Лебедь поёт перед смертью

      Десятое декабря.       Особый день для Японии. Ровно десять лет назад случилось Великое Токийское землетрясение, превратившее в пыль большую часть Токио и похоронившее под тоннами грунта и обломками зданий миллионы человек. Даже десять лет спустя большинство погибших не найдено или не опознано, рыбаки вылавливают из моря объеденные рыбами и распухшие от воды разложившиеся трупы, на развалинах домов и свалках мирно лежат чьи-то кости. Чёрный день, несчастный день, день горя и отчаяния.       Угораздило же её в этот день родиться…       Унесённые ветром жизни оказались лишь малой частью большой беды, обрушившейся на весь мир. Землетрясение не только разбило сердца ныне живущих людей, не только заживо похоронило их под грузом бед и лишений, но и подарило новую угрозу. Эту угрозу называли смертниками. Внешне их ничто не отличало от обычных людей, но стоило им пролить кровь, как начинали происходить воистину невероятные вещи. Кто-то создавал из крови прочную стену, кто-то — хлыст, кто-то — броню для слабого человеческого тела. Магия, разработанная учёными, ад, вырвавшийся из лабораторий и породивший легион кровавых демонов.       Поначалу смертников запирали в тюрьмах и пытались всячески изолировать от общества. Но их оказалось слишком много. Буквально, каждый шестой человек на планете носил в своей нервной системе заразу безымянного червя, намертво вгрызшегося во все клетки тела. Среди смертников оказались лидеры государств, представители силовых структур, главы ведущих корпораций, родные, близкие, друзья... Смертников оказалось до того много и каждый из них был настолько силён, что с ними приходилось считаться. К сожалению, на данном этапе дискриминация давала о себе знать, необычным людям всячески перекрывали кислород и заставляли их чувствовать себя раковой опухолью на теле мира, но… что будет спустя ещё десять лет? Если число смертников увеличится, а здоровые люди изживут себя, станет ли это новым витком в человеческой эволюции? Сейчас, в такое неспокойное время, ответ на этот вопрос дать невероятно сложно.       — С Днём рождения!!!       Свет внезапно загорается внутри тёмного помещения, хлопушка взрывается над её головой, и сквозь стёкла очков она видит счастливые, до боли знакомые лица коллег. Воздушные конфетти падают на её светлые волосы, точно хрупкие осенние листья.       — Ох! — только и воскликнула она.       — Фоточку на память, Хаяси-сан! — широко улыбается самый пожилой из её коллег — Домон. Стоило ему приблизиться, как она почувствовала терпкий запах сигарет. Он опустил ладонь на её плечо, практически незаметно вручив ей в руки пышный букет белых роз. Когда она впервые пришла сюда, пять лет назад, ей дарили только лилии. Сейчас, видимо, по мнению Домона, маленькая девочка выросла. — Акира, Тоширо, Момои, а ну быстро в кадр! Киёмаса, давай к нам! Ты тот ещё бугай, но в кадр влезешь, если плотнее прижмёшься к Хаяси-сан!       Он засмеялся, видя, как парень — самый молодой в их команде и самый непредсказуемый, — покраснел до корней волос.       Тяжело быть единственной девушкой в молодой компании. С ней пытались флиртовать, приглашали на свидания, предлагали завести отношения, а она всё отказывала, проявляла осторожность, когда в такое неспокойное время люди, подгоняемые страхом, спешили жить и обзаводились семьями. Она скромно опустила взгляд, прижав к груди пышный букет цветов.       — А вы, как всегда, — она грустно улыбнулась. — Помните тот день, который весь мир мечтает забыть, как страшный сон.       — Что за грусть в голосе, Хаяси-сан? — дерзко хмыкнул Домон. — Ну-ка, улыбнись во весь рот.       — Я ваш начальник.       — А ну не спорь с дедушкой!       Тяжело вздохнув, она через силу едва заметно улыбнулась. В этот момент Домон повернул к камере её лицо. Звук затвора. Вспышка. Она подумала, что на этом снимке получилась отвратительно.       Снимок тут же был напечатан в пяти экземплярах и роздан каждому. Подойдя к своему столу, она опустила букет роз рядом с остальными подарками — дорогими духами, коробкой конфет, мягким медвежонком и небольшой гантелькой, подвязанной розовым бантиком.       — Очень… мило, Киёмаса-кун, — она подтянула лёгкую гантельку к плечу.       — Эй! — мгновенно завёлся Сенджи от её замечания. — У тебя недостаток мышечной массы! Ты что, хочешь мешать работе полиции, будучи такой рохлей?!       Коллеги засмеялись с его аргумента, заставив парня окончательно смутиться. Он изначально был недоволен появлением в чисто мужской компании женщины, говорил, что женщина на корабле — к несчастью, но на деле вышло несколько иначе. Она уже несколько лет занималась делами, в которых были замешаны смертники, расследовала их, собирала улики и следила за потенциальными преступниками. Свою мужскую команду она брала с собой в помощники, и кто-то даже всерьёз считал, что работа с детективом сулит рядовым полицейским повышение в будущем. Действительно, зарплату немного повысили, но на этом всё и заканчивалось. Маловато для пяти лет упорной работы…       Но в этом не было ничего удивительного. В полицейском управлении знали, что Сенджи — смертник, поэтому ему обычно доставались все шишки. Его часто штрафовали даже за то, чего он не совершал, делали выговор за раненного ублюдка, который нападал на него, за драки, за использование на людях Ветви Греха. Смертников не любили в полиции, хотя они и были довольно полезны при проведении задержания или разгоне буйной толпы. Каждый полицейский, боясь потерять работу, старался показать себя лучше, чем он был на самом деле, и потому нередко расставался с частью тела или с жизнью. Так было не только в этом полицейском участке. Правительство издало указ, что увольнять смертников просто потому, что они обладают особыми способностями, незаконно, но и держать их возле себя было страшно. Поэтому условия труда делали невыносимыми — чтобы смертник сам отказался от должности, уволился и ушёл искать средства на проживание где-то ещё.       И обычно этим чем-то её был Карнавал Трупов…       Сенджи вздрогнул и резко отвернулся, увидев её улыбку. Она красива. Длинные светлые волосы, карие глаза, тонкие черты лица, высокие скулы, блестящие бежевым блеском губы. Ногти она красит в синий цвет — её любимый, в одежде всегда выбирает сочетание синего и чёрного. Красивая, ответственная, молодая женщина просто создана для того, чтобы сводить с ума мужской коллектив, но у неё так же была и деловая хватка, строгость юриста и давящая аура начальницы. Именно из-за этой холодности к ней испытывали то чувство, которое не имело названия, но находилось где-то посередине между понятиями «любить» и «нравиться».       — Я благодарна вам за внимание, — она опустила на стол пакет, который принесла с собой. — И всё-таки, иногда я мечтаю о том, чтобы этого дня никогда не случалось…       — Брось, Хаяси-сан, — добродушно улыбаясь, продолжал Домон. — Это и наш День рождения тоже!       — Как кощунственно…       — А-а-а, ты всё не так поняла. Мы пережили трагедию. Десять лет прошло, общество возвращается в норму, к смертникам проявляют всё больше толерантности. Да и в данный момент мне ничто не угрожает! Конечно, кроме ревности Киёмасы…       Сенджи бросил на него свирепый, полный стыда взгляд, заставив старого человека от души рассмеяться. Она не стала с ним спорить. Лишь достала из пакета шесть стеклянных бутылок тёмного пива.       — Я знала, что вы не забудете, — она поправила очки, и сделала это тем самым полным интеллигентности жестом, который невольно вызвал симпатию у каждого. — Это вам.       — За что я люблю тебя, Хаяси-сан, — широко улыбнулся Домон. — Так это за то, что ты можешь и яйца мужику выкрутить, и поощрить его так, что даже такая лютая боль утихнет! Твоё здоровье!       — Наше, — она открыла бутылку пива ключом от автомобиля — жест, вызвавший у мужского коллектива столько вопросов, что никто не рискнул их озвучить. — Общий ведь День рождения, — она стянула с лица очки. — Думаю, боги неслабо оторвались, устроив людям такую вечеринку десять лет назад.       Они помолчали. Лишь после того, как она надела очки, их бутылки дружно, пускай и с ноткой грусти, звякнули. Нет такого человека, которого не затронула бы трагедия десятилетней давности. Девушка никогда не рассказывала, кого потеряла, находясь в эпицентре землетрясения, известно было лишь то, что выжила она с трудом, и теперь её зрение после черепно-мозговой травмы будет ухудшаться на протяжении всей жизни.       Бутылки опустошили и, будучи навеселе, решили хотя бы сделать вид, что работают. Она же, вновь показав своё влияние босса, не позволила им даже вернуться за рабочие столы.       — Сегодня работают, разве что, проклятые, — бросила она, подняв трубку и набрав номер. — Бар «Хоннетсу»? Столик на шестерых, пожалуйста. На имя Хаяси Куротори.       Куротори никогда не мелочилась. Даже для дня, который она ненавидела всей душой, она выбрала элитный бар, находящийся в пентхаусе в центре города. Дорогостоящее удовольствие, конечно, но зато можно быть твёрдо уверенным, что тебя не будут окружать забулдыги, бродяги и неугомонная молодёжь. Хоннетсу почти не посещали смертники — им не по карману такое удовольствие, но, если они там и встречались, то это явно были чемпионы Карнавала Трупов. Один бой в этой адской мясорубке делал человека либо миллионером, либо инвалидом, либо параноиком, боящимся высунуть нос из дому. Сенджи уже подумывал принять участие в Карнавале. Что может быть веселее хорошего боя без правил? Драки, в которой участвуют, как минимум, двадцать пять смертников, и абсолютно любой хочет тебя убить? Стоило подумать об этом, как кровь закипала в жилах. Один бой, и его ждут богатство, уважение в этом прогнившем, капиталистическом обществе, процветание… Ещё один бой, и он сможет купить даже свой полицейский участок и стать его главой. А может купить роскошную квартиру, наполнить холодильник холодным пивом, скупить все дорогостоящие спортивные тренажёры и…       Он бросил быстрый взгляд на Куротори, сидя напротив неё в большом полицейском фургоне. Будь у него деньги, он перестал бы её смущаться? Сенджи слышал, что у Куротори есть молодой человек… в таком случае, стал бы Сенджи с деньгами достаточно смел, чтобы отбить её у него? Она слишком долго была единственной женщиной, с которой он общался продолжительное время. Пора бы уже привыкнуть к присутствию Куротори, но всякий раз, как его смущение переставало брать над ним верх, она надевала юбку и мешала ему здраво мыслить.       В баре собралось не так уж и много посетителей. Работало это заведение круглосуточно, и в столь раннее утро, когда рассвет ещё и не думал заниматься, здесь были в основном те, кто собирался уходить домой. Впрочем, находились и такие же сбежавшие с работы, как и они. Эти люди выглядели до того одинокими, что их тяжёлую грусть не мог развеять даже весёлый визави.       — Куротори-тян, — поприветствовал девушку мужчина, стоящий за барной стойкой. Он был одет в белоснежный смокинг с золотыми запонками, белые перчатки, чёрный галстук и чёрные брюки. Половину его лица закрывали чёрные солнцезащитные очки. Его волосы и усы уже поседели, но выглядел при этом он всё равно мужественно и властно, точно глава клана якудза, а не бармен. — Рад тебя видеть.       — Ты что, часто здесь бываешь?! — вспылил Сенджи, сам того от себя не ожидая. — Девушке не подобает ошиваться в таких заведениях..!       — Отнюдь, молодой человек, — обаятельно улыбаясь, проговорил мужчина. — Мы давно знакомы, и Куротори-тян я мечтал бы называть своей дочерью. Но, к сожалению, мой сын оказался дураком…       — Не нужно, Кондо-сан, — спокойно ответила девушка. — Мы пришли не за этим.       — Конечно. И с Днём рождения, — он едва заметно улыбнулся, поправив съехавшие на переносицу огромные очки. — Желаю прекрасной службы, Куротори-тян. Проходите в VIP-комнату. А вы, молодой человек, — он повернул голову в сторону Сенджи. — Останьтесь на пару минут.       Сенджи нахмурился. Он знал, что должно последовать за этими словами: вопросы о способностях, предупреждение о том, что силу необходимо сдерживать, и всё в таком духе. Забавно. Даже такой брутальный мужик испачкал штанишки при виде настоящего смертника. Вопрос в том, как он догадался об истинной природе Сенджи?       — Ваша кровь уникальна, не так ли? — улыбаясь, вкрадчиво начал мужчина.       — Ну и? — хамовато отозвался Сенджи. — Я пришёл с коллегой по работе. Громить ничего не буду. Чес-слово.       — О? Ах, нет-нет, я не об этом, — он улыбнулся, пальцем элегантно пододвинув свою визитку поближе к Сенджи. Кондо Мамору — значилось на ней. — Я хочу поговорить по другому поводу. Вы незнакомы мне. Вы ведь ещё ни разу не участвовали в Карнавале Трупов, так?       — Не-а. Не планировал.       — О, прекрасно-прекрасно, — он улыбнулся. — Значит, текущий чемпион не знает о вашей способности…       — Что это за намёки?       — Намёки? Я выражаюсь прямо. Не хотели бы вы сразиться со мной в дуэте на Карнавале Трупов против чемпиона?       — Ты тоже смертник, старик?       — Именно, — он снял с лица очки. Сенджи, увидев то, что за ними таилось, вскочил с барного стула так резко, что повалил его. Вместо глаз у старика были чёрные, бездонные впадины. — Не нужно пугаться, молодой человек. На Карнавале Трупов проигрывает только один, несмотря на то, что участников может быть больше сотни. Дважды случалось так, что в силах сражаться после первого тура был только я и чемпион Карнавала. В первый раз я проиграл, потому что был не готов к такой силе. Во второй раз — потому что он оказался более предусмотрительным стратегом, чем я.       Сенджи наклонился и осторожно поставил стул на место. Старик надел очки, за что парень был ему неимоверно благодарен. Казалось, что своими пустыми глазницами он видит куда больше, нежели сотня зрячих, казалось, будто он сдирает кожу, рвёт мышцы, ломает кости и не отводит глаз от обнажённой души.       — Это тебя чемпион ослепил?       — Организаторы Карнавала, — старик улыбнулся. — Не самая большая потеря в моей жизни. Эти глаза были тронуты катарактой, так что я не расстроюсь, если они послужат науке.       — Без глаз ты будешь балластом.       — Это оскорбляет меня до глубины души, — он опустил руку на сердце. — Поверьте, молодой человек, моя способность поразит вас.       Сенджи бросил хмурый взгляд в сторону комнаты, где за тонкой перегородкой сидела Куротори. А почему бы и не подраться за красивую девчонку? К тому же, если на его стороне будет её старый знакомый…       — Ну и кто там этот недоделанный чемпион?       — Личности сражающихся анонимны, — объяснил мужчина. — Каждый скрывает своё лицо. Карнавал Трупов похож на птичью клетку, и потому каждый смертник — дикая птица. Чемпиона зовут Лебедь, а я — Стервятник.       — О? Хах. Тогда я — Ворон. И я набью подушку лебедиными перьями!