Чулки

      Гермиона Грейнджер неслась по безлюдному атриуму так быстро, как только позволяли её каблуки.       Решив вечером лечь попозже и почитать на ночь, она и не представляла, что на поспать ей дадут лишь жалких пару часов. Её официальное назначение на пост судьи Визенгамота должно было произойти только через неделю, но некое срочное дело вырвало её из постели в пять утра.       «Мисс Грейнджер, — вопил громовещатель, — вы срочно нужны на экстренном собрании Визенгамота. Материалы дела прилагаем, ознакомьтесь по дороге».       Она опаздывала. Конечно, она опаздывала! Гермиона чуть не уснула дважды, пока приводила себя в порядок. Лиловая мантия развевалась на бегу, и на подходе к пустым лифтам она ощутила, как её правый чулок медленно, но верно предательски ползёт вниз.       Влетев в лифт, она нажала кнопку нужного этажа и, не оглянувшись, подняла подол юбки, чтобы поправить капризную часть своего туалета.       Секундой позже она услышала сбоку от себя вежливое покашливание. Гермиона вздрогнула и застыла. Кто-то задержал лифт и успел зайти вслед за ней. Чертыхнувшись под нос, она подняла глаза и увидела высокую, статную фигуру Драко Малфоя.       Лиловая мантия с искусно вышитой на ней буквой «В» сидела на нём идеально. Он приподнял левую бровь, окинул её взглядом с головы до пят и обратно, слегка задержав своё внимание на её пальцах, которые вцепились в кружевной край чулка, отряхнул невидимую пыль с рукава и ровным голосом произнёс:       — Кажется, у маглов это называется эксгибиционизмом.       Нажав нужную кнопку, он прислонился к противоположной стене так, что стал напротив её лица. Гермиона отмерла, медленно и, насколько было возможно, с достоинством поправила наконец свой чулок и опустила юбку. Она развернулась к нему боком и лицом к дверям лифта.       — Для того, кто ненавидит маглов, ты слишком хорошо разбираешься в специфических терминах, — спустя минуту ответила она. Мысленно Гермиона пыталась вспомнить, свела ли она кофейное пятно с блузки, которое поставила в спешке, или решила исправить всё в лифте? Проверять свой внешний облик при посторонних не хотелось. Малфой хмыкнул, но промолчал.       В давящей тишине мелодичный голос, оповещающий о прибытии на нужный этаж, прозвучал оглушительно громко.       Стук её каблучков, два поворота, и наконец они вошли в малый зал суда.       — Миссис… кхм, мисс Грейнджер! Как прекрасно, что вы пришли вовремя, — скупо улыбнулся ей председатель Визенгамота, мистер Треслер, и жестом пригласил пройти. — Мистер Малфой. — Он кивнул тому, кто шёл за её спиной. — Мисс Грейнджер, ваше место рядом с мистером Малфоем.       Гермиона едва не споткнулась, вздохнула и нашла в себе силы ответить спокойно:       — Почему именно с ним?       Судебный зал был практически пуст, лишь восемь судей, включая её и главу Визенгамота, занимали свои места. Мистер Треслер слегка нахмурился.       — Есть какие-то проблемы? Мы подумали, что это будет хорошей демонстрацией отсутствия предрассудков между членами Визенгамота. Мистер Малфой был не против…       — Конечно не против, — услышала она голос Драко у себя над ухом. Слегка повернув голову, она увидела, как он приторно улыбается. — Я уже давно избавился от своих комплексов, но если мисс Грейнджер настаивает…       — Нет-нет, — пришлось согласиться ей. Гермиона заправила локон за ухо и продолжила: — Просто это было несколько… неожиданно.       — Что ж, вот и славно, — улыбнулся мистер Треслер и негромко хлопнул в ладоши. — Нам пора начинать, чтобы позже можно было вздремнуть часок перед основным заседанием. Проходите, присаживайтесь…       Последние слова он произнёс, уже опустив взгляд на бумаги. Гермиона проследовала за Малфоем и села на указанное им место — слева от него самого — как можно дальше.       Под монотонный голос верховного судьи она мысленно вернулась к моменту, когда переступила сегодня порог зала суда. От неё не укрылась оговорка Треслера — миссис. Чтобы не фыркнуть, ей пришлось глубоко вздохнуть. Их развод с Роном широко обсуждался в общественности. Её лично это не интересовало — им удалось сохранить дружбу, несмотря ни на что, но вот эти оговорки и сочувственные взгляды старшего поколения откровенно раздражали. В магической Британии разводы были редкостью — консервативные маги предпочитали терпеть или жить «свободным браком», чем расставаться, даже если это и могло пойти на пользу обоим. Гермиона не смогла бы даже посчитать, сколько часов ей пришлось уговаривать Рона на то, чтобы оформить развод. Он был давно влюблён в другую женщину, дети выросли, и их ничего больше не связывало, кроме дружбы. «Ты достоин того, чтобы быть счастливым на законных основаниях». — Кажется, именно эти слова смогли, наконец, его убедить…       — Как хорошо, что я так и не привык называть тебя «миссис Уизли», — прошептал ей на ухо Малфой, и Гермиона едва подавила желание вздрогнуть от неожиданности. — Теперь я точно не ошибусь в обращении к тебе. Тем более что настоящей Уизли ты так и не сумела стать…       Гермиона решила проигнорировать обе реплики и приготовилась было вникнуть в суть сегодняшнего дела, когда ощутила руку Малфоя на своём колене. Она всё-таки вздрогнула, да так, что это привлекло внимание главного судьи.       — Мисс Грейнджер? Вам есть что добавить?       — Нет, мистер Треслер, — пробормотала она и, опустив голову, приглушённо прошипела: — Убери руку, Малфой!       — Иначе что? — улыбнувшись уголком губ, шёпотом спросил он. — Думаешь, кто-нибудь поверит в то, что такой маглоненавистник, как я, может плениться видом твоих ног?       — Буквально недавно ты утверждал, что избавился от своих, — она попыталась незаметно пнуть его под столом, но не возымела успеха, — комплексов.       — Точно. Но ты сомневаешься в этом. Возможно, я смогу доказать тебе обратное. — И его рука продвинулась выше.       Она попыталась незаметно для остальных достать палочку, но её возня вновь привлекла внимание. В этот раз мистер Треслер удостоил её лишь предупреждающим взглядом, прежде чем вновь вернуть внимание бумагам, зачитывая обстоятельства дела.       Рука Малфоя сдвинулась ещё на дюйм выше.       — Могу поспорить на что угодно, настоящая миссис Уизли никогда бы не стала тратить деньги на такие шикарные чулки.       Ей стало жарко. Ладони сжались в кулаки. Малфой сдвинул ладонь на внутреннюю сторону бедра и чуть приподнял край её юбки. Гермиона закрыла глаза и позволила себе ощутить мурашки и томление, что постепенно перерастало в досаду и гнев. Подумать только — после их развода с Роном, который случился три месяца назад, Драко Малфой был первым мужчиной, который обратил на неё внимание, и то только после того, как увидел её чулки. Ещё до развода они с Роном больше года не притрагивались друг к другу. Что и говорить, её тело, истосковавшееся по мужской ласке, было готово отозваться на любого, кто был бы достаточно смел. Кажется, Малфой между тем трусостью явно не отличался.       «Думай, Гермиона, — мысленно отвешивала себе тумаки она, — даже если он доберётся до твоего белья, что дальше? Мерлин, как ты можешь об этом думать?! Сегодня твой первый день на новой работе, нужно немедленно прекратить это безобразие. Думай. Он слизеринец, просто слова его не остановят. Чем славятся слизеринцы? Шантажом? Чего он может бояться?»       Он уже почти добрался до кружева чулок, мягко и медленно поглаживая её бедро пальцами, когда ей в голову пришла гениальная мысль.       — Ты ведь знаешь, что моя золовка в этом году будет проводить отбор для юношеской лиги квиддича Паддлмир Юнайтед? — Рука на её бедре замерла. Ободрённая успехом Гермиона продолжила: — Её мнение одно из решающих среди судей, которые отбирают талантливую молодёжь. Слышала, Скорпиус Малфой хотел пробовать себя в качестве ловца…       Рука тут же исчезла, и Гермиона, позволив себе победно улыбнуться, наконец выдохнула.       — Шантаж, Грейнджер? — прошептал Малфой. Краем глаза она отметила, что он улыбается. — Это было неплохо.       «О, да, — мысленно ответила ему Гермиона, слегка заёрзав на своём месте. — Это действительно было неплохо».

***

      Вновь они встретились через две недели. Шёл министерский приём в честь кануна Рождества, и Гермиона вежливо здоровалась то с одним, то с другим чиновником и работником Министерства, старалась не слишком приторно улыбаться на камеру и не оступаться на высоких каблуках.       В её планы также входило не пить слишком много шампанского.       Она как раз допивала первый бокал, когда услышала приглушённый голос прямо за своей спиной:       — В женской спальне Хогвартса были секретные чары?       Обернувшись, Гермиона увидела элегантно одетого Драко Малфоя со стаканом огневиски, который был уже наполовину пуст. На его лице красовалась расслабленная полуулыбка. Гермиона постаралась придать себе скучающий вид.       — Не знаю, о чём ты.       — Хотя, возможно, ты могла быть и не в курсе, — продолжил он, будто она ему и не отвечала. — Всё-таки ты дружила с двумя парнями, тебе могли и не доверить такой секрет. А возможно, девочки действительно менее озабочены в подростковом возрасте, нежели мальчики.       — Мне кажется, тебе лучше больше не пить, — авторитетно заявила она и, отвернувшись, уже сделала шаг, когда почувствовала, что её подхватили под руку. Он ловко положил её ладонь на своё предплечье и, ослепительно улыбаясь присутствующим, повёл её вдоль зала.       — Нет, я могу выпить гораздо больше и остаться в твёрдой памяти и трезвом уме. Возможно, когда-нибудь я даже смогу тебе это продемонстрировать, но сейчас речь не об этом. Каждый парень, побывавший в Хогвартсе, хотя бы раз испытывал заклинание «покажи трусы».       — «Покажи трусы»? — фыркнула Гермиона. Драко с довольным видом кивнул.       — Суть заклинания заключалась в том, что человек, который его произнёс, мог в течение нескольких часов видеть единственного выбранного им человека… — Он сделал многозначительную паузу. — В одном белье.       Не удержавшись, Гермиона вновь фыркнула.       — Таких чар не существует, — скучающе заявила она.       — Могу тебя заверить, что существуют. Их передают семикурсники пятикурсникам в гостиной каждого факультета, выдавая как привилегию именно их дома. Также на всех участников налагается обет неразглашения, который гарантирует отсутствие утечки информации к женской половине Хогвартса…       — Как же ты тогда смог мне об этом рассказать? — ехидно спросила она.       — В клятве говорится: «ни единой студентке Хогвартса», а ты, прости, уже давно не студентка, — прокомментировал он.       — Это самая нелепая выдумка, какую я только слышала, — настаивала на своём Гермиона. Драко остановился и развернулся к ней лицом.       — Боюсь, мне придётся тебя разочаровать, — притворно вздохнул он и медленным взглядом окинул её с ног до головы. После Драко наклонился к её уху и прошептал: — Ведь я точно знаю, что на тебе сейчас комплект кружевного белья нежно-лилового цвета. Он хорошо сочетается с оттенком твоей кожи, но… — Он отклонился и вновь окинул её тело хищным взглядом. Гермиона боролась с желанием прикрыться (что было совершенно нелепо) и дать ему пощёчину (что вызвало бы грандиозный скандал, и привлекло бы совершенно не нужное внимание прессы). — Чулки, которые были на тебе в прошлый раз, шли тебе гораздо больше.       Он склонился в поклоне и поцеловал тыльную сторону её руки, глядя ей прямо в глаза. Гермиона шумно выдохнула и чуть выше подняла подбородок. Немыслимо! Такого просто не может быть!       Малфой покинул её общество, и она заметила внимательный взгляд Гарри Поттера, который стоял по другую сторону зала. Он приподнял брови, словно спрашивая, нуждалась ли она в помощи. Гермиона лишь отрицательно покачала головой.       Весь оставшийся вечер она ловила на себе насмехающийся и одновременно горящий взгляд Малфоя. Он приглашал разных дам для танцев, но вновь и вновь возвращал ей своё внимание. Гермиона признавала, что, возможно, ей лишь так казалось, но ничего не могла поделать с мурашками, которые появлялись на её коже каждый раз, когда она чувствовала его взгляд на своей спине.       К концу приёма она твёрдо решила выяснить, правда ли это, у своих лучших друзей — Гарри Поттера и Рона Уизли. И в этот раз им придётся рассказать правду, какой неудобной она бы ни оказалась.       В ту ночь Драко Малфой приснился ей в первый раз.       Она стояла в темноте и слышала только его голос, который раздавался то позади неё, то сбоку. Драко говорил пошлости своим низким, тягучим голосом, а Гермиона изнывала от томления и желания, которые разливались внутри неё густыми, жаркими волнами, оплетая её существо словно паутиной. Иногда ей казалось, что он говорит совершенную чушь, но это было совершенно не важным. Малфой там, во сне, ни разу её не коснулся, и Гермиона сумела признаться самой себе в том, что была этим разочарована.

***

      Когда первое блюдо было съедено, Гермиона задала вопрос, который мучал её со вчерашнего вечера:       — А правда, в мальчишеских спальнях Хогвартса из уст в уста передавались чары, позволяющие видеть определённого человека в нижнем белье несколько часов? — спросила она как можно более непринуждённым голосом.       Реакция не заставила себя ждать. Рон резко побледнел, а Гарри, как раз сделавший глоток чая, подавился и забрызгал им весь стол. Нахмурившаяся и ничего не понимающая Джинни похлопала супруга по спине.       — Кто тебе сказал? — испуганно спросил Рон. Гермиона мысленно усмехнулась — давно она не видела в нём такой паники.       — Не важно, — отмахнулась она и повторила вопрос: — Значит, это правда?       — Правда, — прохрипел едва откашлявшийся Гарри и потупил взгляд. — Правда, у него есть побочный эффект, о котором никто не говорит. То есть ты о нём узнаёшь на практике. — Он бросил быстрый взгляд на всё ещё бледного Рона. Гермиона нахмурилась.       — Какое?       — Если ты при этом… — замялся Рон.       — Что?! — резко поторопила его Джинни.       — Если ты при этом возбуждаешься, — пришёл ему на выручку Гарри, — то напряжение снять ты не сможешь. Никаким образом.       — И как долго? — вновь задала вопрос слегка испуганная Джинни.       — Столько же, сколько ты… наблюдал.       — То есть три-четыре часа после любования вы ходили с оттопыренными штанами? — едва сдерживая улыбку, спросила Гермиона.       — А кто тебе сказал, что мы его использовали? — сделал слабую попытку оправдаться Гарри, и Рон отчаянно закивал в подтверждение его слов.       — Вы сами себя выдали. — Джинни сложила руки на груди и вопросительно подняла бровь: — И за кем вы подглядывали?       — Кэти Бэлл, — со вздохом признался Рон, Гарри вновь закашлялся. О его пристрастиях, кажется, знали все.       — И на каком курсе это священное знание вам передали? — насмешливо спросила Джинни.       — На пятом, — вместо них ответила Гермиона.       — Нам его передали близнецы, — со вздохом признался Гарри.       — Они его продавали, — прошипел Рон, — как собственное изобретение.       Гермиона с Джинни переглянулись и, не выдержав, рассмеялись.       — Вам смешно, — мрачно заметил Рон, — а я чуть руку себе не стёр.       Новый взрыв хохота наполнил комнату, и спустя минуту Рон и Гарри присоединились к ним. Стараясь отдышаться от смеха, Поттер протёр очки и спросил:       — Гермиона?       — М?       — Так кто же тебе об этом рассказал?       — О, Гарри, — широко ухмыляясь, ответила она, — лучше тебе не знать.

***

      Всем было известно, что у Визенгамота было несколько судебных составов. И если в основной состав, который заседал практически ежедневно, входил Драко Малфой, то она — нет.       Ей потребовалось три дня на то, чтобы признать, что Малфой действительно ею заинтересован. Более откровенный голос в её голове шептал формулировку поточнее: «Малфой её хотел». В это было трудно поверить, а ещё труднее осознать, что это знание волнует её всё сильнее в свете приближающегося заседания, на котором она вновь сядет рядом с ним.       Насколько ей было известно, одинокие волшебники время от времени могли посетить один из борделей, размещённых в Лютном переулке. Также Гермиона знала, что женщинам туда вход запрещён, и была крайне этим возмущена. Не то чтобы она отчаялась уже до такой степени, что была готова прибегнуть к услугам мужчины по вызову, нет. Но само отсутствие такой возможности для женщин в волшебном мире её угнетало. Предполагалось, что женщины должны быть либо замужем, либо же ничего не хотеть. Или довольствоваться малым. Она мотнула головой, чтобы прогнать непрошенные мысли. Она не рискнёт предложить такой законопроект, уравнивающий волшебниц на ряду с волшебниками в праве на удовольствие.       Если только подкинуть эту идею Малфою…       Ёлочное украшение застыло в воздухе, когда Гермиона, слегка нахмурившись, задумалась об этой перспективе. На завтрашний день было назначено последнее в этом году собрание Визенгамота, и проходить оно будет в полном составе, что позволит ей вновь его увидеть. Она вздохнула и повесила зависший в воздухе шар на ель. Если этот закон предложит она, то её вновь утопят в грязи, как и в случае развода. Если его предложит Малфой — с его харизмой и влиянием, и, она запнулась, тем, что он был мужчиной, — это поднимет его в глазах общественности. Нет, осуждения в любом случае будет не избежать, но Малфои умели держать лицо даже при более скверных обстоятельствах.       Завтра наступило слишком быстро.       Перед лифтом скопилась целая толпа волшебников из разных отделов, и ярким, светлым пятном меж чужих голов выделялся Драко Малфой. Гермиона встала позади него и едва слышно вздохнула, но как только двери раскрылись, её подхватил людской поток и прижал к противоположной стене лифта. Поджав губы, она с трудом развернулась в плотно набитом волшебниками помещении и с удивлением почувствовала на своей ягодице мужскую руку. Гермиона скосила глаза и почти не удивилась, когда обнаружила, что владельцем этой руки является Драко Малфой. Закусив губу, чтобы не улыбнуться, она подалась назад, прижимаясь к его ладони плотнее, и шумно выдохнула. Гермиона подавила в себе желание взглянуть на его реакцию.       Гермиона запомнила, как его ладонь уверенно легла на её колено, стоило ей только занять своё место. Так же, как запомнила его чуть более слышный вздох, когда вместо того, чтобы сопротивляться, Гермиона слегка развела колени в стороны, даря ему больший доступ. Пальцы Драко скользнули выше по внутренней стороне бедра, и она, слегка прикрыв глаза, томно вздохнула, наслаждаясь волной предвкушения, прокатившейся по её телу вверх. Малфой очертил кружевной край её чулка и будто нерешительно коснулся подушечками пальцев обнажённой кожи.       Она закусила губу и постаралась выглядеть серьёзно, вслушиваться в слова докладывающего мага, который отчитывался перед судьями об общей статистике преступности в волшебном мире. Это собрание было лишь данью традиции перед окончанием года, не более чем обязанностью, и не несло в себе глубокого смысла. Гермиона всё же старалась не терять нить повествования: пусть эти цифры не значили ровным счётом ничего, она не могла ударить в грязь лицом перед новым начальством. На новой работе всегда нужно быть гораздо более внимательным, чем…       Пальцы Малфоя, медленно ласкающие её через бельё, совершенно не способствовали её сосредоточенности. Бросив быстрый взгляд вправо, Гермиона с удовлетворением отметила лёгкий румянец на его совершенно серьёзном лице. Как бы Малфой ни старался придать себе заинтересованный вид, она определённо точно знала, что его интересы сейчас простираются в совершенно иной плоскости.       Спустя ещё несколько минут лёгких прикосновений Гермиона едва заметно поёрзала на скамье. Ей стало понятно, что дальше заходить Малфой не собирался. Ходить же по Министерству магии во влажном белье она считала недопустимым. Он сомневался? Или не знал, что делать? Рука Малфоя, почувствовав её движение, тут же замерла, а спустя секунду и вовсе исчезла. Гермиона подавила разочарованный вздох — каким был Малфой трусом, таким и остался, даже разменяв четвёртый десяток.       Он не прикасался к ней больше, и, к своему собственному удивлению, Гермиона заметила, что заседание не такое скучное, как она представляла себе раньше, и с головой ушла в работу. На Малфоя она больше не обращала никакого внимания.       — Думаю, на этом всё, — прозвучал голос главного судьи — мистера Треслера. — Мы отлично поработали в уходящем году. Примите мои поздравления и пожелания весёлого Рождества. Надеюсь, никакие происшествия не выдернут никого из нас из-за праздничного стола, — в конце пошутил он. Гермиона вспомнила громовещатель в пять утра и улыбнулась.       Ожидая своей очереди у выхода из зала суда, она мысленно составляла список покупок, которые нужно было успеть сделать до приезда Роуз, когда её окликнули:       — Мисс Грейнджер, не могли бы вы уделить мне несколько минут? — с едва заметной улыбкой сказал Треслер.       — Конечно, сэр, — улыбнулась Гермиона, замедлив ход, а после и вовсе развернулась в противоположную сторону. Подойдя к нему, она спросила: — Вы что-то хотели?       — Немного, — скупо улыбнулся Треслер. — Хотел только спросить: нет ли у вас каких-либо проблем с мистером Малфоем?       Гермиона подавила желание обернуться на своё место и проверить — не видно ли было с места главного судьи, как Малфой пробирался ей под юбку? Конечно же нет! Что за вздор. Она как можно более вежливо улыбнулась и ответила:       — Нет, всё хорошо, спасибо. Почему вы спросили?       — Вы ведь наверняка знаете, что своим назначением вы обязаны ему?       Она удивлённо моргнула.       — Вы, верно, шутите.       — Видите ли, — Треслер опустил взгляд на бумаги, — каждого нового члена Визенгамота выбирают голосованием действующих членов. Наравне с вами это место мог бы занять Теодор Нотт, и голос Драко Малфоя был… решающим.       Он смотрел на неё тёплым, изучающим взглядом. Эта информация выбила почву из-под её ног. Зачем Малфою нужна была она в Визенгамоте? Да ещё рядом? Она подумает об этом позже. Обязательно подумает.       — Что ж, — Гермиона улыбнулась и слегка пожала плечами, — значит, когда я его встречу, обязательно скажу «спасибо».       — Это вовсе не обязательно, — махнул Треслер рукой. — Более того, мистер Малфой не хотел афишировать свою причастность, но я решил, что вам будет полезно это знать. Его старые консервативные предубеждения о чистоте крови действительно изменились.       — Рада слышать, — ещё раз вежливо улыбнулась Гермиона и мысленно добавила: «Вы даже не представляете насколько».       Выбравшись, наконец, из зала суда, она обнаружила виновника предыдущего разговора у лифта, который, видимо, ожидал именно её. Гермиона устало вздохнула. После разговора с Треслером разбираться с самим Малфоем именно сейчас она не хотела.       Он нажал кнопку вызова лифта, когда Гермиона поравнялась с ним.       — Не думал, что ты можешь быть такой раскрепощённой, — слегка насмешливым тоном начал он. — После предыдущих столкновений уже было поверил, что из тебя выветрился весь бунтарский гриффиндорский дух.       — Мне было гораздо более сложным поверить в то, что мерзкая маленькая грязнокровка может тебя заинтересовать.       Лифт открыл двери, и за мелодичным, неживым голосом, приветствующим входящих, она почти пропустила мягкий смешок Драко. Войдя вслед за ней, Малфой дождался, когда она развернётся к нему лицом, и только после этого нажал нужный этаж, слегка прижав Гермиону к стене.       — И всё же. Откуда такая смелость?       — Мне кажется, мы уже прояснили этот вопрос, — выдохнула Гермиона и запрокинула голову, чтобы видеть его глаза. — В конце концов, я свободная и взрослая женщина и вольна делать, что захочу и с кем захочу.       — Уверен, большинство волшебного общества не поняли бы тебя.       — Я знаю. — Гермиона слегка передёрнула плечами. — В волшебном обществе женщина чаще всего видится как мать семейства или красивая приставка к мужу. Без мужа она мало что стоит и, уж помилуй Мерлин, никак не может иметь собственных желаний. Исключения есть, но они редки.       — Это звучит почти революционно.       — У маглов это называется феминизмом.       Он слегка улыбнулся, очевидно, припоминая их первый диалог в этом же лифте, и чуть склонился, проводя носом по её виску.       — По ряду причин, — прикрыв глаза, продолжила Гермиона, — даже если бы я вынесла этот заголовок в законопроект на рассмотрение, всё, чего бы я добилась, — это всеобщего порицания. Но ты…       — Ты хочешь, чтобы женское право на удовольствие отстаивал я? — удивлённо спросил он, заглядывая в её глаза.       — Да. И ты даже не представляешь, какую славу и признание тебе это принесёт. — Она слегка улыбнулась. — Считай это моим подарком на Рождество.       Лифт остановился, и Драко сделал шаг назад, освобождая ей путь. Следуя за Гермионой, он снова начал разговор:       — К слову, о Рождестве. Где ты планируешь его встретить? Может, мы могли бы…       — Нет, Драко. — Она развернулась к нему лицом. В разгар рабочего дня в атриуме было почти пустынно. — Ко мне из Хогвартса приедет Роуз, и, насколько мне известно, к тебе тоже едет Скорпиус. Рождество — семейный праздник и…       — К нам приедет и младший Поттер, — перебил её Драко и провёл ладонью по своим волосам. — Насколько я знаю, они и с Роуз дружны…       Гермиона лишь отрицательно покачала головой и повторила:       — Нет, Драко. То, что ты дважды залезал ко мне под юбку и однажды касался нижнего белья, недостаточный повод для того, чтобы встречать вместе Рождество. Удачных выходных. — И, не дожидаясь его реакции, она шагнула в камин.

***

      Как Гермиона и предполагала, Драко Малфой был прекрасным оратором.       Конечно, он использовал её идею. На проработку всех деталей ему потребовалось несколько месяцев — он взял отпуск за собственный счёт сразу после новогодних праздников. Время от времени к ней приходили письма от него — с просьбой совета или уточнения деталей. Ей было скучно, и она делилась с ним своими мыслями. В конце концов, именно ему она была обязана за своё сегодняшнее место, которое позволит сделать мир лучше. На её месте мог бы быть Теодор Нотт, который использовал бы эту власть только в корыстных целях, — она была совершенно в этом уверена.       Волна осуждения Малфоя была яркой, но непродолжительной. То там, то тут попадались высказывания в его защиту (чаще всего от анонимных источников). Одиноких ведьм оказалось не так уж и мало, и, что поразило общественность, они действительно хотели реализовывать свои желания. Свобода слова, не сдерживаемая мужским влиянием, вылилась в рождение новой, весьма популярной газеты, которую спонсировала (кто бы мог подумать!) миссис Забини.       Она наблюдала, как стоящий у трибуны Малфой мастерски разбивает контраргументы консерваторов и встречает шутками обвинения и даже завуалированные угрозы. Гермиона не видела его с того дня перед рождественскими праздниками и понимала, что соскучилась по нему больше, чем того ожидала и чем следовало. Их переписка, временами превращающаяся в бурные обсуждения, открыла для неё Малфоя с совсем другой стороны.       Ждать у лифта Малфоя пришлось очень долго. Его останавливал то один, то другой представитель прессы или Визенгамота, что-то обсуждали, кто-то благодарил, кто-то задавал вопросы… Он бросал на неё короткие взгляды, и Гермиона каждый раз улыбалась уголком губ — наверняка Малфой и не верил в такой успех.       — Езжайте вперёд, мы приедем на следующем лифте, — с вежливой улыбкой сопроводил последних волшебников Драко и громко вздохнул.       — Утомился? — подначивающе спросила Гермиона.       — Лишь слегка. — Малфой коротко взглянул на неё и нажал кнопку вызова лифта. — Но не сомневайся, для взрослых и свободных ведьм я всё ещё полон сил.       — Для всех? — прикусив губу, спросила Гермиона и первой зашла в лифт. Медленным движением она подняла подол юбки и демонстративно поправила кружевной край чулка.       — Нет, — шумно выдохнул Малфой и нажал на стоп, — только для склонных к эксгибиционизму.