Лето свело.

      Осень. Багровые, жёлтые, золотистые листья валяются под ногами, шуршат, напоминают о предстоящих морозах. Солнце уже не светит так по-летнему ярко и не греет так тепло. У людей же осенняя хандра, хотя… Вот выглянешь в окно, и все так красиво: в глаза бросаются яркие краски, багряная осень, такая чудесная, такая спокойная и завораживающая. И почему все грустят?       Прошло солнечное и жаркое лето, а воспоминания остались. В отличие от других своих сверстников, Данила был вполне доволен прошедшими месяцами, проведёнными в Ялте с какой-то совершенно незнакомой для него девушкой с именем Лиза. За это время они успели узнать друг друга максимально хорошо, а ещё успели почувствовать что-то к друг другу. А-ля «Курортный роман», который плавно переходил в серьезные намерения. Например, в мечтах о совместном будущем, о счастливой жизни. Вот только как жаль, что ничего из этого не сбудется.       Ему остаётся только смотреть на открытку и воспроизводить, те прохладные и тёмные ночи, поцелуи под шум прибоя и еле уловимый аромат мёда на её пшеничного цвета волосах. Глаза у девушки карие-карие, оттого и ассоциируется с этим временем года. Увы, любви на расстоянии не может быть, и они оба это понимали. Прекрасно понимали. Путёвка закончилась как-то слишком быстро, даже не успев оглянуться — уже прощались.       Даня так и не подарил ей браслет, который купил в одной из сувенирной лавки, и как только показав на очередной прогулке, запал девушке в душу. А вот Лиза… Лиза успела подарить. Неред подарила ему обычную открытку, ничем не примечательную, совершенно простую. Но Кашин нашёл в ней то, чего не находил в других открытках. А ещё, он нашёл в Неред то, чего не находил в других дамах. На картонке красовалось изображение Ялты, яхты, паруса, где он признался в своих чувствах, получив взаимность.       Сердце ёкнуло, и двухметровый юноша, сидящий на диване в зале, задумчиво уставившийся в одну точку, побежал. Роясь в шкафах, в тумбочке, нашёл среди всякого ненужного и пыльного барахла, то самое. Руки задрожали, и Данила тяжело вздохнул, сглатывая образовавшийся ком в горле вместе с печалью и безысходностью. Эти деньки уже не вернуть, как и эту особу тоже.       Самое тяжелое, по сути, было позади — прощанье.       Ехал он в вагоне обратно в Казань, листая фотографии её, сделанные на его телефон. Вспоминаются ночи при свете луны и обворожительная улыбка, маленькой по поведению девочки. Звонкий девчачий смех и вкус её любимого апельсинового сока, лежащего в рюкзаке. Пьёшь и становится ещё сложнее сдерживать печаль.       Постараться забыть — невозможно.       Данила в какой раз хватает ртом воздух, будто задыхается от воспоминаний, заходит в социальные сети, ожидая чуда. Елизавета говорила: — «Я не сижу в Вконтакте и Инсте, в телеграмме тоже, но когда-нибудь точно зарегистрируюсь ради того, чтоб найти тебя.»       И Кашин надолго запомнил это обещание, гадая, когда же это наконец произойдёт.       Он не устанет, будет ждать, ждать и вспоминать её милое лицо, русые волосы, брекеты, низкий рост и самые красивые глаза.       Лето свело их — осень разлучила. Они два листика, которые с наступлением холода разлетелись по разным концам улицы с помощью ветра.