Unknown victims of Charlie Manson

3 дня спустя… Los-Angeles country, California state… В этом клубе было довольно тесно и дико жарко: это было первым, что отметил для себя привередливый на столь камерные выступления Бобби, пришедший сюда аж за несколько часов до официального начала мероприятия, дабы застать своего приятеля ещё в состоянии нормально пообщаться, но если отмести два этих не очень приятных факта, клуб был довольно милым. Не последнюю роль в этом сыграла подруга Джима Моррисона, непоседливая и весёлая девчонка от силы двадцати лет отроду, Памела Курсон… Ещё до встречи с вокалистом Дорз, она безумно любила дизайн и теперь она получила возможность заняться своим любимым делом, дабы помочь любимому человеку устроить хорошее шоу сегодня вечером. И оторвалась она тут явно по полной… Её рука чувствовалась во всём, и Бобби умилённо улыбнулся, скинув со своих плеч легкое пальто и проходя внутрь, при этом пытаясь вернуть себе нормальный слух, которого его лишили фанатки Джима, встретившие Бобби и его группу таким громким визгом, что аж бедные птицы от этого звука разлетелись кто куда… — Ну что вы, дамы, я ж не Джим! — с привычной для себя улыбочкой еле отвязался от них Бобби и еле втиснулся в двери, закатывая глаза, лишь после того, как он убедился, что они точно хлопнули и никто из людей снаружи его уже не видит… «Не люблю фанаток! Вот вообще, они меня пугают…», — с этими невесёлыми мыслями он с деловитым видом спустился с винтовой лестницы вниз, проходя в зал и сразу отмечая взглядом вальяжно рассевшегося на стуле у барной стойки Джима, невозмутимо потягивающего из своего бокала вискарь и никого в упор не замечавшего… — Эх, Джим, Джим… Опять бухаешь, старина, — тяжко вздохнув, пробормотал себе под нос Босолей, уже было зашагав в сторону человека, которого за все время их знакомства уже давно начал считать своим братом. Но не успел он подойти к бару ближе, как его тут же одернул громкий оклик вперемешку со звонки, заливистым смехом, принадлежавшим явно девушке: — Бобби! Неужели ты все-таки пришел?! Следом за громким, как всегда безумно жизнерадостным голоском, мигом отразившимся от стен этого злачного вида заведения появилась и сама его обладательница: несмотря на свой миниатюрный рост, особо сильно заметный тогда, когда она стояла рядом с Рэем Манзареком, клавишником их группы, Памела была яркой и безумно красивой девушкой с копной длинных, ярко-рыжих голос, молочной кожей и обворожительной улыбкой, сражавшей всех наповал сразу же… Эту заводную девушку любили все, кроме фанаток Моррисона, конечно же: они готовы были вешаться на её мужика, как на рождественскую ёлку, но её это совсем не беспокоило, по крайней мере до поры до времени. Вот и сейчас она, проигнорировав какой-то крик, долетевший до ушей Бобби откуда-то с улицы, оскорблявший её честь и достоинство, ловко взобралась на перила и съехала по ним вниз, тут же падая в объятия Бобби и легко целуя парня в щеку с присущей ей улыбкой… — Я так рада видеть тебя, дорогой! — А я-то как тебе рад, сестренка! Ты просто себе не представляешь! — смеясь отозвался Бобби, расцеловав её в обе щеки и продолжая так же тискать девушку. — Я не думал, что ты будешь тут! Как ты этого добилась? Сказала Моррисону, что оторвёшь ему его дражайшие причиндалы, если он тебя с собой не возьмёт? — Ой, да брось ты, Бобби, как будто ты меня не знаешь! — самодовольно усмехаясь, отозвалась она, подмигивая ему и взлохмачивая его волосы. — Пара скандалов и он решил, что себе дороже… А если серьёзно — он сам предложил. Сказал, что скучает… Это безумно мило! — Ой, и ты веришь этому патологическому вруну? Он ж мой названный брат, я его знаю как облупленного! — А я — твоя названная сестра! — игриво надув губки, отозвалась Памела, поднимая глаза наверх, откуда шумно спускалась группа из еще нескольких ребят. — Ты прекрасно знаешь, что если бы я верила — меня бы тут не было… Ты что, группу свою на прогулку вывел? Столь неожиданный вопрос девушки невольно заставил Босолейла тут же вспомнить о товарищах, которых он оставил в толпе тех чокнутых девиц и обернуться, виновато оглядывая четырёх слегка помятых парней сочувствующим взглядом… Ему явно попадёт за это, правда чуть позже. — Не девушки, а варвары какие-то, —недовольно фыркнув, отозвался один из парней, заправляя вылезшую из джинсов рубашку обратно. — А Бобби у нас как всегда, да, Босолейл? Ты не находишь, что это свинство? — Брось бурчать как старушка, Артур! Скажи ещё, что тебе не нравится то, что на тебя девчонки вешаются прямо как на МакКартни, — моментально повеселев, ответил Бобби, похлопав приятеля по плечу. — Да и вообще, веди себя прилично, я собираюсь вас с элитой знакомить сейчас… Слова Бобби крайне быстро вернули его приятеля в реальность и он поднял глаза, сходу встречаясь взглядом с Памелой, мило улыбавшейся им всем, как фея из какой-нибудь диковинной сказки. На его скромное мнение она была настолько ослепительной, что красивее её на земле не было ещё, да и навряд ли будет. Одним словом — девушка мечта… И чего только Бобби всегда так на девчонок везёт, а ему нет?! Вроде Артур был добрым и обходительным, да и законченным уродом действительно не являлся, но почему-то, при всех его внешних и внутренних данных, Босолей мог себе позволить обнимать и тискать отборных красоток, а на Артура все время какие-то крокодилы западали! — Добрый вечер, мисс… Вы меня извините, просто за дверьми ужас какой-то творится… — деланно сладким тоном промурлыкал Артур, протягивая руку к ручке Курсон и целуя её с легкой полу улыбкой. — Я — Артур… А вас как зовут?» — Это Памела, Артур, — опередив растерявшуюся подругу, представил её Бобби, показав Артуру кулак таким образом, чтобы никто кроме него этого жеста не видел. — Памела Курсон, фактическая жена Джима Моррисона! Если ты понимаешь, на что я сейчас намекаю… Артур понимал, очень хорошо понимал, поэтому убрал руку сразу же и нацепил на своё лицо невозмутимое выражение, вставая по стойке смирно и кланяясь девушке так, чтобы это не дай Бог не разозлило их второго вокалиста, который, как Артуру казалось, на своего друга без преувеличения молился… Ничего такого необычного сам Артур в Моррисоне не видел. Обычный выпивоха, каких на их сцене уже тогда было полным-полно, но, с другой стороны, Джим ведь был не девушкой, чтобы ему нравиться! Да и к тому же Босолей, который приносил их группе особую популярность в данный момент, был знаком с ним ещё до того, как пришёл к ним и это означало, что всей группе приходилось терпеть, особо, когда Бобби срывался с их репетиций по первому звонку, который чаще всего состоял в одной-единственной фразе: «мужик, мы не можем найти Джима, помоги нам, пожалуйста!» В этом случае Босолей пропадал в неизвестном им направлении. В лучшем случае на сутки и, когда он возвращался, мешки под его глазами становились с каждым разом всё больше, но он на удивление ни о чём не жалел. Артур бы уже давно послал всё это нахер. Он же не нянька в самом-то деле, да и такая дружба вполне могла подорвать его репутацию, но Бобби, похоже, не волновался об этом… Порой казалось, что Роберт Кеннет Босолей вообще ни о чём в своей жизни не волновался, и это чертовски пугало! — Ой, кого я вижу! Бобби! Хорошо, что ты выбрался, мужик, —скороговоркой отзеркалил подоспевший к ним Рэй, здороваясь со всеми остальными сдержанной улыбкой. — Как настроение? — Да вот, загуляли к вам, отдохнуть! А у тебя как, наш красавчик номер два? — с ухмылкой ответил вопросом на вопрос Бобби, время от времени поглядывая на Джима с немым сочувствием во взгляде. — Он давно уже так? — Часа два с половиной, — коротко и лаконично отозвался Рэй, кивая им за свою спину. — Собственно из-за этого я и подошёл… Пам, Бобби, он должен перестать пить! Концерт начнётся через час, запускать людей будут начинать уже через 15 минут, если вы его не уберёте отсюда — его разорвут на сувениры, не дай Бог… Я уже пытался, но он меня не слушает. — Понял, не дурак, дурак бы не понял! —скороговоркой отозвался Босолей и, показав друзьям на верхний ярус, где их уже давно ждали удобные кресла, вновь поспешил туда, куда он держал путь изначально, крепко держа в своей руке руку вмиг посерьезневшей Памелы, остановившейся лишь рядом с Баром на таком расстоянии, чтобы Джим их не расслышал. — Я боюсь за него, Бобби, он стал еще больше и чаще пить… Это может убить его, хотя нет, не так, это его точно убьёт, а он не слушает меня! А я так боюсь, я уже не знаю, как мне без него жить… — Тише, Пам, не паникуй так сильно… И не каркай, не будешь ты без него жить — от бухла еще никто не помер, — небрежно махнув рукой, ответил ей Бобби, вновь тяжело вздыхая. — Разберемся. Сказав последнее слово как можно более уверенным тоном, Бобби уже было повернулся лицом к Джиму, намереваясь забрать у него к тому моменту вновь полный бокал, но тихий оклик девушки, полный какой-то особой грусти, заставил его вновь остановиться и задуматься над её словами, чувствуя, как по его спине пробегает неприятный холодок… — От бухла может и не умирают, но вот от наркотиков — да! Наркотики… Моррисон что, охренел в конец? Неужели он подсел? И на что, черт его дери?! — Ладно, я понял, дай мне 10 минут и подходи, — скомкано отрезал в ответ девушке Роберт, подходя к другу со спины и вероломно забирая у него выпивку прямо из рук. — Здорова, алкашня. Хватит тебе заливаться, пришла пора делиться бухлом со своим братом! — без тени смущения отрезал Роберт, помотав содержимое бокала, как мнимый аристократ, и выпив все залпом, поморщившись. — И с чего б это ты начал травиться этой дешёвой, неразбавленной пакостью? Совсем себя не бережёшь… Жизнь не мила что ли стала? А если отравишься и ноги протянешь? Что мы с Пам делать будем, вот скажи? К тому моменту, полностью расслабленный из-за воздействия на него Алкоголя, мозг фронтмэна группы The Doors, Джима Мориссона, уже не мог правильно идентифицировать носителя голоса, который к нему сейчас обращался, поэтому реакция у него была слегка заторможенной, но упоминание его любимой девушки таки сделало своё дело, и он неспешно повернулся к говорящему с ним человеку лицом, всматриваясь в расплывающееся лицо друга, пока оно не приняло более человеческий и знакомый ему образ Роберта Босолейла, нависшего над ним аки заботливая мамочка, разочарованная поведением своего сыночка. Эта практически отеческая или материнская забота о нем выводила Джима из себя и умиляла одновременно, смотря какое у Моррисона настроение было в то или иное время. И в данный момент ему хотелось умиляться и затискать друга, но вместо этого он лишь пьяно улыбнулся ему и похлопал парня по плечу, вновь мотнув головой, дабы вернуть себе ясность картинки перед глазами, которая к тому моменту уже снова поплыла. — Бо-о-обби, ты даже не представляешь как я рад тебя видеть тут! — совершенно искренне улыбнувшись, пробормотал в ответ на снисходительную ухмылку друга Джим, спрыгивая со стула так, словно он вообще не пил до этого 2 часа к ряду, в конце все же слегка покачнувшись. — Безумно рад!» — Та-а-ак, не падаем только, а то завтра газеты снова напишут о тебе какую-то ересь! Я тоже безумно рад тебя увидеть, братишка, только вот напиваться до посинения ради выражения своей радости, тебе было совершенно не обязательно — беззлобно хохотнув, осадил друга Бобби, со знанием дела закидывая его руку на своё плечо и придерживая его, чтобы он не упал. — Пошли-ка, я приведу тебя в порядок, дабы ты к фанатам смог выйти! — Не стоит так волноваться, Бобби, я в порядке… — еле собрав слова в одну фразу, отозвался Джим, небрежно махнув рукой ему в ответ и подав бармену знак, чтобы он налил повтор. —? Лучше присоединяйся. Услышав столь ожидаемый ответ друга на своё предложение, Бобби глубоко вздохнул и зеркально покачал головой мужчине за стойкой, отменяя заказ и все же, не без труда, отводя Моррисона от бара подальше… — Если я тебе пообещаю, что отмечу с тобой и Пам после концерта, ты перестанешь травиться этой дешевой пакостью? — вскидывая бровь, поинтересовался у вокалиста The Doors Босолей, бросив еще один косой взгляд в сторону ветхой стойки. — Нажраться в стерильных условиях все же более хороший вариант, нежели пить черт знает что, черт знает где… Напиваться до беспамятства в изначальные планы Бобби конечно же не входило, завтра с утра ему и группе предстояло выдвигаться в Оклахому, на их предпоследний в данном туре концерт, но он так же хорошо знал и упрямого как сто баранов Моррисона, которого с его места и бульдозером не сдвинешь, если не предложить ему нечто такое, что могло бы покрыть то, что он не пропустит еще пару стаканчиков сейчас и вариант с тем, что он останется сегодня с ними дабы отметить, был единственной уловкой, которая пришла ему на ум за все то время, которое у них было до запуска людей в клуб… Эта схема всегда работала с нетрезвым Джимом как часы, вот и сейчас его глаза вспыхнули интересом и он щелкнул пальцами в знак своего согласия с предложением Бобби, все-таки отходя от бара вместе с ним и осторожно двигаясь в сторону своей гримерки уже без всяких пререканий… Из всех его друзей Босолей, по мнению Джима, вообще всегда изобиловал прекрасными идеями и выдавал их пачками под каждую ситуацию и данный факт его поражал неимоверно, наравне с мыслью о том, что этот парень все еще не махнул на него рукой, продолжая носиться с ним как с маленьким ребенком! На его месте сам Джим уже давно бы плюнул и не стал париться, но Бобби был иным… Не смотря на то, что сам Джим не считал себя дико уникальным в плане дружбы, Бобби явно так не считал каждый раз, с упорством непроходимого идиота, терпеливо объезжая все местные клубы вплоть до того момента, пока он не находил Джима у очередной барной стойки, как всегда пьяного в говно… Он даже не ругал его в отличии от Рэя, просто встречая Джима улыбкой и разговаривая с ним так, словно бы ничего такого не произошло… Во всем этом чувствовалось его понимание и порой, даже поддержка в которой Джим нуждался… Просто АДСКИ НУЖДАЛСЯ, даже не смотря на то, что не демонстрировал напоказ свою жажду одобрения от близких! У него вообще изначально были некоторые проблемы в демонстрировании своих эмоций, не смотря на то, что он был человеком искусства… В то время, когда остальные люди, по типу МакКартни или Леннона, с радостью заводили себе до хреновой тучи новых друзей-Джим предпочитал небольшую компанию из своей группы, Бобби Босолейла и Памелы Курсон, все еще боясь показывать свою реальную натуру даже им… Не в силах он был пересилить себя и устоявшиеся в нем привычки… Это все было сильнее его! Являясь сыном военного офицера, он, сам того не желая, загнал себя в те жесткие рамки, по которым их семью заставлял жить отец: ни к кому не привязываться, быть сдержанным, не ставить людей в известность своих личных переживаний. И у Джима прекрасно выходило так жить вплоть до того момента, пока в его жизни не появилась группа, а позже и Памела с Бобби. Вот им он хотел открыться, но привычка к определенному образу жизни все еще была сильна и рождала в его жизни некий диссонанс, который и заставлял его пить не просыхая, держа большую часть того, что он хотел сказать или чувствовал, в себе. Даже несмотря на то, что Памелу это печалило… Она, глупенькая, считала, что его закрытость была из-за неё и дико боялась того, что он в итоге её бросит, но проблема была глубже, просто ей об этом знать не стоило. Ему легче было выплеснуть то, что было у него на душе, в стихи и музыку, ну или тупо напиться, но обременять других своими личными проблемами было не про него, и никак поменять себя он тупо не мог! Ну или просто боялся это сделать, слишком уж долго он с этим прожил… Даже сейчас, находясь в своей гримёрке один на один с Бобби, сидевшим за дверью уборной, в которую Джим зарулил первым делом, он не мог избавиться от голоса своего отца, после выпивки звучавшего в его сознании еще четче, чем в другие моменты. Он был недовольным, осуждающим и настолько въедливым, что даже перебивал по началу все то, что спрашивал у него Босолей, а вопросов по своему обыкновению задавал он много и не на все Моррисону хотелось отвечать. Уж больно провокационными они были. Хотя удивляться такому подходу не приходилось, ведь Бобби был таким всегда: если он о чем-то пытался узнать — он спрашивал об этом напрямую, без обиняков и прочей чепухи. И хрен от него чего скроешь. Хотя Моррисон все еще пытался это сделать, отмалчиваясь и склонившись над туалетом с вымученным лицом. Да, пожалуй, Рэй был прав и пить два часа к ряду было не лучшей его затеей, но что сделано — то сделано. Думать надо было раньше! Все то время, пока Джим безвылазно сидел в уборной, находящийся по ту сторону двери в основной гримерке, Бобби тоже не терял время зря и пробежался взглядом по всем открытым местам, где могло быть припрятано то, на что подсел Моррисон за то время, пока Босолей его не видел находясь в туре. Но как бы он не пытался отыскать глазами что-либо противозаконное — ничего такого в гримерке не было и парню оставалось мысленно надеяться лишь на то, что это было какое-нибудь там ЛСД… Кислота тоже была противной штукой, но с неё спрыгнуть было чуть легче, чем с остальной гадости, которая была посерьёзнее… За всеми своими размышления ми, Бобби пропустил момент того, когда Джим перестал ему отвечать и спохватился лишь тогда, когда понял, что друг не выходил оттуда уже минут 6 если не больше… В такие моменты его охватывало неприятное чувство страха, а сейчас оно усилилось благодарю словам Пам, которая волновалась за своего мужчину не меньше, если даже не больше самого Босолейла, поэтому он, без лишних размышлений, быстренько подошел к дверям сборной и коротко постучал, тактично кашляя в свои кулак… — Хэй, мужик, ты там в норме? Не помер еще? — с нервной ухмылкой в голосе поинтересовался у него Бобби, успокаиваясь лишь после того, как получил в ответ на это какое-то нечленораздельное ругательство в духе Джима. Раз он ругается — значит в порядке. — Не дождешься, Бобби, я вечен! — после очередной паузы недовольно извлек из себя Моррисон, сползая вниз по стеночке со стоном, обхватывая при этом свою адски болевшую голову руками. — Просто башка болит и чувствую себя разбитым немного, но это пройдет… Не бери в голову… — Ты серьезно считаешь, что я переживаю только из-за того, что ты на сцену выйти не сможешь? — с тяжелым вздохом переспросил у него Бобби, качая головой и фыркая так, что даже сам Джим невольно засмеялся. — Была бы моя воля — я б тебя забрал прямо сейчас и насильно заставил бы протрезветь! — Даже не сомневаюсь в этом, ты же изверг и садист! — с усмешкой выдал ему Джим, закрывая глаза и тут же потирая их руками. — Ты, совершенно случайно там, не захватил с собой таблетки от головной боли какие-нибудь? — Ну я так-то таблетки с собой не таскаю, у нас же сейчас тур, любое алкоголе-содержащее под запретом, но я знал, к кому еду… Так что танцуй, сегодня я твоя фея-крестная! В доказательство своих слов он зашуршал чем-то в своих руках и Джим все-таки выполз на свет Божий, щуря глаза и облизывая кончиком языка свои вмиг отчего-то пересохшие губы. — А можно без танцев?! А то меня сейчас вырвет, ей Богу… — Ну можно и без них, хотя с ними интереснее, — заулыбавшись, выдал ему Бобби, передавая другу в руки упаковку обычных таблеток от головной боли. — Что тебе еще хочется, дитя мое? — Нервы новые можешь мне наколдовать, крестная? — с легкой издевкой в тоне, поинтересовался у него Джим, закидывая в рот сразу две таблетки и запивая их большим стаканом воды залпом. —Чтоб хватало их на все и всех… — Ох, боюсь, тут я бессильна… —театрально разведя руками, ответил ему Бобби, вздыхая и становясь серьёзным. -Расскажи мне, что за праздник такой у тебя? Тебя что-то мучает? — Тебе не идет роль психолога, Роб…», -коротко отрезал Моррисон, упрямо мотнув головой. — Я нуждаюсь в брате сейчас, а не в докторе. — Я спрашиваю тебя, как близкий тебе человек, я не собираюсь тебя осуждать или пытаться лечить, даю слово. — подняв руки, отзеркалил Босолей, аккуратно положив свою руку на плечо друга. — Если ты захочешь — это все останется между нами, поверь мне… Он поднимал эту тему уже не в первый раз и слышал каждый раз одно и то же, но Роберт отродясь был парнем упрямым и он, черт возьми, собрался добиться своего во что бы то ни стало! Джим, по мнению Бобби, уже достаточно знал его, чтобы перестать скрывать от него свои проблемы и сейчас Моррисон уже почти что сдался, его просто нужно было дожать, правда сделать это нужно было как можно аккуратнее, чтоб не оттолкнуть или напугать слишком чрезмерным давлением на его, весьма тонкую натуру… Сделать это было сложно, но не так невозможно, как могло показаться на первый взгляд… От Бобби требовалось лишь терпение и этого у него было хоть отбавляй, ибо людям, не обладающим терпением и выдержкой, с Моррисоном дружить было элементарно нереально… Единственное, чего у него в данный момент не было — это времени, поэтому дожать Джима нужно было не только аккуратно, но и быстро, что он собственно собрался сделать краем глаза замечая как Пам, стоявшая внизу, взглянула на наручные часы и двинулась в сторону лестницы, ведущей в гримерку Джима… «Да, совсем скоро будут впускать народ, необходимо постараться», — еще раз мысленно подогнал сам себя Роберт, снова подняв глаза на Джима так, чтобы он убедился в том, что Бобби вполне искренен с ним. — Джимбо, нельзя же всю жизнь загонять себя в чужие рамки… Мы с тобой обсуждали это не позднее, чем месяц назад: ты — Джим Моррисон, а не твой отец, и ты можешь сделать что угодно, если только захочешь этого. Да, в этом Бобби снова был целиком и полностью прав, Моррисон мог сделать все, что только хотел, такой уж у него был имидж. Чтоб его! Бунтарь, дебошир и нарушитель спокойствия… Вот только бунтарем и дебоширом, он был исключительно на сцене, а в действительности же он был и оставался весьма тихим, даже в чем-то домашним, слегка зашуганным мальчиком, который в тайне от родителей рисовал похабные рисунки и разные комиксы, параллельно интересуясь музыкой и мечтая, что когда-нибудь он сможет создать группу, в которой будет реально соединить элементы спокойного блюза и взрывного рока… Группу такую по итогу он создал, а вот определиться с тем, кем именно он хотел остаться в глазах людей, Джим Моррисон до сих пор так и не смог толком… Тихий и нелюдимый мальчишка радовал его родителей, но был не интересен другим, а заводной Джим, коим он был на сцене радовал всех, кроме его мамы с отцом, которые с его преображением согласны не были и, зная их, никогда не будут согласны… Промежуточного или третьего варианта, увы, было ему не дано вот он и мотался как говно в проруби, ударяясь при этом из крайности в крайность… Но того, что Босолей прав, это не меняло и он не должен был быть похожим на своего папашу! Если бы он собирался потакать ему — он должен был идти в военные, а не на сцене прыгать… Думая обо всем этом, он глубоко вдохнул и нехотя разлепил губы отходя от Бобби чуть дальше и опираясь ладонью о прохладное стекло, словно бы оно ему могло помочь решиться на откровения, которые он еще ни разу в своей жизни не практиковал ранее… «Они все смотрят на меня, как на какого-то мессию воплоти и это заставляет меня чувствовать некий личностный диссонанс, понимаешь, Роб? Даже моя группа смотрит на меня, как на гения, а я при этом ощущаю себя говном в лучшем случае… У меня столько проблем, что я даже не знаю с чего начать» — Начни с того, что беспокоит тебя в данный момент, — таким же нейтральным голосом пробормотал Бобби, мысленно поражаясь тому, насколько сильно была занижена самооценка у его друга. Из всех музыкантов, известных и не очень, с которыми Бобби был знаком лично, Моррисон по его мнению был самым гениальным созданием природы и слышать то, что Моррисон сам таковым себя не считал было диковато, но высказаться ему было необходимо по-любому и Роберт его не перебивал ожидая очередного ответа, аки манну Небесную… Джим вновь замолчал надолго, настолько что Бобби уже было хотел его окликнуть, но не успел он и рта раскрыть как Моррисон-таки очнулся от своих размышлений кивая ему в ответ головой и прикуривая сигарету от своей старенькой зажигалки с задумчивым видом… — С того, что меня волнует сейчас, говоришь? У меня панические атаки, Роб, постоянно и в одно и то же время — когда до концерта остается всего час-полтора от силы. Я не могу сконцентрироваться, у меня начинается истерика, и единственная штука, которая меня расслабляет — это алкоголь, ну и еще трава… Вплоть до того, что у меня частенько возникает чувство, что если я не выпью ударно или не курну хорошенько — я на сцену вообще не выйду. Панические атаки… Так, это определенно было чем-то новеньким! Слышать о них Бобби конечно же слышал, но не так, чтобы очень много, и как с ними бороться, он толком не знал, хотя как бы там ни было — бухать не выход ибо после того, как Джима отпустит алкоголь, ему будет еще хуже. — Черт, мужик, это жестко! Когда у тебя это началось? — С первого же выступления в Виски Гоу-Гоу. Но тогда я просто справился с этим, стоя спиной к зрителям. Одно время мне даже казалось, что я от этого избавился, но поднявшись сегодня на сцену, дабы отрепетировать программу, я понял, что не смогу… То бишь вообще! Я не подал вида при группе и продолжил репетировать, как обычно, а потом зашел в гримерку и навернул успокоительного, которое всегда с собой таскаю во внутреннем кармане куртки, но оно не помогло… Слыша это, Бобби хотел уже спросить о Памеле, но, словно предугадав этот вопрос, Моррисон опередил его, мотая головой и смотря на друга умоляющим взглядом. — Нет, ты что! Даже не думай… Пам об этом не знает, и ей не надо! Самое последнее, чего я хотел бы, так это чтобы она подумала, что я псих какой-то! — Но она твоя девушка, Джим, она любит тебя! — Я знаю и я тоже её люблю, поэтому ей не нужно быть в курсе… Она испугается и уйдет! — А может еще больше ценить тебя станет за честность и открытость, — с тяжелым вздохом сказал Бобби, неодобрительно качая головой и хмуря брови. — Значит именно поэтому ты и напился? Вообще, если быть честными, Бобби знал Пам больше, чем Моррисона и всю его группу вместе взятых. Познакомились они примерно месяцев за 5 до того, как они с группой выступали на разогреве у Дорз, в здании модельного агенства, где в тот день делали фото-сессию его группе. Рыжеволосая хохотушка покорила его своей естественностью и умением заводить нужных друзей, находя к каждому свой, всегда правильный и достаточно уникальный подход, а еще она без умолку рассказывала о своем парне, ради которого она уже тогда даже умереть была готова, поэтому он прекрасно знал о чем говорил, но настаивать на собственной точке зрения он не решился прекрасно понимая, что Джим может снова закрыться, а это ему было не нужно. — Да… — голос Джима, прозвучавший сейчас как-то потерянно и устало, быстро вернул Бобби в реальность, и он встряхнул головой, показывая другу то, что слушает его как нельзя более внимательно. — Такое чувство, знаешь, словно бы у меня голос пропадет к черту, если я выйду на сцену без допинга. Да, Бобби это чувство знал как нельзя хорошо, у него такое же было по началу, тем страннее было то, что у Джима это не прошло, но тут Моррисону повезло — Босолей был абсолютно уверен в том, что знал как ему помочь! Знал и собирался воспользоваться этим, во что бы то ни стало! — Хм, Джим, я не знаю, как победить панические атаки, но мне кажется, что нам нужно делать с тем, что ты озвучил сейчас, я в курсе. — Да неужели! И что же делать, Роб? -скептично протянул в ответ на его уверенную в себе интонацию Джим, вновь затягиваясь и встречаясь глазами с как раз подоспевшей Памелой. — Что, малышка, нам уже пора? — Да, Джимми… Они начнут запускать уже через три минуты, — легко улыбнувшись своему парню, прощебетала девчушка, подходя к одну вплотную и целуя его в губы, слегка приобняв его за талию. — Тебе лучше? — О да, я вновь полон сил и энергии, дорогая, как и всегда. Просто понадобилось таблетку от головной боли выпить, — как ни в чем ни бывало заявил ей Моррисон, отвечающий на её поцелуй с такой же нежностью и любовью. — Бобби, так что ты там творить собрался? Меня из-за тебя инфаркт не хватит случаем? — Ну нет, что ты, — с ухмылкой отозвался Роберт, подмигивая Пам с Джимом и направляясь к двери, ведущей на улицу. -Я буду ждать тебя внизу, сестренка. Заодно проведу тебя наверх, через всех тех лютых девочек-фанаток, чтобы они тебе ничего не сделали из-за того, что ты — девушка Джима.