Последние минуты

-Да, веселый бы вышел уикенд, - улыбнулся Марти, беря Дану за руку - внизу раздавалось дыхание просыпавшихся Древних. Девушка вздрогнула от особо громкого вдоха исполинских легких и вдруг, вцепившись в друга, прошептала: -Та женщина, она говорила, что до рассвета только восемь минут. Как думаешь, сколько у нас еще времени? Тот нахмурился, прикидывая. -Ну, оборотень плюс девочка зомби... Где-то три с половиной минуты, наверное. А что? Глаза девушки вспыхнули. -Поцелуй меня. Марти сразу понял, к чему ведет подруга, он не собирался потратить драгоценные секунды на несвязные уговоры подумать сначала. Вместо этого он взял Дану за подбородок и посмотрел в ее глаза, зачарованно прошептав: -Знаешь, а я ведь был так долго влюблен в тебя... И, пронаблюдав широко распахнувшиеся от удивления глаза, - теперь она, наверное, поняла смысл тех объятий в лифте, когда он был на грани простой ласки и того, чтобы облапать девушку, - парень приблизился к лицу подруги и начал ее целовать. Девичья ладошка робко скользнула в неловкой пока еще ласке на шею Марти. Он подсел ближе, обнимая ее за талию, углубляя поцелуй. Пару мгновений они просто целуются, но затем мгновенно отрываются друг от друга и начинают лихорадочно раздеваться, потому что время поджимает и неизвестно, правильно ли сделал предположение о том, сколько им осталось, Марти. Срывая одежду, - пуговицы отрываются с мясом, одеваться вновь уже будет некому, - они хриплыми от страха и возбуждения голосами шепчут друг другу нежности вперемешку с пошлостями. Так много всего несказанного, несделанного, невыстраданного, непрочувствованного... Семь с половиной секунд потрачено на одежду, еще две опаздывающий Марти возится с джинсами. Дана кидается помогать, рывком становясь на колени, сдирая на них кожу без жалости о пол, ведь все равно умирать, и рвет вниз его нижнее белье. Возбужденный член уже наполовину стоит, и, несмотря на попытку парня поднять подругу с колен, девушка аккуратно касается губами головки. Судорожный вздох со стороны Марти можно считать одобрением, и она впервые в жизни - и последний раз в ней же - берет в рот и самозабвенно сосет мужской член, облизывая и посасывая, как то самое ванильное мороженое - последнее, съеденное позавчера - будто в прошлой жизни. Парень, тяжело дыша, осознает, что между пальцами еще дымится косячок, быстро затягивается - глубоко, жадно - и отбрасывает самокрутку, вцепляясь пальцами в волосы подруги и шумно выстанывая ее имя - он ни секунды не лгал, и сейчас воплощались в жизнь его самые смелые фантазии. Но какой ценой... От ирреальности происходящего и обилия адреналина в крови член встает быстро - всего времени, потраченного на минет, в итоге выйдет двадцать секунд. Каждое мгновение протекает сквозь пальцы, и терять ни одно из них нельзя. -Хватит, - облизнув воспаленные от возбуждения губы, шепчет Марти, - Если хочешь успеть кончить - довольно. Едва Дана выпускает изо рта его ствол, парень падает на колени и жадно впивается в ее рот, - даже не губы, - сразу же принимаясь вылизывать его и трахать языком. Обхватив ладонями ее груди, он чуть грубовато (но в самый раз) мнет их, замлев от собственного вкуса на уже не девственных губах на мгновение, но тут же разрывая поцелуй и впиваясь в ее шею засосом. Он быстро спускается, - счет идет на каждый миг, - и опрокидывает Дану на известняк плиты, наклоняясь и одновременно раздвигая руками ее длинные стройные ноги. Она успевает сделать глубокий вдох, когда Марти целуется с ее нижними губами взасос, то поигрывая с клитором, то проскальзывая внутрь, в горячую, трепещущую от возбуждения глубину, в нежно и протяжно стонущую подругу. Она течет, - он тратит всего лишь двадцать секунд на эту ласку, но этого довольно, чтобы почувствовать все прелести куннилингуса девушке, у которой это - первый и последний секс в жизни. -Марти, время... - хрипло, стонет она, и парень хватает ее за руки, приподнимая и вновь пряча в кокон призрачно надежных объятий и снова впиваясь в губы Даны жадным поцелуем. Это рвало им крышу - жить оставалось все меньше с каждой секундой, и вот уже после короткой заминки, когда Марти шептал подруге приготовиться, а она цеплялась за его плечи притягивая его еще ближе, парень уже вбивал в громко и сладко стонущую Дану свои сомнения и страхи. Молодые люди просто сублимировали свой первобытный ужас перед смертью в первобытную же похоть. Это было горячо и безнадежно. Он кончил одновременно с ней, в нее - и их крики безумного, сумасшедшего, пьяного и безрассудного опять-таки удовольствия слились в один, аккомпонируя треску разламывающейся плиты, и двое обнаженных людей - Адам и Ева, только наоборот - сливаются воедино, прижимаясь друг к другу в страхе, в порыве страсти, в отчаянном стремлении стать ближе, в животном инстинкте сохранения, не оставляя ни одного зазора между ними. И в момент, когда они оба сплелись до предела, соединяясь друг с другом в последнем прощальном поцелуе, все кончается. Древние проснулись, чтобы осудить своих детей за все.