за все приходится платить

      В тот самый момент, когда сверкающие легкой пылью где-то в носоглотке свобода и дрожь растекаются по телу, оставляя лишь небрежную шероховатость на краю раковины, Андерсон слышит неторопливый стук в запертую на щеколду дверь. В момент, когда сердце только начинает набирать скорость где-то за ребрами, когда в нечетком танце пульсируют зрачки. В момент, когда остаться наедине с самим собой хочется больше всего, когда твоя голова свободна от мыслей и лишь пустота заполняет сознание, в момент ментального оргазма – стук.       - Детектив? – негрубый голос сопровождает не прекращающийся ни на секунду дверной бой.       - Поди прочь, - отвечает Ричард. Он еще раз громко шмыгает, проверяет пальцами, не идет ли на этот раз из его носа кровь. Не идет. К счастью или великому сожалению, момент испорчен только одной вещью.       Удары тяжелого кулака распространяются по маленькой комнате и отдаются со всех углов звонким эхом. Голова – воздушный шар, готовый вот-вот разорваться от перенапряжения.       «Курить», - подумал Ричард. Из-за гула в ушах и неудачных попыток собрать мысли в единое целое курить хочется еще больше, чем обычно. Сигареты никогда не были в его списке первой необходимости. Лишь привычка и пристрастие к вещам не столь нужным, сколько играющим роль некой дополнительной реальности, к тому же, аллегорически выражающей индивидуальность, твою философию. Привычка эта сформировалась в период поиска, пустоты и неопределенности. В период нахождения в глубокой яме среди прогнивших досок. И в попытке оттуда выбраться – лишь усердное раскапывание ямы еще более глубокой, чем прежняя. Новое увлечение. Уже не детская игрушка, дорогая, труднонаходимая. Которая…       - Детектив, откройте дверь, - будто пытаясь достучаться не до ушей, а до сознания, повторил голос. Внутри Ричарда от перенапряжения начали перевариваться органы.       Резкое движение – дверь открыта, почти вышиблена из петель.       - Я сказал – прочь!       Осколки стеклянной и весьма увесистой подставки для зубных щеток рассыпались по ламинату. Будто бриллианты, они отражали свет люстры в каналах синей реки, быстро разбегающейся из одной точки по всему полу. Удар по голове был точным, сильным. Таким, каким он и должен быть. Тело андроида как-то необычайно мягко приземлилось, будто пластиковые внутренние структуры превратились в человеческое тело. Теплое, немного бледное.       - Бред, - неуверенно выругался Ричард. За испорченное оборудование снова придется платить. Киберлайф в этот раз действительно постарались. Сделали вид, что постарались. «На самом же деле вышла лишь слишком навязчивая кукла, которая постоянно лезет не в свое дело».       Ричард тихими шагами пошел по коридору, уверенно переступив через чужие ноги, иногда рефлекторно продолжающие дергаться в предсмертных спазмах. Которых у роботов быть не должно.       Не должно быть и неуверенности в действиях по отношению к андроидам, к неживым манекенам, не должно быть сожаления или сомнений. Не должны глаза роботов мутнеть, когда из их тела постепенно уходит жизнь, из них не должны катиться слезы. Голубая кровь на полу не может вдруг стать красной.       Андроиды идеальны. Быстрее в процессах познания жизни, добрее, смышлёнее, увереннее человека. Их не за что ненавидеть, как и не за что любить. Разве что, неприязнь и страшную злость можно испытывать к ним, если собственный отец постоянно говорит: «Тебе есть, на кого равняться. Тебе есть, на кого быть похожим. Но ты не сможешь сделать этого. Ты не сможешь добиться и десятой части того, чего добьется Коннор». Коннор.       Агрессия, понемногу отпускающая сжатые в кулак и сцепленные наручниками руки. Еще совсем молодой паренек, подросток, сидел в холодном кабинете, в глаза его беспощадно лился яркий свет диагностического фонарика. Люди в белых халатах, некоторые – в погонах и полицейской форме. Тесты, вопросы, испачканные в чернила подушечки пальцев и нечеткие узоры отпечатков, принудительно оставленные на бумаге. А дополнительная реальность все никак не хотела уходить. И окна в мир, полный разочарования, полный мерцающих диодов и раскрытых преступлений, тоже не хотели закрываться.       Врачи сказали, что Ричард все поймет. Однажды он поймет, какую ошибку он совершил. Какую ошибку совершил его затуманенный пеленой веществ, а так же ненависти и зависти по отношению к брату мозг. Поймет, что сознание его показывало совсем не тех людей, что стояли перед ним на самом деле. Что теперь Коннор лежит где-то в сырой земле с реставрированным в морге пару дней назад черепом. Что никакого Кейси и никаких андроидов никогда не существовало вовсе.       Скоро Ричард поймет, что за все действительно приходится платить.