Тёмный полупустой кинозал. На большом экране мелькают кадры киноленты, но ни Жозе, ни Джоанна не могут сосредоточиться на сюжете фильма. Они исподволь наблюдают друг за другом. Жозе словно невзначай берёт Джоанну за руку, а та в глубине души радуется, что громкие звуки кино заглушают стон сердца, неистово колотящегося в груди. Они становятся единым целым, но девушка отчаянно этому противится. Её повергает в ужас одна лишь мысль об обмене партнёрами. Она боится зарождающихся чувств к Жозе и умирающих — к Кристиану. А Жозе уже не скрывает ещё робкой влюблённости, но уже имеющей над ним большую власть. Он и не вспоминает о Бенедикт, которая вполне счастлива в объятиях его друга.
Жозе не смущаясь смотрит на Джоанну. Его карие глаза в темноте кинозала лихорадочно блестят, выдавая все тайные желания и мысли. Но девушка упрямо делает вид, что поглощена происходящим на экране. Мысленно умоляет себя выбросить Жозе из головы, сердце — успокоиться, душу — не дрожать. Но когда его ладонь словно нечаянно накрывает её руку, напряжённо вцепившуюся в подлокотник кресла, Джоанна вздрагивает всем телом, отчаянно пытаясь не вскочить с кресла, чтобы глупо, по-детски сбежать, но не моргая продолжает смотреть на экран, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь пелену, вдруг затуманившую взгляд. Нет, это не слёзы. Это всего лишь страх. Страх снова поверить мужчине, тем более такому ловеласу, как Жозе. Страх осуждения их чувств друзьями. Страх невзначай стать счастливой, вновь бросившись с головой во всепоглощающий омут любви и греховной страсти. Страх боли предательства.
Жозе, поглаживая нежную кожу её руки, ощущает затаённый трепет. Остаётся лишь шаг к любви — единственный, заветный, самый сложный. Словно пытаясь передать Джоанне свои чувства, он сжимает пальцы, вдруг поднимается с места, потянув девушку за собой. Она, наконец повернувшись к нему, смотрит в недоумении, но покорно идёт следом. Впрочем, Жозе не оставляет ей выбора, крепко держа за руку. Он ощущает на себе удивлённые взгляды ничего не понимающих Джоанны и друзей, отвлёкшихся от просмотра фильма и краем глаза заметивших, что они уходят, но даже не думает останавливаться.
В темноте они поднимаются на последний ряд кинозала. Он совершенно пуст, что несказанно радует Жозе. Джоанна замирает, пытается вырвать руку, но парень цепко держит её, упрямо увлекая за собой. Она пытается возразить, но понимает, что докричаться до Жозе не удастся. Или просто ищет повод промолчать?
Едва они садятся на мягкие кресла, Жозе притягивает девушку к себе. Её ладонь покоится в его руке, их сердца бьются в унисон, заставляя обоих трепетать, сдаваясь на волю всемогущей любви. Джоанна, устав бороться с собой, мысленно вручает парню ключ от сердца и слегка улыбается, глядя в жгуче-карие глаза, завораживающие блеском в густом мраке, озаряемом вспышками кадров.
Жозе гладит мягкие золотистые волосы девушки и напрочь забывает о существовании Бенедикт, Кристиана и остальных ребят. Есть Джоанна — и больше никого. Он страшно этим горд. И счастлив. Смотрит в глаза цвета неба и понимает — с этого момента начинается их история любви. Он мысленно клянётся себе и Джоанне, что никогда не заставит её плакать, и тянется к призывно приоткрытым чувственным губам.
Они целуются жадно, упоённо, волнующе. Этот страстный поцелуй дурманит, волнует, заставляя забыть обо всём, наслаждаться терпким вкусом нежданной любви, замешанной на предательстве, боль от которого, впрочем, отступает под напором внезапно нахлынувших нежных чувств. Жозе побеждает, но Джоанна, отдаваясь ему, не ощущает себя побеждённой, кутаясь в его нежность и неожиданно свалившееся на них счастье. Им плевать на стереотипы, на неправильность происходящего, на осуждение друзей. Счастливые здесь и сейчас, они подумают обо всём потом — завтра, через год, через жизнь.
Их слепит внезапно вспыхнувший яркий свет, бьёт по глазам, заставляет вздрогнуть и мгновенно, хоть и нехотя, отстраниться друг от друга. Визгливый голос террориста — мужчины, стоящего посреди зала, выкрикивающего угрозы, режет слух, отзываясь животным страхом внутри. Джоанна вскакивает с места, но Жозе силой усаживает её обратно. Глаза уже привыкли к свету, и они находят взглядом друзей. Николя гладит по голове прижавшуюся к груди Элен, чьи плечи подрагивают от всхлипываний, а парень невидящим взором смотрит на только ему видимую точку в стене. Себастьен держит за руку Лали, поглаживая, а девушка, откинувшись на спинку кресла, кажется, плачет. В беспощадной, мёртвой тишине слышно, как идут наручные часы Жозе. Ужас проникает под кожу, становится вязким, замедляя биение сердца.
Жозе смотрит на Джоанну, опасаясь увидеть набежавшие слёзы, но та сухими глазами смотрит прямо перед собой. Затаив дыхание, слушает звенящую тишину, которая нарушается громким стоном Лали. Она уткнулась лбом в плечо Себастьена, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Джоанна снова поднимается и тянет Жозе к выходу. Мысль о побеге не даёт ей покоя. Но попытка прерывается мужчиной, находящимся несколькими рядами ниже. Услышав шевеление, он молниеносно поворачивается к Жозе и Джоанне, демонстрируя зажатые в руках пистолет и гранату с сорванной чекой. Он что-то кричит, но девушка упорно идёт к заветной цели, несмотря на яростное сопротивление Жозе. Она вырывает руку из его ладони и почти бегом устремляется к двери. Внезапно спину пронзает адская боль, разливается по всему телу, лишая сознания. Джоанна чувствует, как неведомая сила разворачивает её, и последнее, что она видит, — Николя, Себастьена и ещё нескольких парней, заламывающих руки мужчины, лишая того оружия, и наполненные ужасом глаза Жозе. Она больше не в силах бороться с болью, поэтому, попытавшись ободряюще улыбнуться Жозе, закрывает глаза и проваливается в темноту.
***
По ярко освещённому холлу больницы нервно ходит Николя. Элен и Лали, обнявшись, плачут, изредка издавая нечленораздельные звуки. Себастьен исподлобья наблюдает за Жозе, который невидящим взглядом буравит пол, из последних сил сдерживая слёзы. Низко опустив голову, он скрывает лицо за густыми, длинными волосами и отчаянно пытается сдержать рвущийся наружу вой. Уже четвёртый час Жозе сидит, не шевелясь, на жёстком стуле в приёмном покое.
Он ничего вокруг не видит, не слышит, поэтому, когда в холле появляются Кристиан и Бенедикт, лишь роняет голову на руки, закрывая лицо ладонями, незаметно смахивая предательски скользящие по щекам слёзы, едва заметив друга и уже бывшую невесту. Ему не даёт покоя мысль, что в жизни нет завтра, чтобы насладиться любовью и быть счастливым, — есть только здесь и сейчас.
Жозе ощущает на плече чью-то тёплую ладонь, но голову не поднимает, судорожно желая остаться наедине с обрушившейся на него всесокрушающей болью, мгновенно пришедшей на смену мимолётному счастью. Беспросветная невыразимая печаль разливается по венам, заполняет мысли, застревает в горле сдавленными рыданиями. Сердце бьётся лишь тревожным ожиданием и тихой надеждой. Плачущая душа давно не с ним, а там, в операционной, рядом с Джоанной.
Жозе закрывает глаза, и память снова заставляет видеть страшную картину: бледное, искажённое болью лицо Джоанны, мгновенно ставшие обескровленными губы приоткрыты, с них срывается хрип, и тут же наступает тишина. В зале, напротив, становится шумно, но не для него. Жозе слышит лишь едва уловимое дыхание Джоанны и редкие удары их сердец. Он ощущает на ладонях горячую, липкую кровь и с трудом сдерживает крик.
Колыхание воздуха вокруг напоминает, что он не один. Жозе поднимает глаза и тут же встречается взглядом с Кристианом. Друг всё понимает, в его глазах то же отчаяние, что сковывает и его.
— Я люблю Джоанну, — пытается сказать Жозе, но с губ срывается лишь наполненный невыносимым страданием стон.
— Я знаю, — одними глазами отвечает Кристиан и рывком притягивает друга к себе, заключает в объятия и замирает.
Наконец появляется врач, и ребята устремляются ему навстречу. Жозе отстраняется от Кристиана и испепеляет умоляющим взглядом хирурга. Тот отводит глаза, и парень, вырвавшись, бросается вглубь коридора.
— Джоанна! — вместо крика из горла вырывается лишь жалобный стон.
Жозе до изнеможения бьётся в руках друзей, отчаянно пытающихся удержать его. Он не слышит слов — в висках отбойный молоток выстукивает имя любимой.
***
Несколько часов он без движения сидит у её постели. Вглядывается в безжизненное, словно окаменевшее, но не утратившее красоты лицо Джоанны, вслушивается в едва уловимое дыхание, держит её руку в своей и не понимает, почему их сблизило только лишь предательство Кристиана и Бенедикт. Почему так поздно? И почему счастье, испытываемое ими буквально минуты, оказалось таким хрупким? Он мечтает просыпаться с ней в одной постели, наблюдать, как она стряхивает с себя остатки сна, улыбается, сверкая голубыми глазами, тянется к нему, касается губ поцелуем…
Жозе лишь стонет от безысходности и мучительного отчаяния, жадно вглядываясь в разметавшиеся по плоской подушке золотистые волосы, плотно сомкнутые веки, заострившийся нос, почти белые приоткрытые губы Джоанны. Десятки проводов, протянутые от всевозможных медицинских приборов к её лицу и телу, вызывают в парне леденящий душу страх и панику. Он впервые в жизни трепещет, наблюдая за битвой смерти и любви, но понимает, что не может вмешаться, помочь, уберечь, спасти.
Жозе, наклонившись, касается губами холодной руки Джоанны и закрывает глаза. «Прости меня, — он мысленно говорит с нею, ведь, едва пытается сказать вслух хоть слово, в горле встаёт ком из слёз и сдающих нервов, — Джоанна, ты не можешь уйти, не можешь оставить меня. Я так тебя люблю! Господи, это нечестно — подарить мне её и тут же отнять!»
Сдерживает рыдания, ведь он обязан быть сильным рядом с ней. Незаметно для себя проваливается в тревожный сон, и слёзы наконец находят выход, капая из-под опущенных чёрных ресниц на кожу Джоанны.
Проснувшись, Жозе поднимает голову и едва сдерживает радостный крик, наткнувшись на ещё затуманенный долгим наркозом взгляд Джоанны. Он улыбается и наклоняется к ней, касается губами щеки и замирает, словно согревая дыханием вернувшуюся жизнь. Слёзы счастья смешиваются с теплом её кожи и теряются где-то в рассыпавшихся волосах девушки.
Джоанна чувствует, как солёная влага обжигает кожу, и, пытаясь ободрить Жозе, скользит пальцем по держащей её ладонь руке. Парень на мгновение замирает, но тут же осторожно, стараясь не задеть провода, покрывает поцелуями её лицо. Жозе дрожит от пережитого ужаса, волнения и усталости, которую не ощущает. Он отдохнёт потом, когда жизнь Джоанны будет вне опасности. Он смотрит на неё и беззвучно, чтобы не спугнуть победу любви над смертью, признаётся:
— Я люблю тебя.
Джоанна пытается улыбнуться, прочитав по губам признание. В тусклом свете больничных ламп её глаза сверкают ослепительно ярко, отвечая Жозе:
— Я тоже тебя люблю.
