save.

Ты такой... Такой красивый. Могу ли я так говорить, имею ли право? Хотелось сказать это тебе, но мне мешает та преграда, которую выстроил ты. Ты закрылся. От меня, от родителей, от друзей, от одноклассников. Я хочу помочь тебе. Я могу помочь тебе? Могу я разрушить ту ограду между нами? Нет. Ты давал ответ на этот вопрос столько раз, я сбился со счёта. Ты просишь о помощи. Каждый раз. Я ловлю твой жалобный взгляд, хочется потянуть тебя к себе, обнять. Обнять так крепко. Хочу чтобы ты почувствовал мою помощь, мою любовь. Но ты в очередной раз отталкиваешь меня, кидаешь в глубокую пропасть, а я в очередной раз полезу по высокой скале к тебе. Парни не плачут, я знаю. Но... Я же не такой, как все. Ты так говорил. Говорил, пока я не сказал тех слов. Ты тоже плачешь. Я знаю... Я уверен. Мне хотелось снова потрепать твои кудри и радовать в сложные дни. На твоих руках всё больше порезов, ты ведь не сделаешь с собой ничего? Я не смогу выдержать этого. Ты говорил, что не бросишь меня. Что изменилось с того времени? Изменился ты. А я? Я изменился? Думаю, это видно по моему поведению. Нравится ли тебе видеть меня расстроенным? Не хочу знать ответ на этот вопрос. Мне тоже больно, знаешь. Я проверял твои страницы в социальных сетях по десять раз в день. Ничего. Только мрачные посты в «Твиттере» и чёрно-белые фотографии в «Инстаграме». Ты всегда был таким или изменился, когда встретил меня? Никто не знает, как ты умеешь смеяться. Никто не знает, как ты плачешь в мою толстовку. Ты часто расстраивался из-за отношения к себе. Я боюсь оставлять тебя одного. Ты плачешь из-за меня, больше некому выговариваться. Я боюсь того, что ты сломаешься. Не выдержишь. Просто позволь как прежде взять твою руку и любоваться на большие зелёные кошачьи глаза. Ты не позволишь. Возможно уже никогда. Если уйдешь, ты же знаешь, я уйду вместе с тобой. Мы который раз сталкиваемся в коридоре. Твои глаза красные. Когда ты спал нормально в последний раз? Помню ты всегда звал меня к себе, потому что не мог уснуть. А я приходил. Постоянные ссоры с родителями. Моими и твоими. Но разве нам было дело до криков, угрожающих закрыть на месяц дома. Я не могу сказать, что мой сон исчез без тебя, но часто меня навещает бессонница. Я помню то тепло, что исходило от твоего тела, когда ты прижимался ко мне, цепляясь пальцами за мою толстовку. Мрачная атмосфера наполнила пространство. Она расползается по стенам моей комнаты и стенам моей души. Ты наверняка считаешь себя навязчивым и обузой, сам так говорил. Но сколько раз я повторял, что ты самый нужный мне человек? Думаю много. А ведь всё так смешно, ты считал себя ничтожным, надоедливым, глупым, а оказалось, что эти слова можно применить лишь ко мне. Я нуждаюсь в тебе. Ты знаешь это, ты тоже нуждаешься. Но почему же раз за разом повторяешь показывать свой характер? Есть ли смысл винить тебя? Ведь если бы я не нарушил этот привычный ход жизни, всё было бы относительно хорошо. Только сердце не могло бы возвращать привычный ритм рядом с тобой, а щёки не могли вернуть естественный оттенок, а так бы ты не мучился, не держал все эмоции в себе. Хоть мне бы и пришлось терпеть ту боль, которую чувствуешь, когда родной человек рядом, а ты не можешь... Показать свои чувства, наверное это я хотел сказать. Но мне не сложно. Ради тебя. Я идиот. Я испортил ту привычную жизнь. Ты - лишь жертва. Сердце рвётся на куски, когда я вспоминаю это. Но лучше я буду помнить, что сам испортил то, что так любил и с трепетом берёг. Возможно мне и хотелось на миг забыть тебя, твои бледные руки и щёки, с которых давно пропал былой румянец, но я не смогу, не хочу потерять воспоминания связанные с тобой. Кто-то снова кинул в твою сторону мерзкое оскорбление. Ты больше не проявляешь дерзость, у тебя нет сил на это. Лишь маленькие солённые капельки стекают по бледным щекам. Прошу, ухватись за мою руку. Я не хочу, чтобы ты падал всё глубже. В тот день тебя не было на двух первых урока. Ты часто опаздываешь, но не так значительно. Снова поругался с родителями. Я вглядывался в твои глаза, которые снова опухшие. Ты продолжаешь изнурять себя и трепать своё здоровье. За чёрной линией следует белая, но наша жизнь, как одна сплошная темнота, из которой мы не можем выйти. Ты спрятался в одной из кабинок прогнившего школьного туалета, который пропах дымом дешёвых сигарет. Твоё любимое место, никто не найдёт, можно спокойно зарыться в себя, не беспокоясь о лишних людях. Являюсь ли я таким человеком для тебя? Интересный вопрос, ответ на который я наверное никогда не найду. Ты заперся в единственной кабинке, в которой не противно находиться, хотя, казалось бы, что места ужаснее туалета в нашей школе нет. Я решаюсь впервые за полтора месяца молчания заговорить с тобой, спрашиваю твоё самочувствие и перестаю слышать всхлипы за тонкой дверью кабинки. Аккуратно открывая кабинку, я замечаю твою мордашку полную слёз, неужели до этого тебя довела лишь глупая фраза, брошенная таким же глупым одноклассником. Вслед за этим я замечаю окровавленные руки. Какой же ты всё-таки ребёнок, проблемы не решаются такими способами. Я тихонько забираю лезвие из твоих рук и достаю из портфеля бинты, которые я так и не убрал на дальнюю полку, похоже не зря. Ты не говоришь ни слова, лишь продолжаешь глотать слёзы и смотреть на меня. Твои руки дрожат, а кровь с них льётся на старые чёрные кеды. Перебинтовав раны, я начинаю смахивать слёзы с твоих щёк и шептать, что всё в порядке. Ты начинаешь успокаиваться и обвиваешь мою шею руками, как же мне не хватало этого тепла, кажется я сам начинаю реветь и сильнее притягиваю тебя. Неужели мы всё же сможем выбраться из этой вечной тьмы?