Паразит

      Мейбл всегда тянулась к ярким насыщенным цветам, энергичной музыке, толпе.       Она кружится чёрно-бирюзовым вихрем, лавирует между людьми, теряется среди них. Громкая карнавальная мелодия заглушает её смех, но слегка приоткрытый рот, растянутые в улыбке губы и торчащие клыки выдают эмоции — радость и веселье.       Диппер пытается догнать сестру. Он сталкивается с прохожими, спотыкается об их ноги, врезается в коробки, бочки, углы лавок и тиров, но продолжает преследовать сестру. Молча. Его лицо — недовольное, озлобленное, хмурое.       Мейбл опять уходит от него.       Находит он её возле аппарата с попкорном и сладкой ватой. Мейбл держит в руках тонкую палочку-косточку, на которой — розовое слащавое «мясо», и с аппетитом обгладывает её. Сестра сидит на диетах. Но во время карнавалов, балаганов и праздников даёт себе волю, срывается, бросается на всё съестное, лишь бы почувствовать вкус торжества.       Она замечает его. Замечает, когда он уже достаточно близко к ней, чтобы схватить за плечо, и бросает в лицо комья сахарной ваты.       Когда Диппер все-таки отбивается от них, Мейбл уже скрывается в потоке людей.       Продавец попкорна, блондин с повязкой-треугольником на глазу, спрашивает:       — Попкорну? Ваты?       Диппер только хмурится и идёт дальше.       Мейбл уже сидит за столиком возле кафе, выгребает ложечкой из пиалы банановое мороженое — с шоколадом на верхушке, конечно же, — и с кокетством отправляет в рот. Рядом — мускулистый Сус, обклеенный брендами, в красных очках, хрустит начос.       Они говорят о чем-то. Мейбл — живо и энергично, с чертиками в глазах, Сус — лениво, надменно, сверкая кроваво-алыми линзами. Оба фальшиво скалятся.       Мейбл косится в сторону Диппера и вздыхает, прикрыв глаза. Она отодвигает мороженое к Сусу, целует того в щетину на щеке, вскакивает из-за стола и ныряет в толпу. Исчезает в ней. Только брошь блестит на прощанье.       Сус пожимает плечами, окунает начос в мороженое и ест.       Диппер подходит к нему. Пахнет шиком и фастфудом.       — О, гляньте-ка, фокусник пришёл, — улыбается Сус. — А я тут только с твоей сестрой болтал о всяком.       Он опускает ещё один чипс в банановое мороженое, вытаскивает и забрасывает в рот. Диппер не понимает, как можно есть помесь из острых начос, фруктового мороженого и шоколада. Диппер не понимает, как можно, будучи самым богатым в городе, есть подобную плебейскую еду.       — Обсуждали достоинства клубничного мороженого перед фисташковым, — добавляет Сус и облизывает пальцы. — Только она, твоя сестрёнка, почему-то только что сбежала куда-то. Причём не доев мороженого! Ну, мне больше достанется.       Сус высыпает начос в мороженое, смешивает всё это в одну массу и ест ложечкой Мейбл. Ложечкой, которая бывала во рту сестры, касалась её мягких нежных губ. Диппер видит слюну сестры на металле.       — Знаешь, не гигиенично есть чужими ложками. — Дип вырывает её из руки Суса и бросает прочь.       — Ладно, у меня всё ещё есть руки, — не теряется Сус. — Ты только посмотри на мои бицепсы! На мои банки! На мои мускулы-ы! Завидуешь, дохляк?       Он вылавливает из полурастаявшей жёлто-шоколадной массы чипсы и закидывает в рот.       Диппер идёт дальше.       — Эй, ты куда?! — лениво кричит вслед Сус. — Ну фиг с тобой. У меня есть мороженое, чипсы и чипсы в мороженом, большего для счастья и не надо. Хотя сок не помешал бы...       Мейбл стоит возле тира вместе с незнакомым Дипперу парнем-дылдой. Тот стреляет по мишеням, валит больше половины и получает приз — розовую пухлую свинку. Неживую. С тканью вместо шкуры, ватой вместо кишок.       Диппер думает, что с живым поросёнком Мейбл бы не справилась. Убила бы на следующий день шпилькой на каблуке. Как бы она не любила животных, ухаживать за ними у неё нет ни времени, ни сил. Ни нервов. Ни ошмётков адекватности.       Парень вручает приз Мейбл и улыбается.       Мейбл скалится в ответ, сильно-сильно обнимает плюшевую свинку — кажется, вот-вот кости хрустнут, которых нет, — встаёт на носочки и тянется, чтобы поцеловать дылду в щёчку.       — Здравствуйте, не подскажите, который час? — спрашивает Диппер.       Он вцепляется в плечо парня. Амулет на шее светится бирюзой. Рука нагревается, краснеет, пахнет горелым мясом и гарью. Дылда кричит от боли, вырывается из хватки, комично хлопает по плечу руками, ощупывает его и тут же теряет сознание.       Его синтетический свитер вплавился в кожу ровно по форме пятерни Диппера.       Вздохнув, Мейбл некоторое время глядит на парня, потом поднимает голову и смотрит холодными бирюзовыми глазами на Дипа.       — Тебе лучше не убегать, — говорит он.       И хватает её за запястье.       И уводит прочь.       — Это был мой новый парень, если ты не знал, — произносит Мейбл, когда Диппер прижимает её к задней стене кабинки туалета.       На ней написано детским почерком — «Здесь был Гидеон».       Чуть ниже — «Сус красавчик». Почерк Суса. Дёрганный, ломкий, остроугольный, без округлостей. Буквы в эпилептическом припадке.       — Какой по счету? — шепчет Диппер в тонкую шею сестры.       — За лето, год или жизнь?       — За неделю.       — Второй. Этот точно не сторчится от спидов, как прошлый.       — Зато сможет гипотетически сгореть заживо, — скалится Диппер.       Мейбл слегка ухмыляется. С горечью. Сильнее обнимает плюшевую свинку.       — Как же я тебя ненавижу. — Мейбл растягивает губы в фальшивой улыбке, тонкой, как нить, готовая в любой момент лопнуть. — Диппер, как же я тебя ненавижу.       — Я это заметил ещё с детства.       — Почему ты постоянно пристаёшь ко мне. С детства. Всё время — за мной, как хвостик. Озлобленный и хмурый.       — У меня не было друзей, с кем мне ещё нужно было гулять, а, любимая сестрёнка?       Мейбл погружается в воспоминания. Её лицо приобретает грустный оттенок, руки мнут игрушку, ноги еле заметно дрожат — Диппер это чувствует, касаясь их ладонями.       — А у меня были. И ты их своим видом отпугивал. Хмурый паразит. Ты гасил меня. Высасывал всю радость. Стоял рядом, смотрел, как мы веселились, смотрел с лицом, будто я тебя предала. Будто я тебя отдала извращенцам-каннибалам за две с половиной конфетки. А я всего лишь веселилась с друзьями, а не с тобой.       Она вяло пытается оттолкнуть Диппера и просит отпустить, но безуспешно: тот только сильнее вцепляется в её бедра до боли.       — Ты всё время игнорировала меня.       — А ты всё время шёл за мной. Ты знаешь, как меня бесил?       — Знаю.       Диппер помнит. Помнит, как Мейбл избивала его в детстве, пока никто не видел, пинала, царапала острыми ногтями, кусала. Пыряла в живот вилками и авторучками. Резала канцелярским ножом. Оскорбляла. «Дохляк», «ботаник», «посудина», «Противный-Маленький-Паразит-Червяк-Пиявка-Я-Тебя-Ненавижу-Отвали». Унижала.       Унижала маленького Диппера: слабого, тщедушного, беспомощного. Дохляка, одним словом.       Но когда Дип подрос, стал большой и сильный, Мейбл пришлось усвоить вежливый тон и терпеть странности брата.       Но когда Дип нашёл волшебные амулеты, взял себе самый мощный и опасный, Мейбл пришлось усвоить окончательную перемену ролей и подчиниться.       — Но теперь-то ты не сможешь меня поколотить игрушечным паровозиком и отправить стоять в угол, не так ли, сестрёнка?       Диппер целует сестру в шею и кусает до крови. Его руки, ледяные, как у покойника, скользят по тощему телу, шелестят тканями платья и грубо сжимают, хватают за угловатые плечи, маленькую грудь, торчащие дуги ребер и узкие бедра.       Доносятся обрывки задорной электронной музыки, поставленной по заказу Суса.       На небе светятся звёзды.       Прохладный ветер взъерошивает волосы, ласкает щёки и шеи двойняшек.       — Но теперь-то всё иначе, да, сестрёнка? — шепчет Диппер. — Раньше ты меня наказывала за то, что я ходил за тобой хвостиком. Весьма жестоко наказывала. Теперь-то я тебя накажу за то, что ты от меня убегала, как от чумы. Жестоко накажу. И поэтично.       — Я же уже просила у тебя прощения за всё, — говорит Мейбл.       — Но я тебя разве прощал?       Мейбл роняет плюшевую свинку и случайно топчет её каблуками.       Хрюшка выглядит подавленной и грустной. Как Мейбл.       Диппер подцепляет пальцем резинку трусов сестры, скалится и стягивает. Мейбл не сопротивляется, но и не помогает.       — Ну, чего ты? Чего ты, сестрёнка? Мейбл? Тебе не нравится? — ехидничает Дип.       — Лучше бы ты выглядел вечно недовольным, чем так, — признается Мейбл.       — Как?       — Как подонок.       Они занимаются сексом. Диппер рвано стонет, сжимает Мейбл в объятиях, а та безразлично смотрит на звёзды. Играет музыка, гудит толпа в нескольких метрах от них, даже не замечая происходящего за туалетом. Возможно, неподалёку стоит старик Стэн, или хайпбист Сус, или тихоня Гидеон, или красавица Пасифика, или кто там ещё, знающий близнецов Глифул. И мысль о том, что их, брата и сестру, могут застать за подобным занятием, возбуждает Диппера.       — Сестрёнка, кажется, я скоро кончу, — стиснув зубы, шепчет на ухо сестре.       Она не придаёт этим словам значения — пока холодные руки не вцепляются в шею и не сжимают её, не сдавливают горло. Мейбл пытается сопротивляться удушению. Но из чужих рук, от кончиков пальцев, бьёт электрический ток и проходит через всё тело девушки.       Конечности покалывает и щиплет, они постепенно немеют и слабеют: ноги подгибаются, руки сползают с запястий Диппера и безвольно свисают. Грудь прерывисто, мелко вздымается.       Мейбл раскрывает рот и пытается хватать им воздух, но тот далёк и недосягаем. Как звёзды на небе, что плывут перед глазами, смешиваются, превращаются в непонятную космическую массу.       Только музыка нормально воспринимается. Мейбл задыхается — но задыхается под весёлую мелодию.       Прикрыв глаза, Мейбл ждёт смерти.       Падает в пустоту.       ...       — Считай, я сегодня добрый, — хмуро произносит Диппер, звякая пряжкой ремня.       Мир перед глазами всё ещё плывет.       — Не забудь потом одеться, — напоминает Дип.       Мейбл вяло кивает. Берёт ослабевшей рукой плюшевую свинку. Еле обнимает. Смотрит на собравшееся жгутом на щиколотках чёрное белье.       — Жду тебя дома, — бросает на прощанье Диппер.       Сестра даже не поднимает головы. Каштановые волосы растрепаны. Бирюзовые глаза мутные, будто грязное, запылившееся зеркало. На тонкой шее — засосы и капельки крови. След от руки после удушения.       Помятая. Словно принтером зажевало.       — Прости меня, — просит Мейбл.       Диппер, сделав пару шагов и зарулив за кабинку, замирает.       — Я подумаю, — говорит он и уходит.       — Вредина. Я тебя ненавижу.       Мейбл всегда тянулась к ярким насыщенным цветам, энергичной музыке, толпе. Лишь бы подальше от Диппера. От Диппера, что затягивал её в пучину одиночества, полную демонов, и душил одним своим присутствием.       Маленький вредный паразит.