***
— Доброе утро, Боб, — сонно потянулся Алекс, входя в кухню. — Еще солнце не встало, а ты уже во всю готовишь? Ранняя же ты пташка! — Доброе, Ал. Хах, ты же знаешь нашего лидера! Если сам ему ничего не приготовишь, то так и будет голодать, — весело и беззаботно хихикнул Боб. Это правда, Шрам так занят работой над множеством планов, что совсем забывает о потребностях человеческого организма, иногда даже несколько дней подряд моря себя голодом. Классик просто не мог с этим смириться, поэтому пришлось как-то выкручиваться. — Тебе это совсем не надоело? — усмехнулся Перец, усаживаясь за стол. Он вновь потянулся, зевнув. — Для любимого человека никогда не надоест, — ответил Боб, отрываясь от готовки яичницы и поворачиваясь к Алексу. Их отношения не секрет для команды, но и упоминаются не так часто, словно они вовсе и не в романтических отношениях. Яичница уже готова. Боб переложил ее на заранее приготовленную тарелку, и немного посолив, с довольной улыбкой, понес сие творение в подвал — лабораторию Шрама. Спустившись по лестнице, Боб оказался в просторной комнате, в которой было довольно прохладно и темно, лишь маленькая лампа освещала середину комнаты. В углах располагались внушительных размеров железные постройки: роботы и всякая разная механика. Вокруг были разбросаны коробки с металлическими пластинами, гвоздями и инструментами. Стол, на котором и стоял маленький источник света, был завален разными бумагами и чертежами. На его краю сидел сам лидер всех революционеров, на глазу располагался внушительных размеров шрам, из-за которого Боб номер 1 и получил свое прозвище среди братьев. Он разглядывал очередной лист, то ли с планом лаборатории «BobSoc», то ли очередные чертежи, которые ему предоставляет Джеймс. — Все никак не можешь отдохнуть от работы? Вот, поешь, — Боб поставил тарелку на стол, и, чтобы проявить аппетит у Кб, добавил: — Пальчики оближешь! — Да, спасибо, Сахарок, — ответил Кб и, не отрываясь от важного листка, чмокнул Боба в щеку, притягивая ближе к себе за плечо. — Может, ты хотя бы присядешь? — пододвигая ближе стул, предложил Классик. Он жалостливо улыбнулся, наблюдая за раздумьями лидера. — Ага, сейчас, — промямлил Шрам, также с важным лицом продолжая рассматривать лист, рукой поворачивая стул на колесиках к себе. Кб мелкими шажками подошел к стулу и аккуратно, чтобы не потерять строку, присел. С резким выдохом, он положил лист на стол. Бросив короткий взгляд на яичницу, стоящую прямо перед его носом, он отодвинул ее в сторону, начиная разгребать горы бумаги, ища что-то. Наконец, найдя нужные чертежи, стал их разглядывать, полностью забив на стоящую рядом еду. Смотря на это, Боб переживает, ведь Шрам очень сильно занят и не отрывается ни на секунду от своего дела. Завтрак он обычно ест в течение целого дня, он не спит ночами, а если и засыпает, то максимум часов на пять. Сколько бы Боб не говорил Кб сходить отдохнуть и размяться, он постоянно отнекивался и убеждал его, что чувствует себя хорошо, но темные круги под глазами говорили об обратном. Это поведение Шрама заставляло Боба взвыть от злости и накричать, указывая на все, что ему не нравится, хотя Боб тихий и не конфликтный. Классика бесил тот факт, что Шрам всеми силами пытался убедить его, что совсем не устал и ему не нужен сон. Но больше всего его бесило, что со всей этой занятостью Кб не обращает на своего Сахарка ни малейшего внимания. Боб по своей натуре добродушный и ласковый, он никогда не держит ни на кого обиды (кроме Диктора), но все же он не может терпеть что-то этакое. Сам внешний вид лидера выдавал его с потрохами: синие круги под красными от отсутствия сна глазами, медленная шатающаяся походка, он чуть ли не запинается о свою же ногу, и полная несосредоточеннось, которую Шрам старается не показывать — ведь он же лидер. — Шрамик, милый, а давай прогуляемся? — облокотившись на стол и подперев голову рукой, обратился Боб к парню, уже ожидания привычного отказа. — На улице так тепло и хорошо! — Прости, Сахарок, не могу, я занят, — коротко ответил лидер, сосредотачиваясь или, по крайней мере, пытаясь. — А когда закончишь, сходим? — сказал Классик, грациозно проведя рукой по щеке Шрама и усаживаясь к нему на колени. Он хотел победить в этой схватке «пойдем, не пойдем» и отступать не собирался. — Я не знаю когда закончу. Прости, милый, — переведя взгляд на Боба, он приобнял его и чмокнул в висок. Шрам любил свое счастье, нет, даже благословение, но ни минутки внимания уделить ему не мог. Нужно работать, не подводить же братьев? — Ну удели мне хотя бы немного внимания! Мы еще ни разу не проводили время только вдвоем! — Боб уже не смог стерпеть и выдал все на прямую своему парню. План с треском провалился, уговаривать выйти наружу уже бесполезно. И так каждый раз, каждый день эта схватка «пойдем, не пойдем» проваливалась и Боб проигрывал. — Ох, Солнышко, это чрезвычайно важно для всей команды, я не могу их подвести. И план нужно четко просчитать, продумать основной и дополнительные планы, проработать стратегию и, если что случись, план побега! Я ведь не могу это просто так оставить! — громко возгласил Кб, он не хотел кричать на Боба, но и пытался говорить четко и ясно. Он часто думал, в первую очередь, о команде, конечно, и о Бобе в том числе, но уже не как о любовнике. — Мм… Ладно… А можно хотя бы у тебя на коленях посидеть? — глаза Классика наполнились слезами, он очень не любил, когда на него повышали голос, а если это был еще и Шрам, то его просто пробивало. Да, он понимал всю важность его работы, да, знает, что от его планов зависят их жизни, но разве вы сможете сдержать свои чувства внутри, так и не выпустив их наволю? И Боб не может… — М-малыш, прости меня, пожалуйста, я…я не хотел, — Кб вытер слезы с глаз Боба и, поглаживая его ногу, крепко обнял мальчишку. Что-то внутри кольнуло, Шрам понимал, что Классик плачет не только из-за его повышенного тона, а из-за всей ситуации в целом, поэтому внутри было еще больнее. Но что поделать? — Ничего… — минута молчания, Боб собирался с мыслями, но посмотрев на яичницу, слова сами вырвались: — Может тебя покормить? — утирая остатки слез с щек, прошептал он. Сама по себе на губах появилась еле заметная улыбка, от осознания того, что Боб только что сказал. Но ему это показалось интересным. — Эхх, — шумно выдохнул Шрам, — Так уж и быть, можешь покормить меня, — он улыбнулся, не веря тому, что он согласился на это. — Ей! Боб потянулся за тарелкой и, схватив ее, подтащил поближе к себе. Взяв вилку в руки, Классик стал делить яичницу на кусочки. Закончив с этим, он наколол один кусок на вилку и, протянув ее ко рту лидера, с улыбкой сказал: — Открывай ротик шире! Самолетик летит! Шрам послушно открыл рот и, получив еду, принялся ее жевать. Кб нравилось, как Боб готовит, он всегда подавал ему огромное разнообразие блюд. И где он только научился готовить? Иногда, чтобы показать Классику насколько блюдо вкусное, он причмокивал, что даже веселило Боба, но все же он понимал, на что намекает его любимый, и поэтому он еще и краснел. Через пару минут яичница была уже съедена, и Боб пошел наверх, чтобы помыть тарелку. Поднявшись по лестнице, Классик направился прямо по коридору. Повернув налево, он оказался на кухне. Включив кран, он настроил температуру воды и принялся оттирать тарелку. Закончив с этим, он поставил посуду сушиться на полку, а сам отправился обратно в лабораторную. Спустившись вниз, Боб, виляя бедрами, подошел к Шраму и сел ему на колени, лицом к нему. Он придвинул свое лицо насколько близко, что их носы могли касаться друг друга. Кб опешил, он не понимал, что происходит, что нашло на Боба, ведь он так никогда себя не вел. Прикрыв глаза и быстро выдохнув, Классик обвил руками шею лидера, никуда не торопясь, стал медленно приближаться губами к губам Шрама. В этот момент Кб понял задумку своего Сахарка и, положив обе руки ему на талию, аккуратным движением двинулся вперед, накрыв его губы своими. Поцелуй получился совсем детским, всего лишь легким касанием, но таким чувствительным, что через пару секунд отодвинувшись друг от друга, оба были довольные и полностью красные. Внутри что-то теплое разлилось по всему телу, как мед. Весь день Боб провел на коленях у Шрама. Он работал, а вот Классик просто сидел и иногда отвлекал своего парня на обнимашки и поцелуи. Такая мелочь, но для них это было чем-то тайным, секретным и романтичным, чем обычно занимаются наедине. Под конец дня Боб так устал, что просто заснул на коленях Кб. Заметив это, лидер не смог сдержать улыбки, потому что милее спящего Боба нет ничего на свете. По крайней мере, так считал Шрам. Подняв Классика на руки, он выключил настольную лампу и понес спящую красавицу в их спальню. Аккуратно, так чтобы не разбудить, он уложил Боба на кровать и, укрыв одеялом, пристроился рядом. Шрам стал перебирать его пальчики, иногда целуя то в лоб, то в нос, говоря, какой он милый когда спит или, что он его очень любит. Пару минут Шрам наблюдал за сопящим у него под боком чудом. Медленно выдохнув, Кб уже собирался уходить, но маленькая тоненькая ручка, схватившая лидера за кофту, не дала ему это сделать. Кб не смог сдержать улыбки, взяв руку Боба и целуя аккуратные пальчики, он лег рядом с Классиком. Укрыв одеялом и себя, он еще раз поцеловал Боба в лоб. Устроясь поудобней, Шрам зарылся носом в мягкие волосы Классика и, приобнимая его, прошептал: — Спокойной ночи, Сахарок. Я очень сильно люблю тебя. Первый раз в жизни Шрам почувствовал то тепло и ласку, которой Боб каждый день старался одаривать его. Он был настолько счастлив, что рядом его любимый Сахарок, который терпит его таким, какой он есть.Он счастлив…