***
Одним непримечательным вечером Джин расслаблялся в баре после скучного рабочего дня, попивая пиво за высокой стойкой забегаловки, иногда перекидываясь парой фраз с барменом. Работа нудная, сиди, да, вбивай данные в компьютер, иногда ради приличия бегай к шефу на ковер. Коллектив дружный, даже слишком, никаких сплетен, все друг друга любят и уважают. Да вот, только загнуться от такого можно быстрее, чем от пьянствующего образа жизни рядом сидящего завсегдатая, чья печень живет на последнем издыхании. Ким любил движ, страсти, интриги, коих было немало в его школьной и университетской жизни. Постоянные тусовки, не обходившиеся без алкоголя, множество случайных связей в самых различных местах и бодун на постоянно выкрашенных в странные цвета волосах. После института все знакомые разошлись по таким же скучным работам, пьянок становилось все меньше, секса тоже, иногда Сокджин подлавливал кого-то и они перемещались в туалет, где по-быстрому ему делали минет. И девушки, и парни, для него это не имело большого значения. Теперь блондинистые волосы были постоянно зачесаны назад, и постоянно поправлялись для фиксации своего положения. Великой любви за долгие двадцать пять лет жизни у парня не было, заводить он ее и не собирался. Но судьба не спрашивает тебя, хочешь ты или нет, она просто делает, что ей вздумается. Поэтому парень подсознательно жил в ожидании ловушки от нее в самый важный час. Завсегдатай бара, давно пропивший все, что можно чуть ли не кубарем пошел на выход, вдоволь напившись, а на его место сел молодой парень. Возрастом чуть младше Джина, синяки под глазами, выдавали нелегкое бремя в жизни студента. Сидеть молча не хотелось совершенно, поэтому старший, а Джин считал себя таковым, решил познакомиться с «соседом по барному месту», начиная разговор с самых банальных фраз. - Привет, я Джин, а тебя как зовут? – спросил Ким, делая глоток спиртного. У нового знакомого еще не было напитка, да и заказ он не сделал, поэтому для первого хорошего впечатления решил угостить пивом. - Спасибо, - ответил юноша, в речи было что-то детское и невинное, хотя его выразительные черты лица и стройное, немного худощавое тело, таким не назовешь. Черные волосы, уложенные наверх, открывали лоб. У него были завораживающие глаза, с небольшим смоки айсом, которые Сокджин мог с уверенностью назвать соблазнительными. Губы были сухими и потрескавшимися, с небольшими ранками. - Меня зовут Чимин, - с грустной полу улыбкой произнес парень, которому Ким пододвинул закуску, - а еще я на диете, поэтому откажусь. - Жаль, во-первых, потому что так вкуснее, а во-вторых, у тебя и без того хорошее тело, - Сокджин не считал чем-то странным говорить человеку о его достоинствах. И не важно, что это человек практически незнакомец, о котором он знает лишь имя. - Не неси чепухи, не люблю лесть, - Чимин не смотрел в глаза своему собеседнику, что Ким не особо любил, но говорить ничего не стал. Парень стеснительный и очень замкнутый, до жути закомплексованный и неуверенный в себе. Старший понял это сразу же и докапываться не стал. - Сколько тебе? – в ответ ему показали два десятка и еще два пальца. – Зови меня хён, потому что я старше, но если хочешь, можешь и оппа, - старался разбавить напряженную атмосферу вокруг Чимина. - Думаю, Джин-хён меня устраивает, - сделал небольшой глоток младший. - Как хочешь. Я тебя здесь раньше не видел, впервые? – Ким осекся, - Ты не подумай, что я сталкер какой-то. Просто, давно обитаю в этом местечке, да и оно само маленькое, что лица невольно запоминаются. - Ты чем-то похож на сталкера, поэтому не буду расслабляться рядом с тобой, но ты прав. Я недавно перевелся в здешний университет. - Под конец года? – темноволосый лишь кивнул, говоря, мол, по личным причинам, а Джину то и особо неважно это. Чимин слезает со стула, извиняясь. Возвращается он лишь спустя 15 минут, с болезненным видом, немного пошатываясь между столиками. Сокджин спрашивает о его самочувствии, но тот уверяет, что полностью здоров. Тогда Джин задает парню пару вопросов, узнает, что тот из Пусана, учиться на третьем курсе музыкального факультета и выступает в группе, иногда танцует. Время подходит к десяти совершенно незаметно и Пак, фамилия знакомого, попрощавшись, уходит домой. А Сокджин выпивает еще один стакан и следует его примеру. Вообще-то Джин собирался найти кого-то на ночь, но Чимин был так прост в общении, как ребенок, что и думать о нем в каком-то сексуальном плане у Кима даже не получалось, несмотря на всю соблазнительность его глаз, которые были в темно синих линзах, смотревшихся достаточно естественно.***
Джин не приходил на следующий день, считая это уж слишком алкашным делом – ходить каждый день. Он закупился парой баночек спиртного в магазинчике напротив дома и в одиночестве переключал каналы по телевизору, даже не вспоминая о парне из бара, который сейчас так же одиноко сидел у себя на диване, только вместо спиртного он был окружен таблетками и полной тишиной. Но на следующий день он вновь зашел туда, сел на свободное место поближе к бармену и заказал бокал. На работе скукота, лично жизни нет, в этом месте никого не найдешь, время семь, все на работе. Просто, одному Джину повезло закончить раньше. Конечно же, он мог пойти в другое место, более оживленное и шумное, где бы он точно нашел постоянных посетителей подобных, но желания переть куда-либо отсутствовало, поэтому он довольствовался неплохим спиртным и компанией нового более разговорчивого официанта.***
Чимин появился в баре спустя неделю, еще более болезненный и похудевший. В этот раз он начал разговор первым, заказывая у официанта «тот же напиток, что и у соседа» - Давно не виделись, Джин-хён, - сегодня на нем не было макияжа, линз, а из одежды зауженные штаны, которые были ему немного свободны, большая майка и парка, повешенная на крючок к курткам остальных посетителей. - Ага, - старший сделал паузу, вспоминая имя. – Чимин, давно. Чего не заходил? - Было много дел, - сказал Пак, словно не желая рассказывать что-то личное. - Как твои экзамены? - почему-то вспомнилось Джину, на что младший удивился, не ожидая, что собеседник вообще о таком помнит. - Ну, на самом деле, это и были мои дела. Все сдал. Я - что-то вроде умного, так что пятерки, - улыбка озарила симпатичное личико, от чего Чимин стал похож на ребенка. Не хватало только щечек, которые бы гармонично вписались в эту картину. - Вау! Молодец, а я учился, - тянул Сокджин, подбирая более мягкое выражение, - дерьмовенько. Именно так. - Ты не лучший пример для подрастающей молодежи. Дальше, Чимин рассказывал о самом ужасном преподавателе на факультете, который за такой короткий срок уже успел не полюбиться студенту из-за своей манерности и напыщенной важности. Джин пожаловался на скучную работу и слишком дружный коллектив, пошутил странные шутки, которые официант не понял, но Чимин явно оценил, громко посмеиваясь. Таких встреч становилось все больше, практически всегда Сокджин выпивал с Паком, лишь за редким исключением его компанией бывал не ценящий шуток бармен. Никто из них даже не раздумывал обменяться номерами, пока сама жизнь не заставила их это сделать.***
Был холодный зимний вечер, Сокджин шел с работы, проходя мимо небольшого переулка между двумя домами, темному и безлюдному. Он бы так и прошел мимо него, даже не глядя в ту сторону, если бы не чей-то громкий кашель. Остановившись, он старался разглядеть силуэт человека, но было слишком поздно и никаких очертаний не было видно. Киму бояться нечего и он шагнул во тьму, включив фонарик. Какого было его удивление, когда облокотившись на холодную стену, лежал Чимин, а рядом с ним нелицеприятная лужа. -Что, блядь, произошло? – спрашивал старший, одновременно подлетая к Паку. - Я шел с работы на остановку, и меня немного подкосило, - Чимин улыбался, что только больше злило взволнованного хёна. - Чимин, ты смеешься? Немного подкосило? Да тебя же рвет! Где твой дом? – Ким осматривал знакомого на травмы и повреждения. – Подняться можешь? - Следующая остановка. Я не ребенок, поднимусь сам, - но блондин все равно помог Паку подняться, несмотря на протест. - Нет, мой дом ближе, переночуешь у меня, уже поздно. Да и последний автобус уехал минут семь назад, – поддерживал Чимина за плечи. - Я тебе не доверяю, - на самом деле Сокджин был единственный кому хоть немного Пак мог довериться в этом городе. Друзей у него не было, да и знакомых особо тоже. - Ага, ври больше. Кто мне душу изливал обо всем? – на это Чимин не отвечал, прекрасно зная ответ. На полпути Джин опустился на землю, подставляя свою широкую спину. - Залезай, а то мы так до утра не дойдем. – Чимин, положил одну руку на плечо старшего, но комплексы сжирали его изнутри. - Нет, я тяжелый, ты устанешь. - Да, ты на себя посмотри! Тебе бы хоть сорок килограммов весить. - А еще я грязный, замараешься, - находил новую причину Пак. - Не страшно, стиральная машинка дома имеется. - Да, я тебе говорю, что я тяжелый, как слон! - Пока младший не ожидал, Сокджин подхватил его, такого «тяжелого». Ким зашагал по направлению к дому, а Чимин не имел никакого желания слезать, ведь на спине у хёна было и вправду очень удобно и тепло. Пак лишь прикрыл глаза, вдыхая запах одеколона, тонкого, практически выветрившегося на ветру. Это напоминало ему детство, когда отец катал маленького мальчишку на спине, тот иногда засыпал на ней, а потом оказывался в своей кровати. Так же произошло и сейчас, Чимин проснулся под толстым одеялом, с охлаждающим пластырем на лбу, один. Он всегда просыпался один, потому что «Чимин – взрослый. С ним не надо сидеть». Потому что папа работал, а мама уходила после, оставляя мимолетный поцелуй в лоб и «кашу на плите, суп в кастрюле, мороженное, которое нельзя» Пак попытался приподняться, облокотиться на спинку кровати - было его максимумом. Мышцы ныли, под одеялом было жарко, а без него холодно, голова была словно ватная, его клонило опять в сон, но дверь приоткрылась, и в спальню заглянул Джин, не ожидавший увидеть проснувшегося Чимина. - Чимин, ты как? – поинтересовался блондин, присаживаясь на край кровати. - Если скажу, что все хорошо, то безбожно совру. На самом деле, мне очень хреново. - Ну, так ты бы вообще ничего не жрал, идиот, еще лучше бы было! – Ким не сдерживал своего недовольства, и открытой злости на безалаберность младшего. – У тебя же расстройство пищевого поведения? Я прав? - Не знаю. Я не ходил к доктору, зачем? Я просто сижу на диете, - Джин удрученно вздохнул. - Как давно? - Когда мы впервые встретились, я был неделю на диете, тогда еще ел какие-то листья, яблоки и кофе с алкоголем. Сейчас нет никакого аппетита, что-либо брать в рот. - Значит, около месяца, - пробубнил себе под нос Сокджин. - Тебе не холодно? - Я не пойму сам. Меня морозит, - Джин дотронулся покрытого испариной лба. - Температура! Да по ощущениям не меньше 38! Лежать, - но Чимин сопротивлялся, уверяя, что все хорошо и это просто «перепад температур» - Лежать, кому говорю!? – старший был настроен серьезно, что у Пака даже не нашлось слов, чтобы возразить, он покорно лег под толстое одеяло, под которым была настоящая баня. Уже через пару минут Сокджин прибежал с домашней аптечкой, которой могла позавидовать любая фармацевтическая фабрика, множество пластырей, склянок, зеленок, жаропонижающего. Недолго думая, блондин достал ртутный градусник и всучил его Чимину, убегая из комнаты со словами «Не разбей!». Пак засунул его под подмышку и начал считать положенные шесть минут. Через половину времени, в помещения зашел Джин с одеялом в руках. - Ты хочешь укрыть меня еще, чтобы я там сварился? – именно эти мысли пришли в голову первыми. - Тебе жарко под этим, дам тебе другое. Оно тоже теплое, но намного легче, - старший старался не медлить и расправил новое одеяло, положил его поверх. – Держи, – резко вытянул плотную материю. - Ой, оно теплое, - недоумевал Чимин, ожидая, что новое одеяло будет еще не нагретым. - Я его заранее положил рядом с батареей, когда мы пришли, чтобы если что, сделать, как сейчас. Умный, правда же? - Ага, - единственное на что хватило простуженного человечка. Пак плотнее обмотался в одеяло, прижимая ноги к туловищу. - Сладких снов, - прошептал Сокджин, поправив плед, и направился к выходу, но его остановила рука, вылезшая из кокона и схватившая старшего за запястье. - Побудь со мной, совсем немного. Пока я не усну, - по порозовевшей впалой щеке покатилась слеза. Внутри Чимина плакал маленький мальчик, который всегда был один в тяжелое время. Этому ребенку не хватало любви и внимания, сейчас он чувствовал ее от Джина. Да, от единственного знакомого во всем Сеуле, с которым он познакомился в баре. Да, от человека, о котором знает то не больше, чем люди об океане. Он обладает лишь тем, что старший позволяет ему знать о нем, хотя Пак тоже контролирует речь во время разговоров, но намного меньше. - Не плачь, Чимин, - Ким провел большим пальцем по коже, смахивая капли. - Ты намного красивее, когда улыбаешься, - младший натянуто улыбнулся, но в этой искривленной мимике было что-то искреннее, настоящее, глубоко и далеко, в самых зрачках покрасневших глаз. - Сладких снов. Уже через десять минут Чимин спал, его веки изредка подрагивали, когда Джин аккуратно зачесывал черные волосы с потного лба за ухо. Старший собирался уходить, но сквозь сон Пак схватился обеими руками за его кисть, притягивая Кима к себе, тому не оставалось ничего кроме, как лечь рядом с парнем, касаясь животом острой, можно даже сказать колючей, спины, с торчащими позвонками, которая чувствовалась даже через плотное покрывало. Что-то болезненно ёкнуло внутри, свободную руку он запустил под одеяло и провел по позвонкам, от чего Чимин заерзал, перекатившись на другой бок, прямо лицом в широкую грудь Сокджина. Горячее дыхание опаляло оголенный участок кожи, а горячая рука продолжала водить по спине через тонкую футболку. Так, незаметно для себя, Ким начал проваливаться в сон, обнимая Чимина все сильнее, прижимая его хрупкое тело ближе. Утром первым проснулся Сокджин. Разомкнув глаза, он поморщился от яркого солнечного света, падавшего прямо на ту часть кровати, где лежал старший. Недовольно фыркнув, он поменял положение своей головы, и теперь свет нисколько не мешал ему, лишь нос Чимина упирался ему прямо в губы. Джин разглядывал лицо младшего, его длинные ресницы, спокойные и неподвижные веки, прядки растрепанных волос, приклеившиеся к мокрому от испарины лбу, красноватые уголки глаз, брови. Когда Джин поймал себя на мысли, что он бессовестно глазеет на спящего парня, то тут же поспешил убрать свои губы, «целующие» нос, и руку, по-хозяйски разместившуюся на талии. Бесшумно выйдя из комнаты, он направился в ванную, а после прошел на кухню, по привычке лишь в одних боксерах, обтягивающих «аппетитный» зад. Не видя ничего странного в своем наряде, Сокджин взялся за завтрак, стараясь несильно шуметь. Себе он приготовил легкий салат, из сплошной травы и пары кусочков помидоров, а Чимину, в надежде, кашу. Пока Ким стоял спиной к входу, украшая тарелку с манной кашей, младший пробрался бесшумно на кухню. - Конечно, спасибо, но ты, же понимаешь, что я не могу это съесть? – Для Джина это был слишком неожиданный звук, что тот резко выпрямился, развернувшись лицом на источник шума. - Ты еще больше пугай! - злился старший, не любивший подобные сюрпризы. - Прости, доброе утро, - Чимин улыбнулся. - Доброе. Тебе надо еще лежать, у тебя простуда, а ты шастаешь в одной майке, да трусах. Сейчас дам тебе штаны и другую майку, трусов, к сожалению, нет. - Не волнуйся, со мной уже все хорошо. И вещи тоже не надо, я сейчас же уеду домой, - Чимин опустил глаза в пол, собираясь уходить, но его остановили, властно и сердито. - Я не разрешаю. Ты болеешь, не ешь, у тебя температура, - Сокджин приложил ладонь ко лбу и почувствовал жар, - постельный режим – минимум на несколько дней. - Я могу соблюдать его и у себя дома, - возмущался младший, от чего его лицо становилось очень смешным. - Нет, не можешь, - начали перепалку взрослые дети, сойдясь на общем решении. – Давай тогда так, я сейчас спущусь к машине и отвезу тебя домой, но ты возьмешь больничный на работе? – Младший кивнул, испытывая злость на себя за то, столько забот было возложено на Джина. В итоге Ким сварил Чимину кофе, а сам приступил к салату, попутно, разговаривая. Чимин понимал множество шуток старшего, долго смеялся и в эти моменты выглядел совершенным ребенком, а не взрослым студентом, тянущем на себе множество проблем. Джин перемыл посуду, выкинув несчастную кашу, и спустился на стоянку, оставив гостю ключи. Что-то подсказывала Сокджину, что Пак хороший и ничего не случится, а этому «что-то» он привык доверять. Ким не торопил младшего, но тот не желал заставлять Джина ждать и старался не медлить. Найдя в указанном шкафчике свою одежду, Чимин накинул ее, лишь со второго раза застегнув пуговицы черной свободной рубашки, которая не была овер-сайз, но смотрелась таковой на Паке. В спальне на кресле он оставил аккуратно сложенную футболку старшего. Рядом было большое зеркало, в которое парень поправил темные волосы, зачесав их назад пятерней, словно расческой. Собираясь отходить, ему попалась на глаза фотография, стоявшая в тонкой раме из темного дерева под стеклом. На фото был широко улыбавшийся мужчина с глубокими ямочками, прикрытыми от улыбки глазами. Рядом с ним стоял Джин, так же счастливо улыбаясь. Чимин не проявил большого интереса ко второй неизвестной ему персоне, отметив для себя лишь то, что пара казалась очень гармоничной. Ким смотрелся более раскованным и, как уже познал младший, общительным, когда о его товарище сложно было такое сказать. Он словно был более сдержанным и серьезным, что выявлялось в его позе, стойке без кривляний, как у Сокджина, и одежде неброских цветов и простого покроя. Но это фото он выкинул из головы, когда в кармане заиграла громкая мелодия. Контакт, подписанный как «Джин-хён», которого хозяин смартфона не записывал, ну или не помнил, как это сделал, усердно пытался дозвониться до парня, выбегающего в этот момент в коридор. Чимин ответил на звонок, стараясь завязать шнурки массивных кроссовок, не обращая внимания на головокружение. - Да, кто это? – спросил Пак, держа телефон между плечом и ухом. - Это Ким Сокджин, прости, что полез в твой телефон без разрешения, но у меня не было твоего номера, а общаемся мы довольно продолжительный период, а еще мне надо как-то проверять тебя пока ты болеешь. Но! Честно, я не лазил по телефону, только посмотрел номер и вбил свой контакт. – Доказывал свою невиновность старший. - О, Джин. Да ничего страшного, даже спасибо, потому что я все хотел обменяться номерами, но забывал. - Значит, я сделал все верно, - самодовольно произнес Ким. – Ты уже выходишь? - Чимин угукнул в трубку, поправляя язычок утепленных зимних кроссовок. - Буду ждать тебя прямо перед лифтом на подземном этаже. - Уже спускаюсь, - сказал Пак, отключая телефон и прислоняясь к прохладной стене. Температура давала о себе знать, его бросало то в жар, то в холод, а «диета» окончательно добивала. Машина, как и сказал Джин, стояла прямо на указанном месте. Это был Хендай Грандер серебристого цвета, заднее сидение было завалено бумагами, пакетами из-под фаст-фуда, среди всего этого там валялась помятая белая рубашка и розовый галстук. Сокджин потянулся и открыл дверь младшему, тот послушно сел, извиняясь за принесенные неудобства. В этот момент у парня появилось огромное желание треснуть по черепушке, но бить больного было жалко, потому он лишь спросил адрес. Дом располагался в трех остановках от дома Кима, в трех морозных остановках. В этом году зима не жалела снега, снежинки летели на лобовое стекло, но не задерживались надолго – их сразу же сметал стеклоочиститель со смешным скрежетом. Чимин старался не двигаться, чтобы не выпускать теплый воздух, заметив это, Джин усилил обогрев, расстегивая молнию своей парки. Чимину этот путь показался слишком быстрым, только он прикрыл глаза, как уже Ким тряс его за плечо под недовольное бурчание младшего. - Чимин, мы приехали. Вставай, - с заботой касался костлявого плеча Джин. - Я заснул? - спросил Пак, упираясь взглядом прямо в большие темные глаза Сокджина, с пушистыми ресницами и волнением. Путь до 4 этажа из-за сломанного лифта - был сложнейшим испытанием для обессиленного и замученного парня. Джин терпеливо помогал ему, поддерживая парня за талию, давая ему отдохнуть между пролетами высоких лестниц. Добравшись до входной двери, Чимин порылся в карманах темных джинсов, вытащив большую связку ключей с небольшим брелоком-мишкой. Недолго копаясь, он отворил дверь и уже самостоятельно вошел в небольшой коридор. - Прошу, проходи, - Пак отошел, пропуская парня внутрь. – Чувствуй себя как дома. – Сокджин кивнул, спрашивая местонахождение туалета, и ушел в ту сторону. Квартира была серой, пустой и оттого то, совершенно неуютной. Кухня, следующая сразу после ванной комнаты, совмещенной с туалетом, была мрачной и словно стерильно чистой. Тарелки были расставлены по шкафам, если они и были в этом доме, это лишь предположения Джина, сам же старший не чувствовал себя настолько свободно, чтобы залезать за темно-коричневые дверки. В раковине стояло множество кружек с засохшим в них кофе, а на столе прозрачная рюмка шестигранного сечения с разводами из-под виски, стоявшего рядом. Осмотрев кухню и коридор, он пошел в единственную комнату, которая являлась спальней, гостиной и рабочим местом одновременно. Чимин уже сопел, лежа на диване, утыкаясь лицом прямо в подушку. На нем до сих пор была его черная рубашка и джинсы, Джин попытался разбудить младшего, но попытки были безуспешны, он крепко спал, морща носик на любой громкий звук, поэтому Ким оставил его лежать в одежде. В зоне видимости не было намеков на одеяло или плед, Джин тихо открыл дверцу небольшого черного шкафа, чувствуя себя очень неловко, словно начинающий воришка. На самой высокой полке лежало цветастое ярко-красное одеяло с полосами желтого и зеленого, наверное, оно было самым ярким предметом в этой квартире. Накрыв парня, Сокджин вернулся обратно на кухню. Он не мог оставить такого беспорядка, поэтому, не без стеснения нарыв губку среди, на удивление, захламленных тарелками шкафчиков, принялся отмывать засохшие пятна. Кружек было около десяти-пятнадцати штук в раковине и еще несколько вокруг нее, самых различных оттенков серого и темно-синего. Пока гость возился с грязной посудой, тщательно оттирая многонедельные пятна, Ким успел проголодаться, но в холодильнике не было ничего, а сам он был выключен. Джин решил терпеть, до пробуждения младшего. Спустя пятнадцать минут, проведенных в окружении сохнущих кружек, желудок стал урчать и делать это очень громко, поэтому взяв ключи, висевшие на крючке около двери, Сокджин бесшумно вышел, оставив записку на случай, если Пак все же проснется до его прихода. Чимин сладко спал, когда замок щелкнул, а дверь с предательским скрипом отворилась, в руках у старшего был небольшой пакет из ближайшего супермаркета, наполненный овощами для салата и раменом. Повесив ключи на прежнее место, он прошел на кухню, заваривая лапшу и нарезая салат. Просто и быстро. Пак проснулся ровно тогда, когда Сокджин «сервировал» свой обед, напевая тихую мелодию, стоя спиной к младшему совершенно его не видя. - Джин-хен, ты еще тут? – сонным голосом спросил Чимин, потирая опухшие после сна глаза. - Ах, ты ж еж! – Вздрогнул Джин. – Не мог же я тебя оставить одного. Ты уж прости, что хозяйничаю тут, я уберу после себя. Тебе уже лучше? – Пак неуверенно кивнул. - Относительно моего обычного состояния, я чувствую себя хорошо. Приятного аппетита. - Спасибо, - широко улыбнулся Ким, чувствуя вину, словно это он заставляет Чимина не есть.***
После этого Джин и Чимин все реже ходят в бар, и все чаще тусуются друг у друга. Неуютная квартира Пака стала для Сокджина вполне себе приятной, только с небольшим недостатком светлых цветов, но постепенно старший решал эту проблему, забыв у Чимина яркую красно-оранжевую кружку, без которой «он не мог пить кофе вместе с другом, потому что это его любимая кружка». А потом из-за «забывчивости» принес другую «не менее любимую» кружку, но уже светло-голубого цвета. Красная кружка досталась Сокджину, а голубая Чимину. Но не просто так эта квартира стала Джину нечужой. Пак все больше падал в обмороки от голодания, отказываясь от помощи врачей. Раз за разом повторялись многократные ночные посещения Кима к другу, потому что тот звонил, моля о помощи, лежа на полу. Второй комплект ключей Сокджин получил после первого такого же звонка, когда у Пака хватило сил открыть дверь, но не на большее. В тот раз он нашел его прямо в прихожей, облокотившимся на стену, а в следующий на кухне с осколками разбитой кружки из-под кофе, а после в гостиной. А еще позже рядом с рабочим столом и разбитой головой, которую он рассек об угол столешницы. С разрешения Джина Пак внес друга, как экстренный номер. Пять вызовов из института за пару месяцев и бесчисленное количество с работы. Чимин все худел и блекнул, кожа становилась нездоровой, полупрозрачной, а запястья и лодыжки были совсем тонкими, что любая девушка позавидовала бы, если не знала, почему они такие. Волосы он перекрасил в розовый, просто он так захотел, а Сокджин просто поддержал, выбирая с другом оттенок.***
Весной, спустя около четырех месяцев после того случая, Чимин и Джин смотрели фильм, как обычно. Такое ставшее для них привычным дело. Младший облокотился на плечо Кима, а тот поглаживал его нежно-розовые волосы, цвет которых нравился обоим. Фильм закончился быстро, и друзья прошли в кухню, поежившись от яркого холодного света. Старший уже месяц обещает себе вкрутить другие лампочки, но руки так и не доходят. Джин отвернулся спиной к сидящему за столом Паку, заваривая кофе, а младший вырисовывал тонким пальцем узоры на столешнице. - Чимин, - тон Сокджина был серьезным и Чимин понял, что сейчас тот опять начнет говорить про здоровье и вред голода. – Ты знаешь, что я хочу сказать, - с надеждой произнес он. - Джин-хён, хватит. Одно и то же каждый раз. Почему для тебя это так важно?! – голос был тревожный, именно сегодня Чимин сдался эмоциям, выливая все накопившееся в нем. - Чимин, ты понимаешь, что будет, если ты не прекратишь это? – в ответ прозвучало хладнокровное «смерть», уже не пугающая младшего, не теребящая за струны души, а даже успокаивающая. – Что будет с твоими родными? Близкими? Ты о них подумал? - Я никому не нужен, потому что страшный и отвратительный, а если умру красивым – им будет, хоть немножко грустно. - Нет! Чимин, - обращался Джин, резко повернувшись лицом к младшему. – Помнишь, ты спрашивал про фото в спальне? – кивок. – Так вот, я расскажу тебе. Это был близкий для меня человек – возлюбленный. Как ты, молодой и красивый, как ты, прекрасный и улыбчивый, как ты, скромный и обаятельный. Так же как ты, пострадавший от насмешек в университете, о котором он мечтал с самого первого года старшей школы, лелеял надежду на лучшее, а получил лишь издевательства и комплексы. Мне стыдно, что я не защитил его, не отговорил, все начиналось безобидно. Диета, потом еще более строгая диета, а потом лишь вода, кофе и алкоголь. Он умер в больнице, в которую то, лег лишь потому, что уже чувствовал, что ничего не поможет. А знаешь в чем, вы еще похожи? Ему внушили, что его никто не любит, он подвергал сомнениям все мои чувства, как и ты. Ты же не веришь в нашу дружбу? - прозвучал риторический вопрос. - Верю! – выкрикнул Чимин, опуская глаза в пол. - Я знаю правду, ты такой же и сулит тебе это точно такой же конец. А я не хочу этого, потому что не хочу терять тебя, потому что за полгода я узнал тебя, как прекрасного человека. С прекрасной душой. Пак слушал этот рассказ, а где-то далеко в мыслях кружилась мысль, что если случится конец, то с ним уйдет и Джин-хён, такой родной и приятный. Привычный и уютный. И больше не будет того тепла, того, на самом деле, противного кофе из самой лучшей голубой кружки на свете, не будет стопки растянутых свитеров старшего на машинке, которые Чимин одалживал, но так и не возвращал, скопив себе свою собственную стопку. Ничего Этого Не Будет. Как бы эгоистично это не звучало, - Джин выровнял дрожащий голос, вырвав младшего из своих мыслей, - позволь мне спасти тебя. Чимин долго плакал, сначала на кухне, уткнувшись Сокджину в грудь, громко и успокаивающе. Пак чувствовал, как весь негатив уходит с солоноватой жидкостью, а трепетные объятия заполняют его место теплом. По словам младшего, Джин шепчет «какую-то бурду», от которой он улыбается, отворачивая заплаканное лицо, но Ким все видит и продолжает, поглаживает, а после отводит в единственную комнату-гостиную и укладывает на диван. Уже давно парень знает, что Пак тяжело засыпает, поэтому, сидя на полу в жутко неудобной позе – облокотившись спиной к дивану и положив правую руку на соседнее плечо, он переплетает пальцы их рук, не меняя своего положения, хотя ягодицы уже просят этого. Но нет. Потому что Чимин может проснуться. Потому что спит и без того плохо. Утром Джин как всегда просыпается раньше, его пальцы переплетены с паковыми, тонкими и узловатыми. Освободившись, он по обычаю отправляется на кухню, собирается готовить омлет. В тихом шипении масла и кипящем чайнике, он не замечает, как из коридора выглядывает розовая макушка. - Доброе утро, хён. Угостишь меня своим омлетом? - по спине бегут мурашки, а Ким не верит, что услышал все верно и это не бред. - Он так вкусно пахнет, я уверен, что на вкус он еще лучше. – Желая доброго утра в ответ, Джин не поворачивается к младшему, скрывая слезу скатившуюся по щеке. Ким Сокджин твердо уверен, что обязан приготовить лучший омлет из всех, что он когда-либо делал.