"Вроде бы"

      Капля дождя упала Артуру на нос и он, фыркнув, тряхнул головой, чтобы ее стряхнуть, мысленно поблагодарив мир за то, что она не потушила и не намочила последнюю сигарету. Он сидел на подоконнике, совсем как популярные когда-то «ванильки», и вспоминал её. И, конечно, он обязательно посмеется над собой позже, когда закончит этот обряд самоистязания, который повторялся раз в месяц, два. Позже. Сейчас он мысленно вернулся к своим воспоминаниям, не до конца понимая, чего хочет добиться, для чего это делает.       Наверное, просто это извращенное удовольствие, которое он получал от смешивания самого себя с грязью, приобрело элемент зависимости. Это угнетало, но не слишком. Не беспокоило. Просто оставляло после себя послевкусие и навязчивую мысль о том, что он, как человек, слишком слаб.       Она в его глазах не была слабой никогда. Всегда предпочитала решать проблемы по мере поступления, с ироничным прищуром реагировала на попытки прекратить тот самый серьезный разговор и никогда, никогда не убегала. В отличие от него, Артура. Усмехнувшись и тыльной стороной ладони протерев глаза, он снова уставился на пейзаж за окном. Дождь сегодня особенно сильный. Как она любит. Наверное, это одно из самых ярких воспоминаний. Когда устав сидеть в компании без действия, в то время как за окном дождь, гром, молнии, она просто встала, натянула какую-то летнюю куртку и вышла. Просто вышла. А он, заметив её отсутствие через пару минут, отправился за ней, прихватив, как полный идиот, зонт. Догнал он ее возле трамвайных путей, поймал за руку, стер капли с лица, укоризненно покачал головой на зажатую в пальцах прядь её волос, насквозь мокрую. Она улыбалась, говорила, что погода сегодня изумительна, была так счастлива. А потом они поругались. Потому что он не ходит на пары, потому что это важно, потому что он не убирает в своей комнате, ест какую-то дрянь. Он пытался ещё заверить её, что все будет нормально, что не он один так делает, он не умрет от голода, из универа его не выгонят, в комнате травят тараканов раз в месяц. Она приподняла бровь, как же он любил то, как она это делает, и пожав плечами бросила своё «делай, что хочешь», и ушла. Обратно, в компанию. А он стоял под дождем и как полный дурак отчаянно улыбался, осознавая, что вроде как плачет, что они, вроде как, только что расстались. Зонт не понадобился.       Тогда он еще был наивным мальчишкой, у которого все произошло в первый раз с вроде как той самой. Тогда он еще просто не знал, что она не убегает. Да и уходить не особо любит, тщательно выбирает людей, которых подпускает и больше не отпускает их. О людях и о том, какие они могут быть, не писали в учебниках, которые он читал. Да и в любимых книгах классиков такой породы он не встречал. И не понимал до сих пор, спустя четыре года вроде как отношений, как вести себя с ней.       Да, однажды он посмеется надо всем этим. А пока осталась еще пара воспоминаний, которыми можно себя добить. А потом принять предложение соседа присоединиться выпить в их любимый бар. Напиться. И петь на улицах пасмурного города их песни. Те самые, которые невозможно слушать просто так. Якоря. Так она их называла. Песня приравнивается к воспоминанию. И все они сугубо лично её. Такая собственница.       Сигарета догорела до фильтра. Артур печально поджал губы, припоминая, что сосед вроде как на черный день держал в шкафу под трусами пачку. Он обязательно купит новую и положит так, как было, тот даже не заметит.       Блаженный никотин вошел в легкие. На самом деле это была уже шестая подряд сигарета. Но он словно не мог остановиться. Не хотел. Это было правильно. Сидеть вот так, заниматься самобичеванием и чтобы во рту был этот вкус. Это добавляло какого-то трагизма, смысла. Словно он не курит под этот поток мыслей, а наоборот, дает себе время подумать, пока курит. Такая тонкая грань, но это почему-то немного успокаивало.       Следующее воспоминание буквально оглушило. Он чуть не физически почувствовал необходимость включить песню Йорка – no surprises. Она эту группу ненавидела. А для него она была любимой. Под нее он жег все ее подарки. Она играла на заднем фоне, когда он позволил другу позвонить ей и спросить, можно ли забрать рубашку, которую она подарила, так как Артуру она больше не нужна. Она великодушно разрешила и попросила передать пламенный привет. И в этот раз он подумал что да, наверное, это расставание станет последним. Наивно.       Артур вообще, кажется, слишком наивен, не понимает в жизни практически ничего. Как люди могут жить вот так, решая проблемы, прекращая ненужные отношения, забывая прошлое. И в каком-то роде даже был этому рад. Хотя, однажды ему показалось, что получилось. Он завел себе новую девушку, не общался с ней почти год, был в общем-то доволен жизнью. А потом они случайно встретились у общего знакомого. И это было как ураган. Мысли друг за другом все еще получалось договаривать, в речи все еще проскальзывали общие фразы, музыка все еще одна на двоих. Тогда в комнате это заметили все, и его новая девушка тоже.       Спустя две прогулки и просмотр фильма с ней, ему пришлось расстаться с новой девушкой. Который раз это был – пятнадцатый? Двадцатый? Это все так сложно. Просто невыносимо. За этим снова последовало расставание, естественно. Она узнала про то пепелище, которое он сотворил со всеми ее подарками. Вот уже почти год они лишь иногда созваниваются. Что-то вроде «Ты там жив? Как дела?» и не высказанное – «как там на личном?». И всеми понятое – «я вообще-то тут, не забывай, это еще не конец». Но все еще очень холодное, вроде как дружеское – «я скучала».       Он снова подкурил, подтянув колени. Его истерзанная душа поэта была практически в экстазе. Хоть сейчас беги и строчи один за другим, полные боли и кровоточащих ран. Сколько он ей их написал? Двадцать, тридцать? Она читала. Любила. Следила внимательно за тем, не опубликовал ли он что-то новое. Он тоже следил. Везде, где мог и еще иногда через общих друзей уточнял про то самое «личное». Которого у нее, как и у него, не было. Двое калек. Это абсурдно. Не отпускать, но и не иметь даже шанса подарить счастье. Рядом завибрировал телефон и в окошке сообщения отправителем было её имя. «Слушай, у меня тут вино и пачка сигарет. Какой адрес?» Артур закинул голову и надломлено посмеялся.