беги, малыш.

      Архип выбежал на улицу вовремя, как раз, чтобы заметить Кита, прыгающего с одной крыши дома на другую. Туда, к этой глупой немецкой девчонке. Вот-вот он схватит ее и приведет прямо к Бойко, но, кажется, тот не спешит этого делать. — Скрылась, — почти сплевывает Брык, когда оказывается в своей компании, его взгляд пустой и отстраненный, там нет ни злобы, ни досады, с которой он должен был сообщить о своей неудаче. Блондин кивает, мол, понял, в другой раз, а сам взгляда от парня не отводит, понять пытаясь, что за игру тут решил вести. — Ни че, в следующий раз мы так с ней поиграемся, что она еще долго не сможет бегать, — он криво ухмыляется, скалится, как зверь дикий, и хлопает лучшего друга по плечу, косо поглядывая на эмоции, коих на лице Кита и в помине не было. — Конечно, — руки Кита дрожат, внутри зарождается злость, ему впервые искренне сильно хочется показать Архипу такую игру, чтобы тот в собственной крови поганый рот прочистил, чтобы даже не думал больше о таких вещах, не думал о его пряничной девочке. Но только склабится в ответ, закидывая руку на плечи друга и направляясь с ним в сторону баржи, унимая нечто внутри, пока то не вырвалось наружу, да не расквасило голову Бойко о ближайшую горизонтальную поверхность, а может даже и о саму землю, чтобы идти далеко не пришлось.       — Не играй со мной, Кит, — Архип с размаху вжимает друга в ближайшую стену Коробок и наклоняется совсем-совсем близко, заглядывая в глаза напротив, что совсем еще недавно считал приятельскими. — Я думал, мы с тобой союзники. Я думал, что мы с тобой друзья! — он почти воет, как подбитый пес, ладонью ударяя по стене рядом с головой Кита. Смотрит с досадой и детской обидой, а еще во взгляде скользит разочарование. Такое сильное, что Брык на секунду думает, что лучше бы друг злился, но не смотрел на него так. — О чем ты говоришь? — он возвращает взгляд, такой же пустой и нечитаемый, только руки в кулаки сжимает, пытаясь не думать о том, как бы так поудачнее вмазать другу, чтобы тот в себя наконец пришел. Но где-то на задворках сознания мелькает неизвестное до этого чувство страха, слабенькое такое. Не за себя, да и не перед Архипом вовсе. Скорее за то, к чему все это может привести, раскрой он себя в момент очередной Вспышки. — Я доверял тебе. А ты, оказывается, все это время на вражеской стороне был! — Архип головой качает, а потом совсем невесело смеется во весь голос, в очередной раз впечатывая ладонью в опасной близости от головы друга. — Ты, сука, у нас в перебежчиков заделался, да?! Как давно? — он зло сплевывает в сторону, снова поднимая глаза на Кита, испытующим взглядом расчерчивая от его глаз, по скулам, до губ. А затем снова усмехается, сам себе уже, давая мысленного пинка за то, что был таким глупцом. — Я не перебежч… — Когда? — он обрывает Брыка на полуслове, не желая слушать его отмазки, не желая слушать очередную порцию лжи. — Она нам не враг! — выкрикивает Кит, сам удивляясь отчаянию, проскользнувшему в голосе. Твою мать, Брык, соберись же. — И никогда им не была, — он смело смотрит в глаза блондина, чувствуя, что вот-вот все его самообладание пойдет прахом, осядет у ног Архипа, и он уже мысленно желает другу удачи удрать отсюда как можно дальше. — Скажи еще, что враг здесь я. Скажи, что я — зло! — он не повышает голоса, держит всю злость за хвост, не позволяя ей просочиться ни единым намеком. «Все вы одинаковые, — думает Архип, — все однажды становитесь чужими, предаете, уходите.» — Может, это и так, — почти шипит сквозь зубы в ответ, заталкивая демонов подальше, да запирая понадежнее. Чтобы ни происходило, Архип — его друг. Кит слишком верный пес, чтобы так поступить. — Может, ты и есть зл… — он не успевает договорить. Губы блондина накрывают его рот слишком стремительно, слишком отчаянно, слишком неожиданно и резко. Кит не успевает ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ни оттолкнуть и уж тем более ни ответить. — Проваливай, — спустя секунду Архип отстраняется, за плечи отталкивает Брыка, почти выплевывает ему следующие слова. — Беги так быстро, как сможешь. И уж поверь, малыш, я лично прослежу за тем, что до сорока ты не доживешь. — И скрывается в переулке, даже не оглянувшись напоследок.       Архип вытирает тыльной стороной ладони губы, не позволяя себе даже секунду подумать о произошедшем. Не имеет права. Он больше никогда в жизни не будет думать о Ките так, как ему до дрожи в коленках хотелось бы. Кит — не малыш. Кит — враг. Такой же, как все они.