***
Гарри старается не паниковать, когда огромный аппарат для диагностики зрения начинает мерно жужжать, погружая его в глубокую капсулу. Да, он правда пытается, но руки всё же сжимают края больничной рубашки, а дыхание учащается. Он чётко слышит стук сердца в своих ушах, который звучит громче, чем звуки, издаваемые аппаратом. Тело охватывает неприятная дрожь, а колокольный набат аппарата лишь усиливает начинающуюся панику. — Луи… Боже, Луи, вытащи меня отсюда! Луи! Луи подходит ближе к стеклу, за которым находилась комната с диагностическим устройством. Он стоял вместе с медиками по другую сторону, наблюдая за Гарри. Его руки не находили себе места, хватаясь за всё и сжимая до побеления костяшек, а во рту постоянно пересыхало от волнения. Такую процедуру с его парнем проводили впервые и их обоих пугал её процесс. Томлинсон старался дышать ровно, наблюдая, как Гарри начал дёргать ногами, что были прикреплены ремнями, но испуг Стайлса передавался ему будто бы ментально. — Гарри, успокойся… Всё хорошо, милый, — говорит он в небольшой микрофон, сжимая и разжимая влажные от волнения ладони. Стайлс делает несколько глубоких вдохов и выдохов, вслушиваясь в успокаивающий голос мужчины, но всё же не в силах успокоиться. Руки уже начали подрагивать, а в глазах скапливаются слёзы, отчего и так еле видимое размытое изображение перед ними расплывается ещё больше. — Луи, я не могу… Не могу! Вытащи меня! — Мистер Томлинсон, успокойте его и скажите, чтобы он не боялся, — слышит он женский голос из динамика. — Гарри? Ты слышишь меня? Послушай… Ты должен успокоиться. Вдох… Выдох… — Луи внимательно следит за парнем, находящимся глубоко в жужжащей капсуле, и неосознанно делает всё, что говорит сам. Ужасающий звук, издаваемый аппаратом, снова заставил Гарри дёрнуться, а сердце — зайтись в бешеном ритме. Не сдерживаемый всхлип вырвался из груди вместе со струйками слёз, обжигающими щеки. Он и сам не понимал причины такой паники, но замкнутое душное пространство капсулы и её громкие пугающие звуки заставляли его себя так чувствовать. — Прошу, прошу, прошу… Луи… — его голос едва не срывается на хрип от переполняющих эмоций, с которыми он не может совладать, как бы ни хотел. Неожиданное прикосновение к ноге пугает его, но знакомые поглаживания тут же успокаивают. Луи садится с краю, продолжая ласково сжимать ногу парня, дожидаясь, пока тело Гарри перестанет дрожать. — Я здесь, милый… — говорит громче, чем обычно, чтобы его голос было слышно за шумом аппарата. — Я рядом… Я рядом. Гарри прикрывает глаза, концентрируясь только на сиплом голосе мужчины. — Солнце садится и снова восходит¹, — начинает тихо напевать Луи, вспоминая одну из самых любимых песен Стайлса. — И Земля, она продолжает вращаться несмотря ни на что, милый… Гарри повторяет каждую строчку за мужчиной, проигрывая знакомый гитарный мотив в своей голове. Дрожь в теле теперь уже едва ощутима, а дыхание приходит в норму. Всё хорошо. — Если всё идет не так, как надо, — продолжает Луи, оглядываясь на медиков, что наблюдали за ними через окно по ту сторону комнаты. Он кивает им, чтобы те продолжали. — Родной, ты только держись. Вот так… И слушая Томлинсона, Гарри совсем не замечает, как аппарат снова начал издавать грохочущие звуки. В его голове теперь звучал любимый голос, повторяющий родной, ты только держись.***
Кабинет доктора Вагнера был очень светлым и наполненным нехарактерным для больницы уютом. В воздухе мелкими частичками летала пыль, переливаясь в солнечных лучах и оседая на пол в медленном танце. Луи внимательно наблюдал за этим, надеясь, что вскоре Гарри тоже сможет увидеть всю красоту этого мира. Он сделает для этого всё, в любом случае. — Что ж… — начинает доктор, складывая руки на столе в замок, — я не вижу никаких причин, чтобы не делать операцию. Гарри едва не подскакивает на этих словах, распахивая глаза, которыми всё равно не способен ничего увидеть. Его рот приоткрывается в восторге, и он крепче сжимает руку Луи в своей руке. — Правда? — Да, мистер Стайлс. Я могу восстановить оптические свойства, но только лишь одного глаза. Зрительный нерв был сильно повреждён, из-за этого левый глаз восстановить не получится. Но думаю, что в вашем случае даже это успех. Стайлс всё ещё не способен поверить в услышанное, поворачиваясь в сторону Луи и счастливо улыбаясь. — Луи, ты слышал? Я смогу видеть… — голос был выше, чем обычно, от переполняющих эмоций, но это совершенно не смущало парня. — Я смогу увидеть тебя! Луи кивает, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Стайлса и переводя взгляд на доктора. — Что входит в операцию? — Пересадка роговицы, реконструкция радужки и, собственно, вставка интраокулярной линзы. Имплантата. — Как долго займёт восстановление зрения? — спрашивает Гарри, немного успокоившись от ошеломляющей новости. Доктор Вагнер улыбается, ведь всегда приятно сообщать пациентам хорошие вещи. — Уже на четвёртой неделе пятьдесят процентов вашего зрения будет восстановлено. Младший парень снова замирает, не веря в сказанное. Уже через два месяца он будет видеть всё, совершенно всё. Он сможет увидеть Луи, их квартиру. Он сможет увидеть собаку в парке, которую постоянно гладит на прогулках. Он наконец увидит соседскую девочку Эви, с которой занимается музыкой. Невероятно. — Чем Гарри рискует после этой операции? Офтальмолог пожимает плечами, поджимая тонкие губы. — Риск только один: что она не сработает. — И что тогда? — голос Томлинсона звучит немного разочарованно и рассеянно. Будто бы только что он потерял последнюю надежду. Возможно, так и есть. — Мы будем жить, как и прежде. Ничего страшного. Попытаться - это лучше, чем не сделать ничего, верно? — Гарри смотрит на Луи, пусть и видит лишь темноту с размытыми светлыми пятнами в ней. Он знает, что мужчина здесь, прямо напротив него. Он держит его за руку, чувствует его тепло и поддержку. Ему даже не нужно видеть, чтобы ощущать эмоции, переполняющие старшего в этот момент. — Когда будет операция? — снова спрашивает Луи. — На операцию очередь, поэтому как только будет место, я позвоню, — отвечает доктор Вагнер, переводя взгляд с Луи на Гарри и наоборот. — Ох, — вздыхает Гарри, ожидавший после череды удач ещё одну. Но оказалось, что всё не может быть так хорошо, как ему хотелось бы. И всё же, это всего лишь очередь. — Да, хорошо. Мы подождём. Спасибо вам, мистер Вагнер. Большое спасибо, что сделали это возможным для меня.***
Коридор кажется бесконечным, пока Гарри идёт по нему, исследуя длинной тростью пространство перед собой. Металлический наконечник стучит по кирпичным стенам, отдаваясь гулким эхом в пустом помещении. Перед глазами парня, как и всегда, пляшут светлые пятна, немного переливаясь и заставляя его жмуриться — солнце не щадит даже слепых. Он усмехается собственной шутке, наконец упираясь в тупик и поворачиваясь в сторону, где по его неточным расчётам должна быть дверь. К счастью, он оказывается прав, поэтому тут же нащупывает рядом дверной звонок и нажимает на кнопку. В ожидании, пока ему откроют, Гарри перекатывается с носка на пятку, размышляя о вчерашнем приёме у офтальмолога и будущей операции. Воспоминания снова вызывают улыбку, ведь возможность видеть так невероятно близка. Впервые за долгие годы. — Гарри! Парень выныривает из своих мыслей, когда детский голос откуда-то снизу врывается в его сознание, а маленькие руки уже обнимают его за живот, утыкаясь в него лицом. — Привет, Эви, — ласково говорит он, проводя по волосам девочки ладонью, а после хватая её предложенную маленькую ручку и идя вслед за ней в квартиру. — Луи на работе? — как и всегда спрашивает маленькая соседка. — Да, как и твой папа, верно? Эви кивает, на секунду забывая, что Стайлс не может этого увидеть. — Ох, прости… Я забыла, что… Да, папа работает. Мама дома. — Отлично. Могу я её увидеть? Ты пока приготовь всё нужное для занятия. — Конечно! — задорно отвечает Эви. — Я отведу тебя на кухню. Как и сказала, девочка отвела Гарри на кухню, где её мама хлопотала над обедом. Парень схватился за столешницу, чтобы ненароком не задеть что-то, и прошёл немного вглубь. — Шонна? — Ох, милый, здравствуй, — женщина с внушительным беременным животом тут же заключила его в тёплые объятия, поглаживая по спине. — Как ты? Гарри отстраняется от соседки, продолжая держать её за предплечья. — Замечательно. Хорошие новости — скоро я стану менее беспомощным, — он посмеивается, хотя понимает, что шутка более, чем просто глупая. — У меня скоро операция на правом глазу. Шонна восхищенно вздыхает, скорее всего улыбаясь. Она снова утягивает парня в объятия, слегка покачивая их, как будто в танце. — Я так счастлива за тебя, Гарри. Ты заслужил это. — Спасибо, Шонна, — ему так не хотелось бы покидать её руки, но малышка Эви уже ждала его, поэтому он обязан был выпутаться из объятий женщины, улыбаясь ей наугад — он не знал точно, куда смотреть. — Эм… Могу я попросить тебя… — он тянет руку в направлении, где должен быть живот соседки, аккуратно, чтобы не навредить. Соседка смеётся. — Конечно, Гарри, — женщина понимает всё без слов, видя широко распахнутые — хоть и невидящие — глаза соседа. Она берёт ладонь парня, прикладывая её к своему животу и улыбаясь до боли в щеках. Стайлс концентрируется на ярком тепле, что исходил от кожи женщины и на мягкости её домашней кофты. Он прикрывает глаза, воображая, что когда-нибудь он сможет вот так ждать своего собственного ребёнка, сможет видеть, как он развивается, как он растёт. Он бы хотел этого больше всего на свете. И он знает, что Луи хотел бы тоже. Но только не сейчас. Не тогда, когда он не может позаботиться даже о самом себе. Губы парня смыкаются в тонкую линию от покалывающего чувства разочарования в груди, а рука сползает с живота Шонны. Женщина замечает перемены в лице соседа, тут же хватая его ладонь и ласково сжимая в знак поддержки. Гарри натянуто улыбается, показывая, что ничего страшного не случилось. Он считает, что, несмотря на свой небольшой возраст, эта женщина заменила ему мать несколько лет назад, заботясь и делясь своей любовью. И он ей за это благодарен. Особенно сейчас. — Эви весь день места себе не находила, пока ты не пришёл. Она любит тебя, — как можно более радостно и беспечно говорит Шонна, будто бы сейчас ничего не было. Будто бы Гарри в очередной раз не осознал свою неполноценность и убогость. Гарри кивает, теперь уже искренне улыбаясь. — Как и я её. Он ещё раз обменялся любезностями с Шонной, а после прошёл в зал, где Эви уже брынчала на гитаре, стараясь вспомнить мелодию, которую они учили на последнем занятии. Он садится рядом с ней на диван, доставая из чехла свою собственную гитару и проверяя, не расстроилась ли она за неделю, ударом по струнам. — Итак, о чём сегодня будем петь, мисс Стоунфилд? — О танцах! — задорно отвечает девочка, подпрыгивая на диване. Гарри вскидывает брови, наигрывая незамысловатую мелодию. — О танцах, значит? Тогда поставь мне ми-мажор² и мы придумаем мелодию к нашей песне.