Чертовски круто

      Наруко что-то скрывал. Что-то натворил. Что-то задумал. Объелся энергетических батончиков. Короче, начудил что-то такое, что не мог усидеть на месте и хитро сверкал глазищами (хотя куда уж больше), а Имаизуми, одним ухом вслушиваясь в лекцию по математике, лениво перебирает в голове варианты. В принципе, Наруко всегда словно на еже сидит и пышет энергией, но лучше его контролировать. Увлечётся и накосячит. А там ещё соревнования скоро…       На самом деле Наруко мало косячит, но Имаизуми привык переживать.       Математика наконец-то подходит к концу, вот оно, спасение — большая перемена. Тут и Онода со своим бенто уже тут как тут, подвигает стул и аж подпрыгивает на месте, когда Наруко с грохотом ставит свой. Не, ну точно что-то начудил или собирается — вон как пышет энергией, сейчас, наверное, взорвётся.       — Ну? — со вздохом роняет Имаизуми как ни в чём не бывало, и Наруко с шумом выпивает залпом свой сок, а потом, сжав коробочку в кулаке, с подозрением на него пялится, мол, и это всё? Онода же, навострив уши, тихо жуёт свои онигири.       — Чего это «ну»? — пытается повредничать Наруко, но тут же сдаётся, оглядывается вокруг, а то вдруг кто подслушивает, наклоняется ближе к столу. — Тут это… Ну, я такое тут понял, — и выдерживает театральную, достойную награды паузу.       Имаизуми терпеливо ждёт, Онода как можно бесшумнее старается пить своё любимое клубничное молоко. Наруко вот-вот лопнет от собственной важности.       — Короче, — начинает он зловещим заговорщическим шёпотом, — наши семпаи, Кудрявый и Молчун, они, ну… Они встречаются, — выдыхает он и замирает, гордо сияя улыбкой до ушей. Ещё бы, такую новость принёс.       Онода смущённо багровеет и давится своим молоком. Имаизуми думает о том, сильно ли обидится Наруко на слова: «И до тебя только сейчас дошло?». То ли уж сам Имаизуми слишком внимательный, то ли Наруко с Онодой совсем балбесы, но, похоже, сложно не заметить, что их семпаи скоро дышать друга без друга не смогут, а может, и уже. Не, шифруются отлично, с поличным Имаизуми их поймал всего один раз, когда чуть не ввалился в полутёмную раздевалку, когда Аояги аккуратно гладил ладонью Тешиму по щеке. Его они не заметили, а вот ауру их взаимного обожания сложно было не углядеть. Наруко понимает его молчание верно.       — И не говори, что ты знал, — возмущённо пыхтит он, словно это Имаизуми их друг другу сосватал. Тот только плечами пожимает — мол, а что тут сказать?       — Но ведь здорово же, — успевает вставить слово Онода, — ну, главное, что им хорошо…       — Пока сам не увижу, не поверю, — ну, всё, теперь Наруко не угомонить, ещё бы — такие важные вещи происходят в клубе, а до него не допёрло. Сейчас упрётся рогом из чувства благородной обиды.       — И что ты там хочешь увидеть? Публичное венчание на крыше школы? — Имаизуми подпирает кулаком подбородок. — Или что иное?.. Ну, тогда ты бессовестный извращенец.       Наруко тут же краснеет ярче своих волос, Онода вообще издаёт какой-то странный писк. Имаизуми же думает: «Куда я попал?».       О том же он снова думает, стоя у входа в торговый центр солнечным воскресным утром. Единственная здравая мысль это уже, потому что все остальные Наруко за оставшиеся учебные дни выел с завидным усердием, зудя о том, что Аояги с Тешимой вроде как договаривались встретиться, и что это точно свидание, как же иначе, и что они обязаны за ними проследить. Зачем — не сказал. Имаизуми же поопасался спрашивать — себе дороже. Наруко докапывался и до Оноды, но тот проявил неожиданное для него упрямство, настоял на собственных делах и бросил его, Имаизуми, одного на это растерзание.       — Ну, ты бы ещё с плакатом встал, мол, смотрите, семпаи, я тут вас жду. Чего у главного входа торчишь как телевышка? — возмущённый голос отвлекает от мрачных мыслей, и Имаизуми переводит взгляд на Наруко… Наруко? Да, если можно было узнать того в чёрном парике, классических джинсах и обычной белой футболке. Ну, надо же, даже на собственную гордость и принципы быть ярче всех наступил ради благого шпионского дела.       — Чего волнуешься, не узнают, тебя уж точно, — хмыкает он, но Наруко со злым пыхтением тянет его за рукав кожаной куртки куда-то вбок, за яркий ларёк с фаст-фудом.       — Меня и не узнают, а ты…       — А я в очках, — Имаизуми отрезает все упрёки и одним движением надевает чёрные очки. Не носит он обычно их, но для кожаной куртки и брюк с заклёпками — самое то.       — Ну, всё, только байка тебе не хватает, крутой парень, — тянет Наруко, а в голосе даже завистливая нотка звучит, но он тут же отвлекается: — О, вон они!       Аояги и Тешима подходят ко входу почти одновременно, быстро обнимаются совершенно по-дружески и заходят внутрь, ну Наруко тут же устремляется следом со скоростью гончей. На миг Имаизуми кажется, что он хочет схватить его за ладонь, чтобы не отставал, но Наруко, вроде как замешкавшись, вдруг прячет руки в карманы и цепляет на лицо сосредоточенную улыбку.       Наверное, поход в спортивный магазин может быть и не свиданием. Да и то, как Тешима треплет Аояги по волосам, когда тот всё-таки определяется, какие новые велотуфли взять — ну, это тоже обычный жест. Для тех, кто не знает. Имаизуми знает, а у Наруко просто воодушевлённый бардак в голове.       — Доволен? Сворачиваемся, — бормочет Имаизуми, когда семпаи расплачиваются на кассе, но Наруко хоть бы что.       — Да подожди ты, вон, они ещё куда-то собрались.       Семпаи же собрались в KFC, и Имаизуми тоже сделал заказ — ну, не голодными же сидеть. Вручил Наруко большой бургер и молочный коктейль, может, наестся и подобреет. Претензии на тему: «Да я сам бы купил!» — приниматься не стали.       — Тебе зачем это? — снова предпринимает он попытку покопаться в этой буйной голове, пусть и на этот раз не такой яркой, и легко кивает на столик в дальнем углу. Похоже, Аояги с Тешимой было всё равно на их «хвост», вон как беззаботно лучатся счастьем, даже посмотреть приятно. Ну, задумчивая морда Наруко тоже стоит внимания, а то у него редко такой серьёзный видок.       — А вот затем, — после минуты молчания выдаёт он, и это ни капли не ответ, и Имаизуми только тихо вздыхает. Порой Наруко — что открытая книга, а вот иногда — ну, попробуй докопаться, что у него в голове.       Но бардак там точно, и когда Наруко с видом «я же говорил» топает вслед за семпаями в океанариум, Имаизуми уже с этим полностью мирится.       — Вот, я же говорил, что свидание! Сюда только влюблённые парочки и приходят, — победно бормочет Наруко, и Имаизуми с трудом удерживается от вопроса: «И что мы тут тогда забыли?». Они не парочка, и очень часто может показаться, что они друг друга терпеть не могут, но…       — Ого, смотри, какой громадный, вот это да! — охает Наруко и тычет пальцем сквозь стекло и правда в громадного осьминога, а потом уже перебегает к витрине с зубастыми пираньями, совсем забыв об их важной слежке. И Имаизуми поддаётся, тоже с интересом встаёт рядом, спорит, у какой из «страхолюдин» зубы больше, и просто душой отдыхает. Вот хорошая у Наруко энергия, как заразит ей — и весь мир аж ярче становится.       О семпаях они вспоминают только тогда, когда замечают их в последнем отделе с яркими рыбками с самыми заковыристыми названиями. Тут более темно, чем в остальных, и рыбёшки кажутся разноцветными светлячками, а вот их зрители — неясными фигурами в полутёмках. Даже не видно, кто и что. Сразу и не заметно, как в самом дальнем и тёмном углу Тешима осторожно целует Аояги в самый уголок губ, а потом вжимается носом в его щёку. Имаизуми это видит. Да и Наруко, он уверен, тоже. Вон как затих и задумался. Они так и выходят молча из океанариума, так молча и бредут по яркой аллее магазинов и кафешек, и Имаизуми не выдерживает:       — Ну, чего скис-то?       — А? Да это…       — То. Такая тоска на лице, словно ты по кому-то из них сохнешь и тебе разбили сердце, — выдаёт Имаизуми наугад самую невероятную версию, и Наруко аж спотыкается и задыхается от возмущения, а потом стучит указательным пальцем себе по лбу.       — Ну, дурак, — выдыхает он, но Имаизуми не сдаётся:       — А что тогда? Учти, я сам тогда придумаю причину. И Оноде расскажу.       Онода выходит последним аргументом, и Наруко недовольно цыкает.       — Я просто подумал, ну… Крутые они, раз так не боятся, ну, друг с другом быть… Ну, ты понимаешь, короче, — нехотя начинает он. — Реально же крутые.       — Я не думаю, что люди, когда любят друг друга, думают об этом, — пожимает плечами Имаизуми, и Наруко выдаёт в ответ только тихое: «Ага». Аж коробит от этого. Наруко не такой, это яркий взрыв мозга, клубок эмоций и взъерошенные рыжие вихры. Имаизуми думает только об этом, когда тянет его за руку в ближайший проулок меж магазинчиков и срывает с него этот надоевший парик. В тут же вставшие торчком вихры так сразу и тянет зарыться ладонью, что Имаизуми и делает, хоть Наруко и даёт ему пинка коленом и смотрит дико так, но с вызовом — как всегда, короче.       Но Имаизуми никогда не думал о том, что губы у него мягкие и тёплые, что целуется Наруко старательно и даже умудряется сопеть немного, словно кот, да и кошачьей хваткой цепляется за плечи. Да и целовать его здорово и удобно, словно вот такой он идеальный для этого, невысокий и щуплый, что его всего можно к себе прижать и пощекотать по рёбрам сквозь футболку. Что у них сегодня тоже типа свидание было, вон, даже в океанариуме были. И вообще энергия Наруко, что вирус, через поцелуй и передаётся, прокатывается со скоростью света по коже, под кожей, по всем мышцам и сосудам, и Имаизуми кажется, что он кипит и горит всем своим существом.       — Вот это… круто, — на выдохе бормочет довольно Наруко, облизывая губы, и Имаизуми, наклонившись, утыкается носом ему в висок. Круто, чертовски круто. Самое подходящее для них слово.       И в следующий раз надо устроить точно крутое свидание.