старика Джина-хёна.
Чимин приободрился, привставая на коленях, чтобы засветиться в кадре. Он улыбался глазами, отчего они превращались в маленькие полумесяцы, закрывая ему обзор, и неосознанно заблестели, а уголки губ пошли вверх
по карьерной лестнице.
— Хён, не хочешь со мной поцеловаться? — в голове творилась какая-то катавасия, поэтому в заданном вопросе Чимин не разглядел намёков. Хотя, какие, блин, тут вообще могут быть намёки, если это до чертиков прямолинейно? Это равносильно признанию матери в том, что ты куришь в начальной школе. Ладно, не равносильно. Хуже.
Ребята слаженно захлопали, их высказывания смешивались в кашу из стёба, рофлов и поздравлений. Чимин, так и не услышав ответа, повторил вновь:
— Так что насчёт поцелуя, хё-ё-он? — протянул последнее слово.
Мин наигранно напугался. В поисках долгожданной опоры в этом сумбуре он отполз спиной, уперевшись в руки Тэхёну, тут же подхватившего его за плечи. А у паршивца крепкая хватка. Юнги вырывался, барахтая ногами по полу, пока на заднем плане пританцовывали Намджины, крича свои «бесподобные», по оценке Мина, лозунги.
Ретируясь с «поля боя», Юнги всячески вилял конечностями, пока его старательно удерживал Тэхён. Чимин с грандиозной поддержкой бантанов позади него приступил к расстегиванию кожаной чёрной куртки. Он осторожно потянул за замок, скидывая с плеч ненужную одежду и постепенно приближаясь к схваченному Мину. Пак сам был готов в любой момент захохотать, уже снимая с головы красную шапку в уважительном жесте и приседая перед парнем.
Однако, когда их взгляды столкнулись, а камера продолжала снимать лишь Чимина, Пак заметил неразборчивую мольбу в глазах с толикой боли и грусти. Он отдёрнулся, сменяя выражение лица на более меланхоличное, в то время как оператор перевёл кадр на трясущегося в чужих руках Юнги. Шуга иронично вопил о помощи, ворочая головой и отодвигаясь от Чимина. Не сдержавшись, Пак резко встал, шутливо замахиваясь шапкой на Тэ.
Съёмка прервалась, а после стафф сообщил, что материал отснят, и все, в принципе, свободны.
Ви ослабил хватку, отпуская на волю Мина, получив от него пару оплеух. Кимы сплочённо поторопились покинуть помещение, прихватив с собой гиперактивного макне вместе с операторской командой, чтобы посетить кафешку неподалёку. Хосок тут же нашёлся, сказав, что срочно должен бежать на встречу с другом, так как уже прилично опоздал, и вообще, очень сожалеет, что подставил товарища.
Задание закрыть студию оставили на самого старшего в помещении — Юнги, а также, по той же причине, повесили на него и Чимина. Мин обречённо вздохнул в ответ, проводя рукой по и без того взъерошенным волосам. Пак только начал осознавать произошедшее, как заглючивший экран, меняя гримасы. То улыбка, то страх, то сожаление. Но ни одна не была окончательно верной.
— Не жди меня, я приберусь тут немного и сразу пойду в общежитие, — попросил Шуга, собирая деревянные блоки обратно в коробку.
Чимин вопросительно изогнул бровь, опираясь на дверной косяк и фыркнул.
— Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы вестись на такие уловки, хён.
— О чём ты? — максимально невозмутимо поинтересовался старший, не прекращая собирать дженгу обратно.
— А то, что ты опять пойдёшь в свою студию и просидишь там до самого утра. Потом, еле держась на ногах, вернёшься со словами: «Я просто решил рано утром выйти на пробежку», а дальше целый день протаскаешься с нами от одного места к другому, выматывая себя окончательно! Ты думаешь, я слепой и не замечаю, да, хён?! — Чимин подошёл ближе, перехватывая Юнги за запястье. Шуга вздрогнул, чуть ли не взвизгивая, и упал на поясницу, неприятно ударяясь о ламинат и пытаясь вырвать руку.
— Айщ, Чимин-а, о-от-пусти! — под конец голос предательски подставил.
— У тебя уже руки трясутся, Бог знает какой день подряд! — несмотря на то, что Пак был вне себя от ярости, он осторожно погладил выступающую венку большим пальцем, едва касаясь нежной бледной кожи. — Хронический тремор*, не так ли? Сколько литров кофе ты выхлёбываешь за день?
Юнги очень не нравился такой суровый тон, никак не похожий на чиминов привычный дружелюбный и жизнерадостный. Мин всё-таки вырвал руку, потирая запястье, и процедил:
— Тебя. Это. Не касается. Чимин-а.
Однако младший не собирался так просто отступать, приводя всё больше и больше неприятных фактов:
— А почему уже на протяжении двух месяцев ты вечно предпочитаешь заказывать еду, нежели собраться всем вместе и поужинать с ребятами? Неужто так много работы? Не думал, что всё настолько печально, — Чимин скрестил руки на груди, отчитывая хёна, как маленького глупого ребёнка. — А помнишь, ты мне сам пообещал помочь с песней, и где твоя помощь? «Я всегда держу слово, идиот», — не твоя ли фраза, м?
Юнги смиренно всё выслушивал, не вступая в разговор. Хотя руки дрожали, и иногда брёвнышки выпадали из них, он молча продолжал их складывать.
— А как же то, что мы…
— Хватит! — Юнги со всей силы ударил кулаком по ламинату, от чего коробка опрокинулась частично вместе с её содержимым. Чимин замер от неожиданности с открытым ртом, так и не закончив предложение. Мин понизил голос, фактически умоляя:
— Прекрати, п-пожалуйста, — он поднёс ладони к лицу, закрываясь от Пака, и издал звук, издали напоминающий жалобный стон, на смену которому пришел холодный баритон:
— Уходи.
— Х-хён? — бушевавшая злость в мгновение утихла, сменяясь беспокойством.
Юнги повернулся спиной, наклоняясь и убирая рассыпавшуюся игру.
— Я не буду повторять второй раз, Чимин-а.
Пак понятия не имел, что им тогда руководило, когда он боялся даже на секунду посметь ослушаться, и почти сорвался с места, громко застёгивая молнию на куртке. Он просто хотел бежать. Куда подальше. Желательно, навсегда. Или провалиться под тот чёртов ламинат, лишь бы не услышать вновь этот пробирающий до мурашек суровый голос. Юнги никогда не кричал на него, никогда не злился, разве что мог поругать, и то, от огромной любви к донсену. Он никогда не выгонял его.
Никогда. Так что изменилось сейчас?
Чимин уже шёл по коридору, обдумывая произошедшее и всё отдаляясь от злополучной студии. Вдали послышался грохот, отчеканивающий от стен эхом, а затем приглушённый отчаянный крик. Пак обернулся, завидев ещё не погасший свет, и опять застыл на месте.
Нет. Юнги сам его выгнал. Чимину должно быть плевать. Хён ни во что его не ставил.
Тогда почему страх за Юнги обволакивал, пробираясь клешнями по всему телу, и сдавливая под диафрагмой? Пак резко сменил свой курс на диаметрально противоположный, стараясь не споткнуться на ровном месте по пути. Ему казалось, что он в жизни ни разу так быстро не пробегал кросс ни на одном уроке физкультуры, да даже от того бульмастифа в переулке бежал медленнее, а по дороге с трудом обгонял улитку.
В центре танцевального зала не было никого. Мин почти валялся возле шкафа, обвив колени руками и прижимая их к себе. Рядом с его ногами лежало множество деревянных блоков и порванная коробка. Юнги еле слышно всхлипывал, наполовину уткнувшись лицом в пол. Чимин, не раздумывая, кинулся к нему, приподымая за плечи и осматривая на предмет ран.
— Всё в порядке, Шуга-хён? Не ушибся?! — экспансивно волновался парень, поглаживая колено старшего рукой. К слову, тот не сопротивлялся.
— Изви…ни, — негромко протянул Юнги, поднимаясь на ноги, не без помощи Чимина.
— О чём ты? Ты меня так напугал! Что случилось?
Мин хмыкнул, почесав за ухом, и, не сдерживаясь в выражениях, сказал:
— Коробка у этой поеботины на редкость хлипкая. Все пальцы, блядь, на ногах отбил.
— Я могу посмотреть мазь от ушибов, или позвонить врачу, или…
— Ты глупый, глупый, глупый донсен, — несколько раз повторил Шуга, обращая взор на Чимина. Пак озадаченно уставился на него, не понимая, в чём, собственно, претензия.
Юнги потеребил волосы Чимина рукой и, аккуратно опустив руку ему на щёку, прошептал:
— Не стоит беспокоиться за человека, который от тебя бегает. Это глупо. Ты давно должен был обидеться на меня или вмазать хорошенько кулаком в челюсть, — он грустно усмехнулся. — Да, думаю, второе бы мне явно не помешало.
— Что за бред ты несёшь?! — Пак убрал ладонь Мина от своего лица, потихоньку начиная злиться, но на себя. Он так долго и упорно не замечал очевидного. Ведь хён и правда избегал его. Но почему? — Зачем ты избегаешь меня? Почему я должен тебя ударить, если не хочу? — ещё немного, и от кромешного непонимания Чимин бы просто расплакался.
— Потому что… — замялся, подбирая слова. — Я-я не тот человек, которого ты действительно заслуживаешь, я слишком… — обречённо вздохнул. — Я просто не тот.
— Да, Господи! Просто объясни нормально! Что за чушь ты вздумал мне тут пороть, хён? — сорвался Пак, разводя руки в воздухе и вскакивая на ноги.
После чиминова крика повисла нагнетающая тишина, прерываемая лишь Юнги, сглатывающего подступивший к горлу ком. Он тоже нервничал и терялся, не имея и малейшего представления, что говорить в такой щепетильной ситуации. Ему хотелось успокоить, пообещать, что всё будет хорошо, но одно обещание он уже не выполнил, выполнит ли второе?
Чимин опустил плечи, подходя ближе к старшему. Пак боялся, что сам сейчас ляпнул лишнего, теперь Мин даже говорить с ним не сможет. Парень вновь присел рядышком, обвивая старшего за плечо. Чимин сделал глубокий вдох и спокойно поинтересовался:
— Что тебя тревожит, хён? Скажи мне… — будто бы умолял.
— Тогда… — лихорадочно перебирал трясущиеся пальцы. — Обещай, что ничего не скажешь в ответ, а всё, что было между нами, ничего не изменит, и ты просто молча уйдёшь в общежитие, — Юнги поднял взгляд, полный надежды и горечи.
Чимин, не задумываясь, согласился:
— Обещаю.
Как-никак, если это единственный способ помочь хёну, то нельзя его упускать. Кому ещё Юнги может вот так вот открыться, не опасаясь последствий? Кому?
— В общем, ещё месяца три назад, я понял, что влюбился, Чимин-а…
— Так в чём проблема? Это же прекрасно! — как не свой, промямлил Пак, широко улыбаясь, чтобы показать, что он всегда поддержит Мина.
— Ты не понимаешь! — выкрикнул Юнги, но вовремя остепенился. — Я влюбился в тебя, идиот.
Чимин, казалось, перестал дышать. Сказанные слова никак не собирались в одно предложение в голове, быстро ускользая от разума. Руки вспотели. Сердце пропустило один оглушительный удар, а потом с бешеной скоростью забилось. Боже, у него тахикардия*. Однако, Пак помнил про свое обещание, он его уже дал. Слов не вернуть. На ватных ногах парень поднялся с места и, не оборачиваясь назад, выбежал. Локации сменялись так быстро, что размывались в глазах. Чимин уже тогда понял, что ненавидит обещания.
Студия опустела, и лишь в этот момент Юнги зарылся лицом в руки и протяжно заплакал. Мин никогда себе подобного не позволял. Но сегодня —
можно.
⊱⋅ ────── ❴ • ✿ • ❵ ────── ⋅⊰
Дни шли, а атмосфера, зародившаяся неделей ранее, становилась угнетающей и тревожной. Как бы парням не хотелось, тот разговор внёс свою лепту в их отношения. Чимин с каждым днём становился всё более поникшим, а Юнги — молчаливым и задумчивым, витал в своих мыслях, путался в словах, врезался во все углы и столбы, больше половины дня проводил в студии.
Слепой и то бы заподозрил что-то неладное.
— Чимин-ни, что между вами произошло? — как-то спросил Тэхён, заметивший мешки под глазами Пака, не сходившие третий день подряд. — Мы все за вас волнуемся. Джин-хён даже собирался взяться за твоё здоровье и отлупить Мина, благо, я его остановил. Поговори с Юнги-хёном. Ты же знаешь, он не умеет выражать свои чувства, но очень-очень хочет.
— Я не думаю, что…
— Чего ты этим добиваешься? Разве есть другой выход? — покрывал резонными вопросами Тэ, нагло перебивая неразборчивую речь друга.
— Нет, я поговорю с ним,
обещаю, — ох, это слово. Оно сыграло с ним один раз дурную шутку.
⊱⋅ ────── ❴ • ✿ • ❵ ────── ⋅⊰
Для Юнги позднее возвращение (или его можно было назвать ранним, поскольку тот приходил под утро) стало болезненной привычкой, зависимостью. Словно, приди он раньше, всё бы пошло наперекосяк, и жизнь рассыпалась бы по частям. Хотя разве сейчас не именно это и происходило?
Мин тихо открыл дверь ключом, на носочках пробираясь на кухню, чтобы подкрепиться кофе (без которого уже тоже не существовал). Он бесшумно заварил его, даже не добавляя молока и сахара, просто суровый чёрный молотый кофе. Это было для него, как бензин для машины. Не зальёшь — не двинешься с места.
Только комнату озарил включённый Юнги свет, как он заметил усталый взгляд Чимина, сидящего за столом неведомо который час подряд.
— Ты пришёл, хён, — зевая и прикрывая рот рукой, прохрипел он. — Я тебя ждал.
— Зачем? — Мин давно не говорил ни с кем наедине, тем более с Чимином.
— Поговорить. Я думаю, ты и сам заметил, что последнее время между всеми нами будто яблоко раздора, — он приподнялся со стула в смешной длинной пижаме с щенками, приближаясь к Юнги.
— Я не понимаю, о чём ты, — «тактика дурака» всегда срабатывала. Мин пятился назад, упираясь спиной в стену.
Чимин перекрыл Юнги путь к отступлению руками, расставленными по бокам от его головы.
— Я обещал тогда, что ничего не скажу тебе в ответ на признание, но не обещал, что ничего не сделаю.
Мин понял, о чём идёт речь. Он зажмурил глаза, поддаваясь головой вперёд.
— Ударь, я не буду осуждать тебя.
Чимин молча провёл пальцами по подбородку Юнги, поглаживая бледную кожу, на что старший сильнее нахмурил лоб, готовясь почувствовать резкую боль. Пак притянул парня ещё ближе, невесомо припадая своими губами к его. Юнги распахнул глаза от неожиданности, хватаясь за воротник ночной рубашки Пака. Чимин целовал нежно и трепетно, боясь опять спугнуть своего глупого хёна.
— Я бы никогда не ударил тебя.
Не отвечая, Юнги потянулся за вторым поцелуем, желая полностью проникнуться долгожданным моментом. Он тихо простонал в губы, слегка приоткрывая рот, а Чимин уже воспользовался этим, проникая языком глубже и изучая ряд белых зубов внутри, а затем и вовсе сплетая языки. Парень не имел опыта в подобном, но целовался влажно и горячо, насыщаясь каждым мгновением и отдаваясь Юнги без остатка. Мин обмякал в его сильных руках и крепких объятиях, наконец за долгое время познавая, что такое спокойный сон.
Чимин подхватил Юнги на руки, относя в свою постель и укладываясь рядом. Он прижимался как можно ближе, чтобы ощутить аромат кожи хёна. Чтобы просто быть рядом. Потому что тоже
любит.
С этого дня всё просто обязано было кардинально изменится. И на этот раз в лучшую сторону.
⊱⋅ ────── ❴ • ✿ • ❵ ────── ⋅⊰
— Шуга-хён, помнишь, мы играли в дженгу? — игривым тоном спрашивает Пак, вешаясь на шею старшего.
— К чему ты ведешь, Чимин-а? Я себе после неё все пальцы пластырями замотал! Эту грёбаную коробку стопудово склеил безрукий китаец при двенадцатибалльном землетрясении в приступе эпилепсии!
— Я не об этом, хё-ё-ён, — смеётся парень, отпивая молочный коктейль из трубочки.
— Тогда я не понимаю, к чему ты ведёшь.
— Я про то наказание, которое ты так и не выполнил! — Чимин хихикает, вытирая краешком салфетки подбородок Юнги от взбитых сливок.
— Не помню такого, — Мин хмурится и кладёт ложку с тортом себе в рот.
— Зато моя память меня не подводит, — Чимин придвигается ближе и ласково целует Мина в сладкие губы, в прямом смысле. — Теперь вспомнил?
— Сахарный диабет не подхвати, придурок, — ворчит Юнги, но Чимин-то видит, что он улыбается и ликует.
— Уж как-нибудь постараюсь, но с тобой сложно не подхватить, когда ты такой сладкий.
Мин закатывает глаза, пока Чимин стаскивает с его тарелки очередной кусок торта.
