Мятно-ягодная влюблённость

      Брэдли с трудом верит, что он настоящий супергерой. И каждое утро пребольно щиплет себя за мочку уха, проверяя, не в сновидении ли обретается.       Знает имя, полученное от биологических родителей, — Гок'Зара. Однако скромное Брэдли оказывается стократ милее, ведь так его называет сестра.       Сестра, конечно, не родная. И пусть! Нет кровных уз — нет ни единой причины, по которой им воспрещено быть вместе.       Жалеет, что наговорил грубостей Генриетте перед тем, как улететь на родную планету. Это — нервное и наболевшее. Он вовсе не считает её толстой, напротив, ни одна девушка не способна похвастаться столь притягательными формами и совершенной фигурой. Вспоминать тот день мучительно стыдно, и Брэдли краснеет до такой степени, что цветом походит на созревшую землянику.       Родная планета — за пределами Солнечной системы, в галактике, о существовании которой учёные и не подозревают. Брэдли не страшится бескрайнего таинственного космоса и отправляется в путь, ведь от прежнего трусливого поведения следует избавиться навсегда. Отныне он станет храбрейшим героем — не ради будущего Земли или сомнительного удовольствия купаться в лучах славы, нет, всё будет лишь ради неё одной.       Космическое пространство внушает трепет. Ничуть не идентичное с маловыразительными картинками детской энциклопедии, пролистанной в первом классе.       Бесчисленные звёзды более не едва различимые точки, а гигантские сферы: от бело-голубых до пламенеющих красных, от одиночек до мерцающих скоплений, связанных гравитацией. Экзопланеты, встреченные на пути, поражают разнообразием: хтонические с выгоревшей атмосферой и расползшейся по поверхности лавой, океанические, сплошь залитые водным слоем, газовые и ледяные гиганты. Не остаются незамеченными и наполненные водородом и пылью туманности немыслимых форм и красок, потрясающие воображение.       Всё это простирается перед Брэдли, ослепляя своим благолепием. Он находит увиденное величественно-волшебным. И почти уверен — душа Генриетты подобна космосу.       Впрочем, дела делами, а прожить хоть месяц не навестив сестру нельзя. Попросту невозможно. И Брэдли возвращается к дому, приютившему его на долгих десять лет.       Комната Генриетты по-прежнему место собраний готов. Некогда Брэдли мечтал присоединиться к ним; теперь же получать разрешение не обязательно — достаточно расположиться на крыше соседнего дома и наблюдать через окно, используя сверхслух.       В увешанной мрачными постерами спальне, где магнитофон исторгает заунывные мелодии, а единственный источник света — хаотично расставленные свечи, Генриетта выглядит максимально умиротворённой. Бледная фигурка в аспидно-тёмных одеяниях, окружённая плотным сигаретным дымом, напоминает призрак готической принцессы, что является в тумане под покровом ночи.       Подростки читают стихи собственного сочинения, и Брэдли замирает, стоит очереди дойти до Генриетты. Она декламирует настолько проникновенно, что каждое упоминание о страданиях отзывается тянущей болью в сердце. И он стирает невольно выступившие слёзы атласной тканью шапки.       Брэдли — мята и ягоды. Холодный рассудок и мягкое сердце.       А какова Генриетта? Он часто сравнивает её с горьким шоколадом. Тёмная, роскошная. Без намёка на слащавость. Терпко-язвительная, жгуче-страстная. Большинство не способно оценить по достоинству; однако если влюбишься — уже до самозабвенного беспамятства.       Брэдли знает наверняка: сочетание мяты и ягод с шоколадом — восхитительное! И они непременно сойдутся, стоит лишь немного повременить. Сейчас его ждёт разрешение бесконечного множества вопросов за пределами Земли.       И пока он становится воплощением героя, коего жаждет заполучить далёкая галактика, Генриетта продолжает дерзновенно идти против течения.       Во всём диаметрально противоположные, точно два полюса. Зато Брэдли уверен, оба — нонконформисты. Пусть он никудышный поэт, радующийся жизни и не переносящий кофе, только считать его уподобившимся серой массе ошибочно. Приверженность нонконформизму, её преднамеренная и его бессознательная, — вот их точка соприкосновения.       Однажды Генриетта поймёт: они созданы друг для друга. А до тех пор Брэдли будет оставлять гостинцы дорогой сестре, ведь любит и хочет заботиться.       На его планете растут мята с самым утончённым ароматом и ягоды, слаще которых не сыскать во вселенной. Он бережно заворачивает вкусности в чисто-чёрную пергаментную бумагу; проникает неслышно в заветную комнату вместе с рассветом, ведь ночами готесса бодрствует вовсю.       И размещает свёрток, подвязанный ажурной лентой, опять же чёрной — разумеется, с учётом обожаемого цвета Генриетты, на прикроватной тумбочке возле миниатюрных плюшевых черепов.