***
12 ноября 1982 года Это просто обыкновеный школьный день и меня ничево уже не радует. Мама снова сказала молиться, а я ни хочу. В воскресной школе я сново подрался с Эрнестом. Как надоел он мне… Нечево писать больше. Пока дневник. 25 ноября 1982 года Севодня старейшины лишили нас с мамочкой всей еды кроме хлеба и риса. Это называется мороторий. Мороторий на жизнь, так сказала мама. Потому что я сново подрался с Эрнестом хотя он сам виноват. Он сибе сломал чтото. 21 декабря 1982 года Дневник только ты один меня слушаеш и никто больше меня ни слушает. Мама хочит уехать из общины, говорит что тут не безапасно. Что наш уютный мир ктото хочит уничтожить. Я говорю маме ни надо, тут все хорошие ребята и учителя в школе, особенно мистер Стивенсон. Он всегда молиться за наши души. Он так говорит. 3 марта 1983 Дневник, мы горим. Наша община вся в краснам огне и я не могу найти свою маму. Мне страшно потому что я могу згореть в огне и***
3 марта 1993 года Дорогой дневник! Ровно десять лет прошло с пожара в общине. Иногда я вижу этот день в кошмарах, и они напоминают мне о том, что я мог никогда не узнать о другой жизни, если бы не тот пожар. Я бы мог по-прежнему молиться утром и вечером; мог терпеть лишения из-за глупых выскочек вроде моих сверстников. Конечно, я скучаю по матери иногда. Как бы она не поступала со мной, она всегда желала мне только лучшего; она всегда оберегала и любила меня. За десять лет периодических поисков я так и не узнал, что с ней случилось 3 марта 1983 года: жива ли она или погибла в тот день; где она находится или где ее похоронили, в конце концов. Когда я вспоминаю свое детство, по коже будто пробегает табун муравьев. Всевышний, как давно это было… 20 марта 1993 года Я даже не помню, что было этой ночью… Мы решили отметить повышение Эрнеста и поехали в местный клуб, а дальше – хоть убей! – все вылетело из головы. Я проснулся абсолютно голый в незнакомой квартире… Нужно будет повторить! 25 марта 1993 года Эйфория. Кажется, этот коричневый порошок называется снаффом… я доволен своей жизнью. Дневник, я поверить не могу, что мог никогда больше не выбраться из общины и не узнать, что такое настоящая жизнь. Даю себе слово, что попробую что-нибудь еще. Улет! 9 апреля 1993 Мне нравятся парни. Такие же, как я. Мама говорила, что это грех, а мне хотелось запереться в ванной и плакать. Мне всегда нравились мальчики, и это стало моим проклятием; моим ящиком Пандоры. Гей-клубы сейчас процветают, а под действием наркотиков никто ничего не заметит: когда ты под кайфом, губы парней так же привлекательны, как губы девушек. 15 мая 1993 Иногда я думаю о том, правильно ли я поступаю… правильно ли я живу. В общине нас учили заботиться о ближнем, молиться утром и вечером, не обижать старших и младших. Нас учили, что гомосексуальность – это один из самых страшных грехов. Гомосексуалисты – приспешники Сатаны. Нас учили готовить и шить, стирать, мыть полы и посуду – учили всех, без исключений из правил. Я размышляю о том, правильно ли я поступаю, шагая наперекор всему, что было заложено во мне общиной. Некоторые люди считают, что секта – это Девять Кругов Ада, но они даже не подозревают, что случается, когда ты внезапно оказываешься один на один с внешним миром. 2 июня 1993 У меня нет денег, зато у меня есть снафф, травка, сигареты и лучший друг, у которого я живу. Да, я люблю Эрнеста, как натурал любит натурала и как гомосексуалист любит гомосексуалиста, но мой возлюбленный к таковым не относится. Мы можем заниматься любовью только когда оба будем под кайфом… точнее, не так. Он должен быть накурен, а я просто обязан составить ему компанию. 22 июня 1993 Если мы будем все средства спускать на развлечения, денег не останется. Так говорит Эрнест, а я… он хочет покурить. О, люди так переменчивы! 17 августа 1993 года Сегодня – день рождения моей мамы. Я не знаю, что с ней, и я отдал бы все на свете, чтобы знать о ней хоть что-то. Моя жизнь сейчас напоминает помойную яму; мама, прости меня, пожалуйста. Как бы мне хотелось отмолить все свои грехи и как бы хотелось встать на праведный путь. Я потерял все: дом, семью, надежду, способность отказаться от всего ради чего-то более важного. Да, я гомосексуалист, наркоман и курильщик, но я правда старался жить честно. Я хотел бы исцелиться. 28 сентября 1993 Эрнест погиб. Автокатастрофа. 20 ноября 1993 года Сегодня я ночевал под мостом, а дальше – не знаю. Может, мне удастся найти пристанище на ночь в гей-клубе. 21 ноября Моего лучшего друга на ночь зовут Джеймс. 22 ноября Моего лучшего друга на ночь зовут Гарри. 23 ноября Моего лучшего друга на ночь зовут Теодор. 24 ноября Моего лучшего друга на ночь зовут Александр. 25 ноября 1993 Иногда приходится брать слова обратно. Александр сказал, чтобы я никогда больше от него не уходил. Я не уйду… по крайней мере, пока у него не кончились гомосексуальность и наркотики. 2 декабря 1993 года Александр – верующий. Он хранит Библию и двадцать одну икону в сейфе, но достает их только по праздникам… или когда он под кайфом: по сути, это одно и то же. Я молюсь утром и вечером. Молюсь, чтобы однажды бросить употреблять наркотики и курить сигареты и травку; чтобы, если не брошу наркотики и курить, бросить молиться. 18 декабря 1993 Я так хочу отмолить все, что совершал в последние годы. Сегодня я купил очередную копию «Гей-манифеста» Майкла Свифта, и снова сжег ее, потому что мое мировоззрение – один из страшнейших грехов… так говорили в общине. 20 февраля 1993 года Я больше не курю травку, не курю сигареты, не употребляю наркотики. Я молюсь утром, в обед и вечером. Меня учили работать во благо миру и своей семье; учили трудиться и не давать себе поблажек. Я работаю и снимаю квартиру в пригороде абсолютно чужого мне Вашингтона.***
3 марта 1994 года Дорогой дневник! Сегодня – 11 лет, как в общине случился пожар. Как сгорело все, что я любил и ценил; все, что я ненавидел, но любил ненавидеть; все, что я оберегал и все, чем я был оберегаем. Я молюсь три раза в день, но это не помогает. Ничто не поможет человеку, который потерял все: дом, семью, надежду, способность верить в лучшее, способность хоть что-то почувствовать, способность двигаться дальше. Когда месяц назад я уходил от Александра, он кричал мне вслед: «Чего ты добьешься, восстанавливая себя из пепла и осколков прошлого? Что ты сможешь отыскать в пустоте своего остывшего сердца?» Но все, что было во мне заложено, навсегда останется заложенным во мне. В общине нам всегда говорили, что человек отправляется на небеса, как только исполняет свой долг на земле; как только исцеляется… …и, думаю, я исцелился.***