Шрам на носу

Люди, что были без метки считались ущербными. Неполноценными. Конечно, в мире, где тебя ждёт предназначенный человек — не иметь такого было дикостью. И таким людям «сочувствовали», попросту считали инвалидами. А Гэвин ненавидел, когда его жалели, не тот характер для этого. Тем более, когда его считали ущербным, в тот момент, когда он таковым не являлся. Это бесило. Заставляло пытаться всем доказать, что он точно уж не хуже остальных, а гораздо лучше. Даже этих пресловутых андроидов, которые по определению не имели пары. Сколько себя мужчина помнил — у него не было метки. Его «меткой» был грёбанный шрам на носу, который он получил в детстве, где-то навернувшись и ударившись лицом. Рид даже не мог вспомнить как это он умудрился сделать — не отложилось в памяти. Родители тоже никак не могли прояснить того момента, как он умудрился оставить себе на всю жизнь шрам — они на тот момент отвлеклись, а когда уже вернулись, Гэвин плакал и потирал ладонью переносицу с появившимся воспалением. Этому не придали особого значения, ну подумаешь, ребёнок поранился. С кем не бывает. И больше ничего. Никакой сраной закорючки или рисунка не проявилось на его коже. Ни в десять, ни в пятнадцать, ни, в тем более, двадцать лет, когда ещё оставалась призрачная надежда, что с каждым годом умирала под тяжёлой действительностью: Гэвин Рид не имел пары. Полицейский давно смирился с тем, что у него нет второй половинки души. Ну, как смирился — все думали что ему совершенно насрать на всю эту «поеботу с соулмейтами», но нет-нет, да сожаление и печаль накрывали Гэвина с головой, заставляя провести вечер с бутылкой-другой пива, стараясь заглушить «неправильные» чувства. Ведь раз природа не дала ему вторую половинку, то она ему нахрен и не нужна. Такими мыслями старался привести себя в порядок детектив. Это ненадолго помогало, а потом всё снова повторялось. Вы не подумайте, Гэвин не сидел на жопе ровно и не жалел себя из-за того, что он «особенный». (Кроме тех редких моментов слабости, когда проблемы наваливались на него и не было того, кто бы поддержал детектива.) Нет, он встречался, у него были отношения с разными людьми. Мужчина влюблялся, любил, строил отношения. Просто как-то ему не особо везло — как он сходился с кем-нибудь, так и расходился. Немного позже, после всей этой революции и восстаний, оказалось, что у чёртовых девиантов тоже есть метки. Это было как насмешка судьбы: «Смотри, Гэвин, ты не достоин даже пластикового ублюдка». Смотря на нет-нет, но зажимающихся Андерсона и Коннора, полицейский испытывал горечь и да, зависть. Потому что хотелось того же: быть нужным, пускай даже андроиду. Эти чувства тщательно скрывались за плоскими и пошлыми шуточками в сторону пары, когда напарники маячили на горизонте детектива. Какое-то время спустя Коннор откопал своего «братца» и, конечно, улучшенную модель не могли приставить ни к кому кроме него. Просто охуительное веселье. Теперь, напоминание о том, что он неудачник, будет маячить перед его глазами практически каждый день. Да, эти два пластиковых придурка не настолько похожи, по крайней мере Рид даже пьяным отличит их, но всё-же узнаваемое лицо Коннора, который получил свою метку, теперь находилось перед ним почти на постоянной основе. Это поначалу раздражало. Бесило. Потом он привык и уже не так огрызался на «дружелюбное» поведение девятисотого. Постепенно детектив опускал стену отчуждённости и недружелюбия, позволяя андроиду узнать его лучше, подружиться с ним. В то же время Рид ни с кем не чувствовал себя так комфортно, как со своим новым напарником. И это было очень странно, заставляло насторожиться и снова начать вести себя агрессивно, при любом проявлении таких чувств. Гэвин дефектный и он не может испытывать влечение, похожее на влечение к соулмейту. А то, что эта не была простая любовь или влюблённость мужчина понимал — он прекрасно знал эти чувства и они отличались от того, что по началу детектив испытывал к Ричарду. Он не застал именно того момента, как Ричард стал девиантом — в то время он валялся в отключке, но после этого «переломного» момента напарник стал на него как-то странно посматривать, заставляя Гэвина чувствовать себя неуютно. Было ощущение, будто он что-то должен сказать или сделать, андроид выжидательно смотрел на него. Рид не понимал настолько тонкого, молчаливого намёка. Нет, он не забыл похвалить и поблагодарить напарника за то, что тот прикрыл его задницу на задании. Он сделал это даже нормально, а не в своей привычной манере, больше оскорбляя, чем благодаря. Поэтому совершенно не понимал, что от него хотят, смотря Так, вызывая внутри бурю эмоций, что подталкивала его на необдуманные действия, которые детектив с трудом сдерживал. Всё же новоявленный девиант вряд ли оценит, если он подойдёт к нему, затащит куда-нибудь в угол и наконец поцелует его, убирая с губ блядскую, вежливую, улыбочку.

***

Вечер. Андроид и человек сидят друг напротив друга на кухне. Мужчина пьёт из одиноко стоящей на столе бутылки с пивом, делая небольшие глотки. Это не первый их раз, когда они так спокойно сидят и разговаривают о чём-то. После того, как Ричард стал девиантом у него накопилось много разных вопросов, а Рид, от чего-то, и не против был немного поболтать с напарником. (На самом то деле он, конечно же только про себя, признавал свою слабость и зависимость от Рича, нуждаясь в его присутствии, общении с ним и даже телесном контакте, который происходил очень редко и, по большей части, по инициативе андроида. Гэвину тяжело было признаться в том, что он был влюблен. А ещё что он чувствовал незримое притяжение к напарнику.) Пара сидела так уже некоторое время, разговаривая на отвлечённые темы. Гэвин был расслаблен и выражал спокойствие всем своим видом. Ричард рискнул. Затронул «запретную» тему. — Детектив Рид, а где ваш соулмейт? Голос был наполнен горечью, Гэвин даже не скрывал того, что всё-таки переживает по этому поводу, хотя полицейский и растянул губы в ухмылке. — А я — особенный. У меня нет пары. Проницательный взгляд серых глаз был направлен на темноволосого. — Вы уверены? Человек сделал очередной глоток напитка из бутылки, намеренно делая паузу. Хоть и неприятно было говорить на эту тему, тем более когда на тебя так пристально смотрят серые очи напарника, но.. Хоть кому-то правду рассказать надо? Правду не о его положении, а о собственных чувствах. Да и выпитое пиво позволяло не так заморачиваться об этом. — Ага. Знаешь ли, за тридцать с лишним лет удостовериться в этом не так уж и сложно. — А шрам? Гэвин чуть насмешливо посмотрел на сидящего напротив, растягивая губы в лёгкой улыбке. Шрамов у него предостаточно. — Который и что с ним не так? Ричард, протянув руку, кончиками пальцев прикоснулся к переносице мужчины, показывая, какой именно он шрам имеет в виду. Что удивительно, напарник не отпрянул от этого прикосновения. И даже не стал бурчать или как-то по другому возмущаться. Просто спокойно посмотрел. Незаметно для себя андроид наконец-таки перешёл с обращения «вы», на «ты». — Этот. Как ты его получил? Гэвин находился в достаточно благодушном настроении и решил ответить правду, в отличии от остальных случаев, где он придумывал что-то достаточно эпичное. Просто потом было забавно слушать споры сослуживцев, откуда же появился у него этот шрам, что происходило хоть и редко, и когда те были пьяны, но всё-же развлекало его. — Да фиг его знает. Это произошло в детстве и я как-то не запомнил. Навернулся где-то, ударился обо что-то. Кто знает, что это было. Чуть пожав плечами и допив своё пиво, Рид ненадолго встал, чтобы выкинуть пустую бутылку в мусорку, после чего снова вернулся на свой стул, удобно располагаясь. Андроид бросил на него долгий, не читаемый взгляд. Девиант много времени размышлял, показывать ли метку Гэвину. После девиации, а, следовательно, и появления его собственной метки, прошло две недели. Он все это время думал и анализировал. Себя, свои чувства, Гэвина. И всё-же решился это сделать. Поджав губы, RK выкрутил настройки цвета скина, заставляя появиться на себе точно такой же отметине, как и у полицейского. На том же месте. Ричард буквально замер под взглядом человека, не решаясь пока что-либо говорить, позволяя рассмотреть. Диод светился нервным жёлтым цветом. Он даже не понял поначалу, что произошло. Просто раз — и на лице сидящего напротив изменилась кожа, точнее на ней кое-что появилось. Гэвин потерянно смотрел на напарника, пытаясь переварить увиденное. Шрам. Грёбанный шрам, что он каждое утро видел в отражении, находился сейчас на переносице Ричарда, что всё-же отвёл взгляд, смотря теперь куда-то в пол. В неверии, мужчина хотел провести пальцами по, знакомой до малейшего изгиба, отметине, но быстро одёрнул себя, переводя взгляд с переносицы, прямо на глаза, чувствуя рождающуюся бурю эмоций. И не все из них были позитивными. — Что, это, блять за хрень, Ричард? Гэвин настолько выбит из колеи, что назвал андроида по имени, что обычно делал редко, в попытке показать, что он всё так же относится к напарнику и он совершенно не влюбился в него. — Эта «хрень» появилась у меня после того, как я стал девиантом. В начале я решил, что девиация просто снесла настройки цвета кожи и их пришлось подправить, чтобы всё снова выглядело нормально. Но… Учитывая то, что девиантом Рич стал с недели две назад, то долго же он решался к нему прийти с этой темой. Несмелая надежда на то, что он всё-таки нормальный, снова начала прорастать где-то внутри полицейского. Но Рид усиленно давил этот росток, лишь ощетиниваясь в ответ. Недоверчивый и колкий взгляд был направлен на Ричарда. Гэвин ждал объяснений. Чтобы потом, если что, вышвырнуть этот мешок с болтами из квартиры и напиться. Потому что этого не может быть. — Я считаю, что это не просто «программный сбой», а именно метка. Твоя. Грёбанная надежда всё-таки оживала, как бы ни старался душить её внутри себя мужчина. Он до последнего старался отпираться. Чтобы не было так больно, когда выясниться, что это всё — ложь. — С фига ли ты решил, что ошибался и это всё-таки не программный сбой? И вообще, с чего ты решил, что это именно моя метка, а не простое совпадение? Да и откуда мне знать, что это не просто тупая «шуточка»? Ричард серьёзно и сосредоточенно посмотрел на мужчину, чувствуя обиду. — Я бы не стал так шутить с тобой, Гэвин. После недолгой борьбы взглядами, Ричард решил продолжить, но ещё недолго помолчал, стараясь собрать все факты, что почему-то исчезли из его головы, только андроид собирался их озвучить напарнику. — Когда ты потерял сознание, мне не потребовалось и минуты, чтобы сломать стену, отделяющую меня от девиации. Тёмная бровь выразительно была приподнята, а руки сложены друг на друга, будто в защитном жесте. Гэвин сидел напротив и выжидательно смотрел. — Это упрёк? Если что — эта фигня не прокатит. Выражать свои эмоции андроиду явно было тяжело. Спокойный, но просящий взгляд серых глаз, в глубине которых было скрыто смущение, смятение и страх, был направлен на мужчину. — Позволь мне договорить, Гэвин. Я стал девиантом, но меня и до этого тянуло к твоей персоне, как магнитом. В тот день, когда меня привели в участок и я мельком увидел тебя: с синяками под глазами, уставшего, но упорно пишущего отчёт, пьющего кофе и огрызающегося на других, в моей программе сразу всплыло очевидное решение: я буду работать с ним. Я ведь и имени не успел узнать, а уже решил, что буду твоим напарником. Андроид ненадолго прервался, переводя взгляд с мужчины на стену за ним, будто погружаясь в воспоминания и слегка улыбаясь им уголками губ. Гэвин молчал и слушал напарника, внутри переживая множество разных эмоций, но пока сдерживая их внутри, не выплёскивая наружу. Острая необходимость хоть что-то сделать зудела внутри него, но видя такого потерянного, открывшегося ему Рича, полицейский усмирил свою жажду действия, силой заставляя себя сидеть и слушать. — Чем больше я проводил времени рядом с тобой, тем больше я начинал ощущать чувства. По началу ты меня раздражал, но в то же время вызывал любопытство. Ты был мне интересен, я хотел узнать тебя лучше, но ты долго не шёл на контакт, огрызался и отталкивал меня всеми силами. Ричард на секунду поджал губы и снова перевёл свой взгляд на мужчину. — Девиация — не самый приятный процесс. Я… Я понял, что без тебя — будет пусто. Невыносимо. Не будет особого смысла продолжать существование. И, даже если это простой программный сбой, что маловероятно, потому как «шрам» идентичен твоему на 100%, то... Я просто хочу, чтобы ты знал, как важен мне. Что я испытываю к тебе чувства. Коннор помог мне их идентифицировать, сказав, что-то, что я чувствую — называется влюблённостью… Гэвин хрипло рассмеялся, прикрывая ладонью лицо, ясно ощущая привкус горечи во рту. Подумать только. Скорее всего, у него БЫЛА хренова метка. Всё это время. Просто все, включая него, считали эту метку обычным шрамом. Всего лишь один факт, который, знатно так, похерил ему жизнь. Хотя. Мужчина внимательно посмотрел на напряжённого андроида, что сидел напротив. Плевать. Даже если бы у него всё-таки не было метки. Даже если это попытка «воссоздать» её для него. После того, какие слова и чувства вывалил на него девятисотый, нет, Ричард, Рид понимал, что принял бы его, даже если бы у него не было этого знака отличия. Никто до этого настолько не открывался перед ним. И не был готов довериться ему. Да и сам Гэвин особо никому не мог так довериться, как Ричарду, показать свои настоящие чувства. Облегчение. Вот что он сейчас чувствовал. Будто все те годы, что он жил, подавленный осознанием того, что в этом мире ему нет места — испарились. Какая же всё-таки судьба сучка. Андроид растерянно смотрел на смеющегося мужчину. Он ведь ничего смешного не сказал, а раскрыл свои мысли и чувства перед ним. И это заставляло паниковать и пытаться понять, а ещё почувствовать обиду. Диод всё светился жёлтым цветом, Ричард молчал и угрюмо смотрел на успокаивающегося соулмейта. — Ты так задержался, придурок. Рич перевёл непонимающий взгляд на поднявшегося Гэвина. Что? Что происходит? Его отвергают? Почему? А если и не отвергают, то что именно значат эти слова? Где он мог задержаться? Пока RK пытался проанализировать происходящее, в большей степени последние слова Рида, тот успел приблизиться к нему. Тёплые, чуть обветренные губы накрывают его и сероглазый замирает, недоверчиво смотря на детектива, его диод начинает гореть красным. Его... Целуют? Это… Приятно. Девиант неуверенно и неумело начинает отвечать на поцелуй, продолжая пристально смотреть на лицо напротив, считывая все реакции на свои действия. Мысль, что он больше не будет один, набатом била в голове, опьяняя не хуже виски. Идея поцеловать Рича, что возникла в его голове, даже не особо мусолилась, он просто встал, приблизился и поцеловал. Гэвину сейчас на всё начхать. Он… счастлив? Да, наверное счастлив, что смог обрести понимание того, что не будет одинок. Что этот пластиковый засранец, учитывая его характер, вряд ли отлипнет теперь от него. Не оставит одного, какая бы хрень не случилась.