Псы

Вадик ебнутый наглухо. Ему бы в кино психов играть с этой его улыбкой и глазами дикими. Только это не кино, и Вадик реально ебнутый. Собак своих наглаживает, дает ладони лизать. Эти псы полруки откусят — не подавятся. Его не трогают, потому что хозяин. Костя тоже пес походу. По первому зову прибегает, язык набок, хвостом виляет, блять. Только что по холке его не наглаживают. Хотя он бы не отказался. Цыпа тоже ебнулся, видимо. — Дарова, Вадик, чего хотел?  — Подойди, Костян, — щурится нехорошо, так, что холодок по спине. И лыбу свою давит. Ох, как Цыпе иногда хочется зубы этому мудаку пересчитать. Да как-то все дерзости не хватает. Сдаешь ты, Цыпа. Всегда ж хватало. Ебучий Вадик. — Вадь, ты че это?  — Да не ссы. Дай руку. Костя протягивает ладонь, не задумываясь. А Вадик берет его за предплечье и в клетку просовывает. К псам. Которые и человека сожрут, если надо. Цыпу передергивает.  — Вадик, блять, отпусти, ты че делаешь?  Пес подходит к его руке, нюхает, открывает пасть со стекающей по ряду зубов слюной. У Цыпы колени подкашиваются. А этот бандюга скалится только. Пес облизывает пальцы и виляет хвостом. Вадик ржет стоит. Сука. Вытаскивает руку из клетки, не отпускает.  — Ты совсем долбоеб? А если бы он мне пальцы оттяпал? — За языком следи. Не оттяпал бы. Мной пахнешь. Да не трясись ты, — и на себя тянет.   Костя только сейчас заметил, что его трясёт как припадочного. Вадик гладит его по голове. Ну пиздец теперь. Точно пес. — Вадь? — Завали, — отстраняет от себя и смотрит. Смотритсмотритсмотрит. Цыпу кроет конкретно. Нормальный бояться должен. Вадик вот с такой же улыбочкой ебычи раскраивал. А Костя в глаза его ненормальные пялится стоит, не двигаясь. Он же ебнутый, Костя, вали нахер, пока не поздно, вали. Пока он щенкам своим не скормил. — Костя, — хрипит, сука, а Цыпу ноги не держат. Ладони мокрые.  — А?  Вадик врезается в него губами, зубы клацают. Целует. У Цыпы в голове звенит «пиздецпиздецпиздец». Рука тянет за волосы на затылке. Если бы у Кости был хвост, он бы им вилял. Вадик ебнутый наглухо.  Костя думает, что его крыша окончательно покосилась, когда лижет Вадику ладонь.