Недостатки

Это было очевидно. Пусть и вылилось из весьма странного общения. Но это уже отпечаталось где-то глубоко внутри головного мозга. От разговоров с Шоном ему становится спокойнее. Это как снотворное или ромашковый чай — добавляет атмосфере умиротворённости и чувство уюта, тепла. Но раньше они ведь терпеть друг друга не могли! Хотя, историк и сейчас не всегда очень вежливый, но только если его сильно достать или если он не настроен на разговоры. Конечно, тогда Дезмонду становится немного тоскливо. Он и сам не знает, почему: будто ему поговорить больше не с кем. Ну… с отцом он общаться не намерен. По крайней мере, ближайшие пару часов. Ребекку лучше не отвлекать от работы… Но ведь у Гастингса тоже есть, чем заняться. Майлс развернулся, спускаясь по ступенькам к воротам. Шон оглянулся на него. Сейчас ассасин шёл, опустив голову, и был похож на побитую собаку. Но у него работы полно. У них обоих. Вот только… Дез последнее время ходил таким… измученным, что ли? Спал он нормально, ел тоже, жизненные показатели Бекка проверяет каждые полчаса минимум… Может, ему общения не хватает? Историк как-то читал, что из-за отсутствия достаточного количества контактов с другими людьми человек может впасть в депрессию, что понесёт за собой множественные попытки суицида… Британцу очень бы не хотелось этого. Не из-за того, что мир спасать больше некому. Тут… более личное. Поэтому Гастингс поставил себе цель нормально с ним поболтать, когда Дезмонд в следующий раз выйдет из Анимуса. И будет болтать с ним столько, сколько Майлс захочет. А пока он только вздыхает и идёт проверять почту, узнав про то, что Крейн съела половину его бутербродов.

***

Шон посмотрел на часы. Время — Дезмонд скоро должен выйти из Анимуса. Он там сидит третий день, ничего не ел, да и не спал, к тому же. А сном сессию в Анимусе не назовёшь. Разве что кошмаром. Учитывая, какая у Коннора сложная жизнь, да и куча эмоциональных, и физических, собственно, нагрузок. А Дезмонду и своих хватает. Коротко звучит сигнал, оповещающий об окончании сессии. Гастингс поворачивается вокруг своей оси, и, прихватив с собой кружку кофе (немного остывший), направляется к Майлсу, видя, что его отец идёт туда же. Историк обеспокоенно вздыхает, запоздало понимая, что конфликта не избежать, когда Уильям достигает цели раньше него. Уставший, и оттого раздражённый ассасин, и отец, который требует от сына поведения взрослого, несмотря на то, что относится к нему, словно к ребёнку. …Это было больно. Наверное. Хотя, Шону тоже как-то заехали по лицу. Голова потом болела. Естественно, Дезмонд был зол. Поэтому, выкрикнув что-то напоследок, он уверенно двигался к выходу из храма. Уильям хотел было пойти за ним, но Ребекка остановила его, дав понять, что уж с кем с кем, а с отцом он разговаривать сейчас точно не хочет. Гастингс понимающе кивнул на её умоляющий взгляд и пошёл вслед за Майлсом. Вместе с чашкой кофе. Парень обнаружился недалеко от входа в убежище — сбивал себе руки об дерево. Как ни странно, всегда помогает. В том плане, что всегда легче моральную боль вылить в физическую, разве нет? — Эй, Дезмонд, — попытался прервать его занятие историк. Ноль реакции. — Дезмонд? — удары стали сильнее. Историк занервничал. — Де-е-ез? — владелец имени резко развернулся к Шону, продолжая молчать, смотря тому прямо в глаза. От этого становилось не по себе. — Остынь. Выпей кофе… — Это ты мне? Остынь? — с истеричными нотками в голосе переспросил ассасин, обрывая собеседника на половине. Шон понял, что начало разговора уже слито. Не быть ему психологом. — Тебе лучше уйти, — Майлс повернулся обратно к дереву, продолжая калечить себе руки. — Дезмонд, не груби, — фыркнул Шон. — Я знаю, что ты просто зол, поэтому и говоришь всякие гадости. — И именно поэтому тебе лучше убраться отсюда! — раздражённо прорычал парень. Нормальный человек отошёл бы на безопасное расстояние, но, в случае с Дезмондом, у Шона напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Поэтому, он наоборот подошёл ближе. Кофе почти остыл. — Ты же говорил, что разговоры со мной тебя успокаивают? Так что я собираюсь доставать тебя, пока ты не придёшь в норму. — распинается Гастингс. Он не мог этого видеть, но Дез как-то горько улыбнулся. — Ну, чего ты такой кислый? Иди, обниму, — хихикнул историк. Ассасин со вздохом принял своё поражение. Злиться на историка не было уже сил и желания. Хотя… Дезмонд на него и не злился. Чуть не сорвал на нём злобу — уже совсем другое. Вся его горячность ушла в сбитые костяшки рук, так что… Так что Майлс постоял ещё немного и, развернувшись с опущенной головой, обнял Шона, мило сопя ему куда-то в плечо. Тот не ожидал, что его друг воспримет его слова буквально, но… это даже лучше. Шон положил свободную руку Дезу на спину, успокаивающе поглаживая, словно бы закрывая собой ассасина ото всего окружающего их мира. Луна зашла за тучу и стало темно. Ровно настолько, что Гастингс не сразу увидел, как Дез оторвал голову от его плеча и теперь смотрит прямо ему в глаза, находясь в опасной близости от его лица. — Шон. — М-м? — Ты придурок. — Это вообще-то обидн… Он никогда бы не подумал, что это действительно произойдёт. Он думал, что Майлс предпочтёт кого-то из девчонок… Где-то совсем рядом глухо разбилась чашка. Дезмонд ему не нравился, когда они встретились впервые. Историк постоянно, будто мозг нарочно тыкал ему, замечал все его недостатки, даже не пытаясь помочь ему исправить это. Наоборот, он не упустил бы шанса съязвить на этот счёт. Но, судя по всему… Любить человека за его недостатки — действительно бесценно. Именно поэтому он сейчас стоит, не в силах поверить в происходящее, пока Дезмонд нежно кусает его губы. Шон закрыл глаза, медленно зарываясь в мягкие волосы на затылке Майлса. Они слегка вились, что было хорошо заметно после дождя, растерянно и не к месту вспомнил историк. Ассасин прижимает его к себе ещё крепче, отрываясь от губ и спускаясь ещё чуть ниже. Пошёл дождь. Хм. Он был тёплым, летним и лил не очень сильно. Просто небольшой грибной дождик. Шон улыбнулся, чувствуя, как Майлс сцеловывает капли воды, стекающие за шиворот, с его шеи. Это было щекотно, и историк вдохнул поглубже, позволяя ассасину дальше ласкать его кожу. Он пропускал его мокрые волосы сквозь пальцы, не осознавая, что, вместе с каплями дождя, по его щекам стекают слёзы.