После конца

Тогда ещё были телефоны. Я ходил, подсвечивая себе путь смартфоном — и ощущал себя странно. Словно всё в порядке, словно ничего такого не случилось. И ведь почти во все эти мысли и ощущения получалось верить. А сейчас… Сходил в комнату, прекрасно ориентируясь в темноте, взял капли для носа. Сходил на кухню. Налил себе воды. Смотрел в окно... Хотя вот здесь сложнее. Район, конечно, почти пуст. Ну или кажется таким. А ведь в Москве всегда жизнь, даже на севере, даже в щебенях, даже ночью. Была. Теперь чаще всего можно услышать тишину. Да ещё и два парка рядом... Оттуда уже не звучит музыка. И на улицах не гудят машины, нет цокота каблуков запоздавших барышень. Не слышны голоса на детской площадке, где подростки уверенно считали себя такими взрослыми... Дима спит в другой комнате. Я знаю, как. Стоило мне уйти, так он раскинулся на середину, ноги, одеяло... Он всегда так делает, а потом не помнит. Уверяет, что я тоже такой. Ещё он наверняка храпит, ну или сопит — у нас обоих насморк. Искали работающий магазин, попали под дождь... А ведь уже не лето, тут сентябрь вовсю. Нужна одежда. Я рад, что у нас её много. И осень переживем, и зиму. Хотя, конечно, зимой всё плохо. Заметает, сложно ходить. А Дима не любит лыжи. И ноги у него с проблемами, старые травмы часто дают знать. Особенно последняя, казалось тогда — всего лишь растяжение. А теперь это чаще всего может обернуться полнейшим пиздецом. Не могу заснуть. Снова. Телефоны давно разрядились. Свой я храню до сих пор, не знаю, зачем. Словно вот-вот все вернется на круги своя. Дима рационально называл меня идиотом. Я мысленно с ним соглашался, но спорил каждый раз. А вдруг. Вдруг все действительно вернется. Тогда мы вытащили из бара початую бутылку виски. Наморозили льда. И на день ушли в сериалы, игры, музыку и бухло. А как бы вы отметили конец света? Я звонил родителям, он — маме. Тяжело прощаться навсегда. Город медленно вымирал. Да, конечно, мы могли бы уехать. Но куда? Где лучше, чем здесь? Здесь магазины, вода, здесь можно укрыться от зимы или жаркого лета. Здесь шестнадцатый этаж, сложно просто так проникнуть. Мы вскрыли почти все квартиры в доме. Мы тут живем одни. Военные?.. Нет их уже, только банды с оружием. Правительство? Ну, наверное, на каком-нибудь острове. Нас это не волновало. Нас тогда вообще мало что волновало. Мы засыпаем, обнимаясь, каждую ночь. Ложимся привычно, словно до сих пор не все равно. Я удивляюсь, почему до сих пор работает канализация. День, когда город погрузился во тьму, я помню очень хорошо. Это был день рождения нашей собаки. Я никогда не скажу, что стало с нашей собакой. Думайте что хотите. Мне до сих пор чудится ее мокрый нос в моей ладони. На балконе холодно, поэтому я накинул куртку и надел тапочки. Закурил, рассматривая больницу через дорогу, скалящуюся черными окнами. Да, там мы тоже воровали, как и половина района. Мы много где воровали. Я умел обращаться с оружием, научил Диму всего за два рейда. Когда-то он думал, что не сможет убить человека, теперь думает иначе. Я горжусь им, ведь далеко не каждый способен спустить курок. И далеко не каждый может всадить нож в глаз человека. Мы познакомились у танка. Смешная тупость, да? Он попросил меня сфоткать его перед достопримечательностью. Нашел тоже. Он был в моем городе проездом, прошвырнулся по центру. И встретил меня. Тогда я не пошел на пары, я потащился за ним как идиот. Предложил показать город. Он уезжал в тот же день, а я курил на перроне, глядя в окно поезда и чувствуя, что кретински хочу запрыгнуть в вагон. Через две недели он написал мне письмо, где приглашал к себе. Через год он позвал меня насовсем. А теперь — совсем насовсем. У нас было всё. Любовь, страсть, ссоры, примирения, сложности, веселье. Собака. Родители разной степени неприятия. Отпуск, работы. Друзья. Были мечты и планы, да они и теперь есть. Дима предлагает угнать самолет и отправиться куда-нибудь далеко. Я же пока еще хочу жить. Я греюсь сигаретами, а потом долго сижу в кухне, уже без куртки и тапочек. — Опять ты не спишь нихера? — хмурый Дима бурчит, поправляя трусы и потянувшись за моей сигаретой. Отдаю ему. — Не могу, душно. Он знает, что это совсем не про свежий воздух. Ему тоже бывает душно. Быть может, мы скоро умрем. — Олежек, пойдем завтра в кино? — бросает Дима, щурясь на денежное дерево на подоконнике. — На какой фильм? — Ну… — он качает головой, — на месте разберемся. Конечно, я соглашаюсь. Романтическое кино после конца света — что может быть лучше? Надо не забыть взять с собой тушенку и кольт.