"Ностальгия по настоящему"

Я не знаю... как остальные... Но я чувствую... жесточайшую... Не по прошлому ностальгию - Ностальгию по настоящему. "Трава, трава... Пожелтевшая да пожухшая... Осень же. Брожу по колено в сухой траве, по широкому полю... Зачем? Почему? Кто знает... В последнее время что-то потянуло в поля, в леса, к родным местам... Гложет что-то. В сердце самом. Тревожность какая то, только вот пойми от чего... Да и раны старые время от времени побаливать стали, хех." Иван усмехнулся, закуривая цигарку - вредная привычка с еще времён войны. Устал он в последнее время - государственные и партийные дела утомляли, обычная бумажная волокита увеличилась, рабочая рутина тоже, а вместе со всем этим и количество бумаг. Бумаги, подписи, приказы, накладные, просьбы, и опять бумаги, бумаги, бумаги... Глаза закрываешь - и опять перед ними начинает танцевать бумажный хоровод. Кабинет душил. Да, Иван это ясно чувствовал. Ибо как только широко не распахивай окно, а все равно было ощущение, будто в маленькой комнатке стоит душный, застоявшийся воздух. Жизнь будто бы шла, и била ключом, но она словно проходила мимо. Мимо этой комнатки со столом, заваленным всякой различной бумажной волокитой. Стены и город давили, наваливаясь всей своей серостью новопостроенных зданий. Все шло как-то не так... Совсем не так, как хотелось бы... Хотя, вообще-то все было прекрасно - страна цвела, города строились, народ жил припеваючи, труд в почете... Только вот... Только вот было что-то не так. Он чувствовал это, когда проходил по улицам оживленного города... В редких очередях, что стояли за какой-то диковинной вещью. В разговорах молодых женщин, что обсуждали вопрос, какое пальто носится сейчас и где достать теперь это самое пальто. В хвастливом кивке паренька на новый дорогой гарнитур, что стоял во дворе доме, и готовился к заносу в квартиру. В разговоре мужа с женой, где бы достать побольше денег, чтобы купить себе машину. И не потому, что машина была им прямо необходима, а потому, что у всех она есть. И такие наблюдения сеяли в душе тоску... Почему так? Из-за чего? Иван не знал. Только чувство было такое, что это его вина. Будто что то пропустил, не доглядел, не увидел, не приостановил во время... Будто сделал он что-то чуждое... Или даже не он, а другие... Только вот что? В чем ошибка? И где?.. Странное предчувствие выматывало его, лишая покоя, наполняя все его существо непонятной тоской... И лишь вечером, возвращаясь домой, Иван мог завернуть сюда - в широкое, раскинувшееся до самого горизонта поле, примыкающие к небольшому молодому лесу, уже пожелтевшему и облетающему, но до боли, до тоски родному. Свернуть сюда и бухнуться в осеннюю, уже пожухлую, сухую траву, прижаться к ней лицом, вдыхая запах живой земли, уже готовящейся к долгому, зимнему сну. Зарыться в неё лицом и несколько мгновений лежать таким образом, раскинув с тоской руки, будто пытаясь обнять это бескрайнее поле, пытаясь унять внутри странное, щемящее чувство. А потом перекатиться на спину и некоторое время лежать, смотря в бегущие в небе облака. Облака серые и тягучие, как куски серой, влажной ваты, бегут, гонимые холодным ветром. Ветер срывает с деревьев жёлтые листья, гоня их куда то прочь, устраивая листопадный вихрь. И где-то там, за облаками, летит журавлиный клин, оглашая небо протяжными криками... И вновь от этого крика чуть сожмется сердце в неведомой тоске. "Эх, журавлики-кораблики, летите вы со своей родной стороны во чужую землю до самой весны... Жаль вам расставаться с ней, потому и крик у вас печальный, будто прощание..." Иван, не вставая, возьмёт в ладонь спелый колосок и разотрет пальцами, наблюдая, как падают на землю спелые зерна. Вот придёт зима... Выпадет снег... Укроет эти зерна, словно тёплым одеялом и проспят они так до следующей весны... А наступит весна, побегут ручьи, растают сугробы и прорастут эти маленькие зернышки, пустив корни. И вновь поле покроется золотыми колосьями к осени. Только вот застанет ли он следующую весну?.. Иван встряхивает головой - это что еще за думы такие? Конечно, застанет, почему нет-то. Живой, здоровый, подлеченный, народ живет, крепчает, нападать пока никто, к счастью, не собирается, разве США что-то там бубнят, но это уже так привычно, что просто пропускаешь этот бубнеж мимо ушей. Так что... Все хорошо. И думы такие не к чему. Только ветер вновь взвыл, взметая вверх золотые листья. Иван, заложив одну руку за голову, поднял глаза к небу. Где-то там, высоко-высоко, за облаками, опять плакали журавли, прощаясь с родной землёй...